ня, о счастливый царь, что юноша говорил Тадж-аль-Мулуку: "И женщина
сказала мне: "Я боюсь, что ты попадешь в беду и не встретишь никого, кто
бы освободил тебя от нее. О печаль моя по дочери твоего дяди! О, если бы
я знала ее раньше ее смерти, чтобы воздать ей за добро, которое она мне
сделала! Я навещу ее могилу, да помилует ее Аллах великий! Она скрыла
свою тайну и не выдала того, что знала, и если бы не она, ты бы никогда
не достиг меня. Я хочу от тебя одну вещь". - "Какую?" - спросил я; и она
сказала: "Вот какую: приведи меня к ее могиле, чтобы я могла посетить ее
гробницу, где она лежит, и написать на ней стихи". - "Завтра, если захо-
чет Аллах великий", - ответил я, и затем я пролежал с нею эту ночь, и
она через каждый час говорила мне: "О, если бы ты рассказал мне о дочери
твоего дяди раньше ее смерти!" - "А что значат эти слова, которые она
сказала: "Верность прекрасна, измена дурна"??) - спросил я; но она мне
не ответила.
мне: "Встань и покажи мне ее могилу, чтобы я могла ее посетить и напи-
сать на ней стихи. Я построю над могилой купол и призову на Азизу ми-
лость Аллаха, а эти деньги я раздам как милостыню за ее душу". - "Слушаю
и повинуюсь", - отвечал я ей и затем пошел впереди нее, а она пошла за
мною и стала раздавать милостыню, идя по дороге; и, подавая милостыню,
она каждый раз говорила: "Это милостыня за душу Азизы, которая скрывала
тайну, пока не выпила чашу гибели, но она не открыла тайны своей любви".
И она все время раздавала деньги из мешка, говоря: "За душу Азизы", пока
не вышло все, что было в мешке. И мы дошли до могилы, и, увидав могилу,
она заплакала и бросилась на нее, а затем она вынула стальной резец и
маленький молоточек и стала чертить тонким почерком по камню, лежавшему
в изголовье гробницы. И она вывела на камне такие стихи:
"Ради Аллаха, не удаляйся от меня никогда!" И я отвечал: "Слушаю и пови-
нуюсь!"
когда я у нее ночевал, она была со мной добра, и оказывала мне почет, и
спрашивала о словах, которые дочь моего дяди, Азиза, сказала моей мате-
ри, а я повторял их ей. И я продолжал так жить, поедая, выпивая, сжимая,
обнимая и меняя платье из мягких одежд, пока я не потолстел и не разжи-
рел, и не было у меня ни заботы, ни печали, и я забыл о своей двоюродной
сестре.
и привел себя в порядок, и надел роскошное платье, а выйдя из бани, я
выпил кубок вина и стал нюхать благовоние моих одежд, облитых всевозмож-
ными духами, - и на сердце у меня было легко, и не знал я обманчивости
времени и превратностей случая. А когда пришло время ужина, мне захоте-
лось отправиться к той женщине, и я был пьян и не знал, куда мне идти.
Начальника; и, проходя по этому переулку, я посмотрел и вдруг вижу: идет
старуха, и в одной руке у нее горящая свеча, а в другой свернутое
письмо..."
ня, о счастливый царь, что юноша, по имени Азиз, говорил Тадж-аль-Мулу-
ку: "И, войдя в переулок, называемый переулком Начальника, я посмотрел и
вдруг вижу - идет старуха, и в одной руке у нее горящая свеча, а в дру-
гой свернутое письмо. И я подошел к ней и вдруг вижу - она плачет и го-
ворит такие стихи:
ответил ей по своей болтливости: "Да, старая тетушка". И тогда она ска-
зала: "Возьми это письмо и прочти мне его", - и подала мне письмо. И я
взял письмо и развернул его и прочитал ей, и оказалось, что в этом
письме содержится от отсутствующих привет любимым!
ловлять меня, говоря: "Да облегчит Аллах твою заботу, как ты облегчил
мою заботу!" - а затем она взяла письмо и прошла шага два. А мне приспе-
ло помочиться, и я сел на корточки, чтобы отлить воду, и потом поднялся,
обтерся, опустил полы платья и хотел идти, - как вдруг старуха подошла
ко мне и, наклонившись к моей руке, поцеловала ее и сказала: "О госпо-
дин, да сделает господь приятной твою юность! Прошу тебя, пройди со мною
несколько шагов до этих ворот. Я передала своим то, что ты сказал мне,
прочтя письмо, но они мне не поверили; пройди же со мною два шага и
прочти им письмо из-за двери и прими от меня праведную молитву". - "А
что это за письмо?" - спросил я. "О дитя мое, - отвечала старуха, - оно
пришло от моего сына, которого нет со мной уже десять лет. Он уехал с
товарами и долго пробыл на чужбине, так что мы перестали надеяться и ду-
мали, что он умер, а потом, спустя некоторое время, к нам пришло от него
это письмо. А у него есть сестра, которая плачет по нем в часы ночи и
дня, и я сказала ей: "Он в добром здоровье"; но она не поверила и сказа-
ла: "Обязательно приведи ко мне кого-нибудь, кто прочитает это письмо
при мне, чтобы мое сердце уверилось и успокоился мой ум". А ты знаешь, о
дитя мое, что любящий склонен к подозрению; сделай же мне милость, пойди
со мной и прочти это письмо, стоя за занавеской, а я кликну его сестру,
и она послушает из-за двери. Ты облегчишь наше горе и исполнишь нашу
просьбу; сказал ведь посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да
приветствует!): "Кто облегчит огорченному одну горесть из горестей мира,
тому облегчит Аллах сотню горестей"; а другое изречение гласит: "Кто об-
легчит брату своему одну горесть из горестей мира, тому облегчит Аллах
семьдесят две горести из горестей дня воскресенья". Я направилась к те-
бе, не обмани же моей надежды".
меня, а я прошел за нею немного и пришел к воротам красивого большого
дома (а ворота его были выложены полосами красной меди). И я остановился
за воротами, а старуха крикнула по-иноземному; и не успел я очнуться,
как прибежала какая-то женщина с легкостью и живостью, и платье ее было
подобрано до колен, и я увидел пару ног, смущающих мысли и взор. И она
была такова, как сказал поэт:
браслетами, усыпанными драгоценными камнями. А эта женщина засучила ру-
кава до подмышек и обнажила руки, так что я увидел ее белые запястья, а
на руках ее была пара браслетов на замках с большими жемчужинами и на
шее ожерелье из дорогих камней. И в ушах ее была пара жемчужных серег, а
на голове платок из полосатой парчи, окаймленный дорогими камнями; и она
заткнула концы рубашки за пояс, как будто бы только что работала. И,
увидав ее, я был ошеломлен, так как она походила на сияющее солнце, а
она сказала нежным и ясным голосом, слаще которого я не слышал: "О ма-
тушка, это он пришел читать письмо?" - "Да", - отвечала старуха. И тогда
девушка протянула мне руку с письмом, а между нею и дверью было с пол-
шеста расстояния [182], и я вытянул руку, желая взять у нее письмо, и про-
сунул в дверь голову и плечи, чтобы приблизиться к ней и прочесть
письмо; и не успел я очнуться, как старуха уперлась головой мне в спину
и втолкнула меня (а письмо было у меня в руке), и, сам не знаю как, я
оказался посреди дома и очутился в проходе. А старуха вошла быстрее ра-
зящей молнии, и у нее только и было дела, что запереть ворота..."
ня, о счастливый царь, что юноша Азиз говорил Тадж-аль-Мулуку: "Когда
старуха втолкнула меня, я не успел очнуться, как оказался в проходе,
старуха вошла быстрее разящей молнии, и у нее только и было дела, что
запереть ворота. Женщина же, увидев, что я внутри дома, подошла ко мне и
прижала меня к груди и опрокинула на землю, и села на меня верхом и так
сжала мне живот руками, что я обмер, а затем она обхватила меня руками,
и я не мог от нее освободиться, потому что она меня сильно сжала. И по-
том она повела меня (а старуха шла впереди с зажженной свечой), и мы ми-
новали семь проходов, и посла того она пришла со мною в большую комнату
с четырьмя портиками, под которыми могли бы играть в мяч всадники. И
тогда она отпустила меня и сказала: "Открой глаза!" И я открыл глаза,
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Смит Кордвейнер
Никитин Юрий