не это заставило меня задержать на нем свой взгляд - удивили его глаза,
пытливые, словно бы запоминающие меня. В глубине этих светлых, почти
желтых глаз горели странные недобрые огоньки. Сплюнув, я повернулся
вперед и в который раз обругал про себя недружелюбие его разбойничьего
племени.
полутемном зеве соседнего переулка. Теперь нас вел его странный раб в
золотом ошейнике, такой же молчаливый, как прежде. Впрочем, ни Эйно, ни
Иллари не проявляли желания беседовать. На их лицах застыла глубокая
задумчивость. Эйно вытащил свою трубочку, неторопливо набил ее и высек
огонь. Наши кони плелись по мощеным улочкам Шаркума, и я то и дело
принимался вертеть головой, стремясь получше рассмотреть его виды и
обитателей. Город был несомненно велик, но по мере отдаления от моря
движение на улицах и многочисленных площадях стихало - очевидно, деловая
жизнь здесь концентрировалась вокруг порта.
тебя. Она выглядит как аристократка, знает язык и может постоять за себя
в случае необходимости. Одного я тебя не пущу, даже и не проси.
Наконец, когда Эйно отставил тарелки и потянулся за кисетом, Ута
насмешливо подмигнула мне:
спала, с моря дул сильный прохладный ветер. Мы выехали за ворота, и
девушка легонько ударила свою лошадь плетеным кнутиком, который держала
в левой руке. Через полчаса мы выехали на длинную прямую улицу,
застроенную лавками морских товаров, и впереди я увидел мачты. Улица
вывела нас на набережную. Здесь, у высокой каменной стенки, стояли
десятки различных кораблей - пузатые торговые каракки, пришедшие из
Гайтании и других северных стран, с которыми Шахрисар старался
поддерживать видимость дружеских отношений, большой трехмачтовый корабль
с двумя орудийными палубами, множество бригантин и простых рыбачьих
шхун. Здесь пахло смолой, рыбой и пряностями, которые грузились на
корабли северных купцов. Здесь шлялись матросы самых разных стран -
некоторые, собравшись небольшими компаниями, пускали по кругу бочонки с
вином или пивом, другие толковали о чем-то с торговцами, среди которых
резко выделялись местные купцы, в броне и с неизменными короткими мечами
на поясах. Мне казалось странным, что мало кто из них носит с собой
огнестрельное оружие, и я спросил об этом Уту - ведь у меня на родине,
стремясь обеспечить себе защиту, человек полагается не столько на
клинок, сколько на пистолет - а лучше на пару.
них есть что-то вроде кодекса чести: человека с мушкетом здесь
презирают.
остальные не забудут оторвать свой кусок.
напасть первым.
что бояться совершенно нечего: знать труслива, войска обленились и не
умеют драться. Когда варвары ударили, они прошли сквозь королевские
полки, как нож сквозь масло. Мечами и пиками ничего нельзя сделать
против гренадера с ружьем.
Впереди лежал большой морской рынок. Здесь можно было купить все на
свете, и торговля не прекращалась ни днем ни ночью. Мы с Утой оставили
коней под присмотром нескольких вооруженных стражников и погрузились в
узкие "улочки" торговых рядов. Я с удивлением разглядывал странные
переливчатые ткани, разнообразное оружие и утварь, совершенно не похожую
на ту, которой я привык пользоваться, - а потом мы оказались в рядах,
торгующих живым товаром. Ута, морщась, потянула меня назад, но мне было
интересно решительно все - и я, оставив ее возле лавки с редкими южными
безделушками, шагнул в этот угол рынка, где смеющиеся купцы, завидев
прилично одетого юношу, наперебой принялись выталкивать ко мне
молоденьких девушек, бесстыдно задирая им юбки и стягивая с груди
платья. Я покраснел как рак и приготовился искать пути к отступлению:
товар, возможно, был хорош, но я воспитывался в совершенно другой стране
и не мог не оторопеть от такого цинизма.
этот миг кто-то резко толкнул меня, я пошатнулся, и на голову мне упал
то ли плотный платок, то ли мешок.
заставив меня отчаянно заверещать. Руки, еще свободные, судорожно
зашарили по поясу, вот правая нашупала курки пистолета - я уже
чувствовал, что меня куда-то тянут, сильный удар по колену едва не сбил
меня с ног - и я, подняв пистолет на уровень живота, разрядил оба
ствола. В ответ раздался отчаянный крик, перемешанный с чьми-то
возмущенными воплями. Воспользовавшись тем, что руки моего противника
разжались, я вывернулся из мешка. Передо мной корчился в луже
собственной крови низкорослый темнокожий мужчина в какой-то серой
хламиде. Пули выворотили ему кишки, и он сучил ногами, пытаясь всунуть
их обратно, - а рядом с ним, подняв кривые сабли, стояли еще двое,
одетые, как моряки из северных стран, в темные холщовые куртки и
полосатые юбки. На них, крича и размахивая своими короткими клинками,
готовились напасть купцы из соседних лавок. Увидев, что я свободен, и
сообразив, что сейчас загремит и второй пистолет, один из матросов
развернулся ко мне. Взмах! - но отчаяние и ужас сделали меня куда
проворней, чем обычно, и сабля лишь скользнула по броне, разрезав мне
левый рукав куртки: свой меч я выхватить не успел, потому что откуда-то
сбоку вдруг налетел сверкающий металлический вихрь.
заставив купцов восхищенно отшатнуться в сторону, рубит странных моряков
с саблями. Ее короткие, бритвенно острые палаши сверкнули подобно
молнии, и вот один из нападавших беззвучно осел на грязные рыночные
плиты с разрубленным лицом, а второй, ударившийся в бегство, рухнул,
получив укол под левую лопатку. Купцы издали слитный восторженный рев.
Не обращая на них никакого внимания, Ута нагнулась и, не боясь испачкать
в крови пальцы, зашарила на груди первого из своих противников.
прикрикнула на них, швырнула пару золотых и легко взлетела в седло. Я
последовал ее примеру: страх сделал меня не только подвижным, но и
сильным. Задыхаясь, я промчался через добрую половину (как мне тогда
казалось) Шаркума и пришел в себя лишь тогда, когда девушка остановила
свою лошадь на какой-то захолустной улице.
еще и, ты видела - купцы, они ведь хотели меня защитить...
ладоней окровавленные перчатки. - Это были не просто рашеры. Только
сумасшедший кхуман мог наброситься на тебя посреди базара. Пусть Эйно
решает, зачем ты был им нужен, - а нам надо убираться отсюда!
загадок?! Меня чуть не убили, а ты...
сумраке узенького переулка. Этот же мальчишка, только уже переодетый в
чистую и вполне приличную шахрисарскую одежду, попался мне на глаза,
когда я входил в квартал работорговцев. Я не узнал его - но теперь,
когда его лицо встало перед моим мысленным взором, как живое, я готов
был поклясться - это был он. И он следил за мной!
тотчас ощутил боль. Сабля моего неудавшегося похитителя, прорезав
толстую кожу куртки, вспорола мне руку. Зажав повод в левом кулаке, я
попытался отогнуть края разреза, чтобы посмотреть на рану, и громко
застонал. Такая рана вряд ли могла быть опасной, но боль она причиняла
адскую. Пальцы сжимались и разжимались нормально, онемения пока не было,
значит, это была всего лишь царапина. Я сплюнул от злости и пожалел, что
не успел выхватить второй пистолет. Но Ута, конечно, была права, меня
спас именно этот отчаянный слепой выстрел. Неизвестно, стали бы купцы
отбивать меня у трех вооруженных людей. Конечно, им, наверное, дорог
порядок, да еще и в таком месте, но вряд ли они кинулись бы рисковать
жизнью из-за незнакомого им паренька. А северяне действовали решительно
и быстро, явно зная, что и для чего они делают.
связь. Выждав, когда я покину дом рыботорговца, он навел их на меня.
Странно только, почему на рынке - не проще ли было бы напасть на меня в
одной из этих каменных нор?"
несчастную руку. Эйно долго молчал, и его молчание вывело меня из
терпения. Я уже открыл было рот, собираясь обрушиться на него с
вопросами, но он опередил меня.
Андреев Николай
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Куликов Роман
Никитин Юрий