Чтение 14–й страницы книги ~Прошедшее повелительное~

- Возвращаться в гостиницу и ждать, пока они не совершат служение.

- Ты хочешь сказать, это может затянуться надолго?

- Все зависит от жрецов - они решают, когда богиня довольна. Может,
несколько дней.

Празднества Тиона начнутся через три дня!

Клип вдруг встал и поднял с земли оба мешка. Элиэль протянула руку к
своему, но он отодвинулся.

- Да я сама донесу! - крикнула она.

- Ничего, мне нужно упражняться, - упрямо заявил он. - Я хочу, чтобы у
меня плечи стали сильнее.

Элиэль терпеть не могла, когда ее начинали жалеть из-за ноги, но все же
решила поверить ему и позволила нести оба мешка. Когда они тронулись в
путь, она решила, что Клип Трубач в конце концов не так уж и плох.

- Хочешь, открою тебе один секрет? - предложила она. - Только ты
обещай, что не расскажешь никому. Несколько дней назад Олиммиар говорила,
что ты возмужал и стал сильнее. Ты только не говори ей, что я тебе
рассказала!

Робко улыбнувшись, он посмотрел на нее сверху вниз.

- Ничего я ей не скажу, потому что ни слову не верю.

- Но это правда!

- А вот и нет.

Элиэль фыркнула и вскинула голову. А она-то хотела подбодрить его. Мог
бы хоть притвориться, что поверил. Ладно, раз так, она не перескажет ему
слова Тронга, которые подслушала как-то раз, - Тронг говорил, что из Клипа
со временем выйдет хороший актер.

В молчании добрели они до городских ворот.

- Мне кажется, это все из-за Утиам! - вдруг жалобно сказал Клип.

- Что?

- Жрецы особо интересовались ею.

- Как? Они что, знали, как ее зовут?

- Та, что играла Эринию позавчера, они сказали, - она здесь? Это все
заговор, Элиэль! Неужели ты не понимаешь? Какой-нибудь богач увидел Утиам
в роли Эринии и возжелал ее. Он помолился Владычице и предложил золото, и
она исполнила его просьбу! Жрецы знали, что делают!

- Клип! - Она положила руку ему на рукав. - Ты не должен говорить так о
Владычице!

Он яростно посмотрел на нее.

- Я говорю так о Оис, пусть она и богиня! Они увели Утиам отдельно от
остальных - так они смогут послать за этим человеком, передать ему, что
она доступна! Ясно? И что он может быть первым. Утиам, самая прекрасная,
самая нежная...

- Да, конечно. Но...

- Гольфрен просто обезумел! Он предложил девяносто четыре звезды за то,
чтобы стать тем мужчиной, который ляжет с ней, единственным мужчиной.
Девяносто четыре!

Девяносто четыре звезды? Да это же целое состояние! Элиэль давно уже
удивлялась, с чего это Гольфрен носит деньги в поясе, - он, наверное,
считал, что никто, кроме Утиам, этого не знает.

- Откуда у Гольфрена Флейтиста, бродячего актера, столько денег?

- Ну... Он, наверное, собирался пожертвовать их Тиону в Суссе, чтобы
тот даровал Утиам победу на Празднествах!

- И жрецы отказали?

- Они ответили, что мужья не считаются. Я уж было думал, что он
бросится на них с кулаками!

- Ой, Клип! Бедный Гольфрен!

Бедная Утиам!

Трубач остановился и опустил один из мешков, чтобы высморкаться в
рукав. Он посмотрел на Элиэль - глаза его покраснели.

- Ладно, увидимся в гостинице!

Она печально кивнула и захромала в сторону базарных рядов.

10

Дойдя до маленького рынка у ворот, Элиэль сообразила, что здорово
проголодалась. Конечно, стыдно думать только о своем желудке, когда с
друзьями такое ужасное несчастье. Но она со вчерашнего вечера ничего не
ела. И теперь можно не бояться, что ее укачает на перевале. Затесавшись в
толпу одетых в шерстяные одежды слуг и кухарок, Элиэль изучила содержимое
лотков. По большей части здесь предлагались овощи - это был крестьянский
рынок. Наконец ее привлек соблазнительный запах, и Элиэль обнаружила
лавку, где торговали пирогами с мясом.

Т'лин, конечно, дал ей денег, но ей хотелось бы сберечь их. У лотка
толпились женщины, и торговец смотрел в их сторону. Элиэль подобралась к
прилавку с краю и нагнулась, словно завязывая шнурок. Секунду спустя,
когда кто-то из покупателей выкладывал монеты, маленькая ручонка быстро
просунулась между двумя дородными тетками, и на лотке стало одним пирогом
меньше.

Сунув драгоценную добычу за пазуху, Элиэль поднялась и заковыляла
прочь. Отойдя на безопасное расстояние, она вынула пирог и тут же
столкнулась с худенькой женщиной в синем.

- Очень мило с твоей стороны, дитя мое, - сказала сестра Ан, хватая
пирог скрюченными пальцами. - Я так давно не ела. Ах, как вкусно пахнет! -
Ее выцветшие голубые глаза слезились, но в них не было и намека на
хитрость.

Подавив раздражение, Элиэль решила проявить великодушие. Может, Дева
заметит это и замолвит словечко перед Владычицей, чтобы та сменила гнев на
милость. И к тому же там, откуда взялся этот пирог, оставалось еще много
таких же.

- О, пожалуйста, сестра! Право, тебе стоило бы получше заботиться о
себе. Что тебе нужно - так это хорошую шубу из меха ламы. У тебя есть
что-нибудь теплое на ночь?

- Я не могу принимать милостыню, - пробормотала монахиня, не отводя
взгляда от пирога. - Ибо сказано: "Все имеет свою цену".

- Платить вовсе не обязательно. Одно из моих деловых предприятий
оказалось нынче утром неожиданно прибыльным, так что я могу себе это
позволить.

Похоже, старуха окончательно замерзла в своей тонкой шерстяной хламиде,
хотя упорно делала вид, что ей все нипочем. Кончик ее носа побелел.

- Вот как мы поступим... - Она огляделась по сторонам как бы в поисках
стола и стульев. - Мы поделим пирог пополам, а я расскажу тебе, что знаю о
Жнецах. Подержи-ка минуточку. - Она вернула девочке трофей и уселась на
траву. Это было довольно сложной и даже опасной процедурой, ибо ей
приходилось одной рукой цепляться за клюку, а другой придерживать меч,
чтобы не порезаться. Элиэль даже удивилась, как это ее не сдувает ветром.

- Да, мне повезло в делах сегодня утром, - сказала девочка, опускаясь
на землю. - Но, признаюсь, мне хотелось бы узнать про Жнеца, и зачем тебе
надо в Сусс, и почему ты носишь меч, и еще много других вещей.

Сестра Ан взяла скрюченными пальцами пирог, разломила его пополам,
прошептала благодарственную молитву и протянула Элиэль больший кусок.
Пирог был сочный и вкусный, еще горячий - прямо из печки.

- Так, значит, ты и есть Элиэль! - сказала сестра, с трудом пережевывая
кусок. - Моложе, чем я ожидала. Каким ремеслом ты занимаешься?

- Элиэль Певица. Вообще-то я сейчас больше актриса, но у нас в труппе
актеров достаточно, так что разумнее показалось...

Монахиня нахмурилась:

- Что вы играете?

- И трагедии, и комедии. И я пою в...

- А какая между ними разница? - перебила сестра Ан, вынимая изо рта
кусок хряща.

Стараясь не показать, как сильно ее потрясло старухино невежество,
Элиэль объяснила:

- Комедии - про людей. В трагедиях участвуют боги. И люди тоже, но...

- М-м-м! Ты изображаешь богинь?

- Когда-нибудь буду. То есть я хотела сказать, буду, когда подрасту.

- Тогда тебе надо научиться и думать, как богиня. Ты поедешь завтра на
Празднества?

Элиэль рассказала о петухе и альпаке. Когда она перешла к рассказу о
том, чем сейчас заняты остальные женщины из труппы, ей сделалось дурно, и
она перестала есть.

А сестра Ан продолжала расправляться со своей половиной пирога
оставшимися зубами. Кожа на ее лице напоминала пергамент. Из-под платка
выбился клок жидких седых волос.

- Исполнение епитимьи может затянуться надолго, - пробормотала она с
набитым ртом, - а Празднества начинаются вот-вот. Придется тебе
отправляться туда без них.

- Я не могу! Я не должна!

Монахиня махнула рукой, как бы отметая возражения.

- Предсказано было, что ты поедешь. Ты не можешь противостоять судьбе.
История ждет тебя.

- Я не собираюсь уезжать из Нарша без моих друзей! Я должна быть с ними
в час невзгод.

Монахиня прикусила обветренную губу.

- Твое религиозное образование оставляет желать лучшего. Почему
"невзгод"?

- Но это же ужасно!

- Разумеется, ужасно. Поэтому и ценно. Тебя что, не учили, что все
имеет свою цель? Цель жизни - научиться покорности богам.

- Конечно. - Элиэль заставила себя откусить еще кусочек пирога. Ей не