стоял на морозном воздухе раннего утра, за полчаса до рассвета, пытаясь
разглядеть в темноте хоть какие-то признаки Лео и вездехода.
пара, извергаемых всеми четырьмя его ноздрями. Особенно нижними, которые
брали на себя основную нагрузку при дыхании. Хьюланна это сильно раздражало
(он не мог прикрыть вторичные ноздри). А ведь ему нужно было сейчас
действовать как можно быстрее и обдуманно.
от глаз. Темнота и падающий снег ограничивали диапазон видимости на уровне
тридцати футов.
ли вездеход у подножия горы или завис где-то на полпути? Лео жив или мертв?
Или умирает?
Если Лео мертв или умирает, какая же у него теперь цель? Если Лео мертв и
наоли не сможет помочь ему, тогда весь этот полет, все его преступление, с
которого все началось, потеряли всякий смысл. Придется сдаться. Смысл
утерян. Символ погиб.
бушующей стихии.
позвал снова. Его ладони чуть приглушили крик, но они и помогли несколько
ослабить рассеивание звука ветром. Хотя, если предположить, что Лео мертв
или без сознания, толку от его криков не много.
сторонам, растерянный и испуганный. За все предыдущие почти триста лет жизни
он еще не оказывался в таком положении. Самые опасные ситуации пугали его не
больше, чем крыса-мутант в подвале несколько дней назад. Да вдобавок ко
всему, он находился сейчас в незнакомой стране, как в капкане, - без
транспорта, полагаясь только на свои ноги, в то время как погода вокруг была
до такой степени ужасной, что он не мог вспомнить что-либо подобное на своей
родной планете. А где-то рядом был мальчик, возможно тяжело раненный,
которого обязательно нужно найти. И даже если им удастся выбраться отсюда на
дорогу, идти им будет некуда. У них нет друзей.
его коже. В некоторых местах крошечные льдинки так и оставались там. Хьюланн
стоял неподвижно, в то время как его глаза пытались различить какое-то
слабое свечение вдали. Сейчас он больше напоминал статую, вылепленную
сумасшедшим, чем кого-либо, хоть в какой-то мере наделенного разумом. Чужой
среди чужого мира. Ему показалось, что даже ветер беснуется от одного лишь
его присутствия, а снег падает только из-за того, что он просто стоит и
всматривается в темноту.
направление, хотя и не было никаких признаков, по которым он мог это
осознанно определить.
и он надеялся, что наткнется на этот след, последует по нему и найдет
вездеход или то, что от него осталось.
неустанно избивали его. Он мог идти только согнувшись, превратившись в
таран, чтобы пробить себе дорогу сквозь сплошную снежную преграду, которую
выстраивала на его пути стихия. Завывала вьюга, охватывая его своим ледяным
дыханием и унося во мглу. Он упорно пробирался к последней сосне, дальше
деревьев не было.
же он не обнаружил никаких признаков машины, только сплошное белое
покрывало. Но его ведь не могло отбросить слишком далеко от машины. Хьюланн
решил сделать еще двадцать агонизирующих шагов, после чего вернуться, чтобы
поискать в другом месте. На семнадцатом шаге он оказался на краю обрыва.
носок провалился вперед, - явный признак пустоты. Очень осторожно он оттянул
ногу назад и опустился на колени, вглядываясь в неопределенную пелену
снежной бури. Сосредоточившись, мало-помалу он начал различать очертания
обрыва. Он не видел противоположного края. Тянулся обрыв на несколько сотен
ярдов, но что там, на другом конце, и на каком расстоянии тот находится,
определить не удалось.
тут, то там выступавшие из-под белого покрывала.
ветер уже стер его следы, и вынужден был полагаться только на немногие
знакомые признаки в окружающей его пустыне, чтобы выбраться отсюда. И, даже
ориентируясь по соснам, как по указателям, он два раза сбивался с пути. Он
нашел сугроб, в котором очнулся, так как при падении оставил глубокую
вмятину и ветер не успел замести ее снегом за прошедшие несколько минут.
Здесь он прислонился на какое-то время к стволу дерева, пытаясь восстановить
дыхание, силы и хоть немного потерянного тепла.
нетронутыми только места суставов. Но вскоре бросил это бесполезное занятие,
решив, что ледяной покров поможет сохранить плоть от жестокого ветра. Он не
хотел думать о том, что мог бы избавиться ото льда, забрав тепло у своего
организма.
отправился на осмотр еще неисследованных окрестностей слева. Сначала ветер
дул со спины, и, казалось, он подталкивал Хьюланна, облегчая ему движение.
Но вскоре эта иллюзия исчезла. Ветер обернулся огромным кулаком, безжалостно
молотившим Хьюланна в спину, раскачивавшим его из стороны в сторону, чтобы
бросить на землю и с воем закружиться над головой. Хьюланн насколько мог
вжал свою продолговатую голову в плечи, хотя ледяной покров на затылке
постоянно давал о себе знать.
след вездехода, хотя снег уже начал заполнять его, а мощные удары ветра
дополняли его работу, заметно сужая границы широкой полосы, оставленной
машиной. Хьюланн посмотрел на верхушку горы. Интересно, как далеко отбросило
Лео от машины? Наоли попытался вспомнить, как они падали, перелетев через
обочину. Но все это было скрыто в полном тумане даже для его наблюдательного
мозга. Ему оставалось только надеяться, что мальчик все еще находится в
машине. И, зашагав по ее следу, он начал спуск, чтобы найти хоть что-нибудь.
оступиться и покатиться вниз, потеряв контроль над собой. В таких местах он
становился на колени, переползая от одного ростка какого-нибудь кустика к
другому, от одного выступа на скале к следующему. Здесь, наверное, машина
зацепилась, а потом отлетела, продолжая скольжение.
понял, что это бессмысленно. Он откинул обломки в сторону, чтобы освободить
руки.
боль, спазмы боли пронизывали весь торс с такой яростью, что это заставляло
его останавливаться и скрежетать игловидными зубами так сильно, что на губах
выступила кровь. Хьюланн понял, что нежные ткани легких обмораживались
холодным зимним воздухом. Мягкая влажная внутренняя плоть твердела и трещала
от такого испытания. Ему приходилось дышать чаще, неглубоко, чтобы воздух
успевал хоть как-то согреваться по пути в легкие. Воздух с трудом проходил
сквозь первичные ноздри, и Хьюланну пришлось напрячь мышцы первичной пары,
чтобы протолкнуть блокирующий клапан дальше к пазухам носа.
наконец-то начало светать, и он различил впереди искореженный корпус машины.
подобно воротам в священную обитель. Сначала Хьюланн подумал, что кто-то
нарочно установил здесь эти каменные монументы, но потом понял, что они были
природными, хотя и очень странными образованиями. Машина висела на боку
между двумя скалами, прижатая третьей, и была изуродована до неузнаваемости.
Выбрав удобную позицию для наблюдения, Хьюланн смотрел на машину и видел
только днище. Два ротора снесло, и все механизмы были оторваны. Да он и не
ожидал увидеть машину в сохранности, чтобы продолжать на ней свое бегство.
Хотя такая окончательная, полная смерть угнетала
задней стороны. Он ухватился за борт, тяжело дыша через вторичные ноздри.
Когда он отдышался, то осмотрел вездеход, отмечая выбоины и царапины, затем
зашел со стороны водительской двери. Вторая дверь была прижата к земле.
Чувство вины, которое только-только начало пропадать, вспыхнуло еще сильнее,
чем до этого. Если мальчик мертв, то это он, наоли, убил его. Да. Он. Потому
что он был за рулем, потому что он был не достаточно внимателен, потому что
он был наоли, а наоли всегда точно выполняют предписания, необходимые для
успешного полета.
поврежденными частями. Машина лишь трещала по швам
бурей, усиливавшейся с каждой минутой. Ее завывания становились все более
громкими и резкими.
машины в поисках пролома в корпусе, чтобы пробраться внутрь. Он увидел, что
Ильин Андрей
Перумов Ник
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Майер Стефани