Чтение 14–й страницы книги ~Клеарх и Гераклея~

Он вздохнул и сказал:

-- А все-таки это была замечательная речь.

-- Друг мой, -- откликнулся плешак, -- это была очень глупая речь,
потому что Агесилая победили не персидские деньги, а спартанская
ограниченность. Не сам ли он выбирал: защищать родину или повторить подвиг
Кира? Тому, кто задумал покорить Азию, надо думать не о единстве греков, а о
единении наемников, а про Грецию забыть, что она существует.

Тут плешак снял бычий пузырь с головы и бельмо с глаза -- и Бион
увидел, что пред ним не кто иной, как Клеарх.

-- Надеюсь, я не сильно тебя бил, -- сказал Клеарх, распутывая узлы, --
но иначе мне не поверили бы и не оставили с тобой вдвоем. И потом, это тебе
наука за простодушие: как же ты утром не удивился, встретив сразу за
воротами одного лагеря крестьянина, который идет к другому лагерю! А если б
я был вражеский лазутчик?

Вот они раскопали крышу сарая и выбрались, а напротив, у белой палатки,
стоял конь, золотистый, с широкой спиной и крутыми бедрами, с белыми
кольцами на ногах. На морде у коня была торба с ячменной толкушкой.

Неподалеку спал конюх. Клеарх накинул на себя его плащ, подошел к коню
и стал снимать торбу. Конюх зашевелился. Клеарх быстро нагнулся и сделал
вид, что сыплет в торбу зерно. Конюх принял его за товарища.

-- Не надо, ему уже давали, -- спросонок сказал он.

Клеарх стал гладить коня. Конюх заснул.

-- Что ты хочешь? -- тихо спросил рядом Бион. -- Если мы украдем коня,
начнется переполох. А если мы уйдем тихо -- смотри, они все пьяные, можно
ночью напасть и разбить их.

Клеарх передернулся в темноте и сказал:

-- Стыдно ночью... тьфу, то есть я хотел сказать, стыдно греку воевать
против греков. Ты вот о чем подумай: если бы всеми наемниками и с той и с
другой стороны командовал один человек, кто бы против нас устоял?

Клеарх вскочил на золотистого коня, Бион на гнедую кобылу. Они
ускакали, но переполох и в самом деле был ужасный.

x x x

Через месяц с основным войском прибыл Тирибаз. Дела сразу пошли на лад
-- Тирибаз был отменным командиром. Он разбил Эвагора и запер его в
Саламине, а на море при Китии его зять, флотоводец Глос, разбил ионийский
флот.

Греческие наемники любили Тирибаза беспредельно; изобилие награбленного
в лагере было таково, что бык стоил драхму, а раб -- три драхмы. Тирибаз
велел устроить рынок и дал остров на разграбление, полагая, что этим скорее
склонит Эвагора к миру, и, кроме того, зная, что война, которую он ведет,
совершенно бесполезна и Эвагор отложится, едва персы уйдут с острова. А
того, что Эвагора можно казнить как тирана, Тирибаз и не подозревал, потому
что у персов только такая война считается справедливой, при которой
противнику оставляют и жизнь, и владения.

Впрочем, помимо греческих наемников у Тирибаза были и другие: фракийцы,
пафлагонцы, меоты, кадусии -- войско должно состоять из разных племен, так
как одноплеменников нельзя использовать для наказания друг друга.

Были также и финикийцы. Несмотря на то, что они составляли большую
часть населения острова, они не воевали, а лишь предоставили свои корабли
для перевозки войск и следовали за армией, скупая и продавая. Если бы
финикийские купцы умели воевать, они бы покорили весь мир. Но если бы они
умели воевать, они бы не были купцами.

Итак, народов было множество, а способов войны всего два: персидский и
греческий.

Персы были всадниками и лучниками; шли в бой разряженные, как на пир
или на свадьбу, потому что бой был для них пиром и свадьбой; они считали за
честь погибнуть на глазах вождя и думали, что единственное имущество,
которым владеешь по справедливости, есть имущество, добытое мечом или
подаренное вождем. Персы наряжали своих коней, как возлюбленных, а жрецы их
носили шапки, похожие на шлемы, а доблесть их была такова, что они под
началом Кира завладели почти всеми обитаемыми землями мира и народы под их
властью были многочисленны, как морской песок; а самих персов было очень
мало. Не иначе, однако, как кто-то из морского песка проклял их. Персы
полагали, что пир и битва одно и то же, только предки ходили на битвы, а
потомки -- на пиры. Предки не сражались, а вели поединки, и потому
потерянный конь значил то же, что проигранное сражение. И потомки думали так
же, только полагали: если конь есть победа, почему бы не вернуть его
воровством?

Кир пообещал своим всадникам, что все остальные народы будут рабами
персов, а среди самих персов царь будет первым среди равных; и теперь они не
терпели не только высшего, но и равного себе и ненавидели рабство, но еще
больше рабства они ненавидели свободу, ограниченную правом, а любили лишь
своеволие, не ограниченное ничем.

Несомненно, все в мире получает друг от друга возмездие за
несправедливость -- и не только за нее.

Кир сам сражался перед строем и сам убивал царей, а кого не убивал, тех
прощал. Артаксеркс, нынешний царь, тоже собственной рукой поразил в сражении
мятежника Кира. Да, поразил да еще велел залить медью глотку одного карийца,
спьяну хваставшегося, что Кира-де убил он, кариец.

Второй способ войны был греческий; тут сражался не всадник, а
пехотинец; не один, а в тесном строю, не в поединке, а в сражении.

Когда-то Кир раздал своим всадникам земли и рабов, чтобы те могли
заниматься лишь войной. Теперь разбогатевшие персы уклонялись от войны, а
обедневшие персы не могли снарядить коня с подобающим блеском, и
воинов-всадников становилось все меньше.

Когда-то полис раздал своим пехотинцам равные наделы, чтобы у тех были
средства защищать отечество; теперь земли были проданы, и разорившиеся
пехотинцы либо требовали их обратно, либо добывали деньги за границей, и
воинов-наемников становилось все больше.

x x x

Говорят, что мертвые не видят живых, а только чуют их по запаху. Ну, а
что живые не видят мертвых, в этом каждый может убедиться сам. Тем не менее
мертвые благодетельствуют живым и наоборот -- через тех, кто умеет видеть
оба мира.

Также и народы редко понимают друг друга, и бывает даже, что можно
сражаться -- и не понимать, боготворить -- и не понимать.

Тирибаз был самым проницательным человеком из тех, кто не видит
мертвых. Он все больше приближал к себе Клеарха, так что внук его, красавец
Tax, не ведая сам, ревновал деда к Клеарху.

Tax не расставался с греком с тех пор, как тот вернул ему коня; Клеарх
рассказывал о Гераклее, Tax -- об Армении; они говорили о женщинах, лошадях
и вине и еще о том, что ионяне, конечно, одержали бы победу, будь Тирибаз на
их стороне и понимай греков получше.

Как-то ночью они втроем объезжали посты; проехали по ночному лагерю и
остановились, осматривая осадную башню на колесах. Эта башня была
единственная помощь от финикийцев; греки таких машин тогда не имели, народ
скупился на строительство; тиран Дионисий, однако, отобрал с помощью
финикийских машин у финикийцев же пол-острова.

Башня была чуть обуглена, мокрые кожаные ремни нехорошо пахли, на
вершине качалась доска, огороженная с трех сторон плетнем, а с нее свисал
канат. Пел сверчок и издалека доносились крики людей, флейт и свиней.

Tax ухватился за канат, раскачиваясь и болтая ногами. Клеарх и Тирибаз
сели возле на приступок.

Туг надо сказать, что Клеарх удивительно быстро схватывал языки, на
которых говорили в войске; по-персидски он теперь говорил отменно и видел,
что персидский язык гораздо больше похож на греческий, чем, скажем,
карийский или арамейский.

Язык, однако, похож, а речь -- различна. Эллинская речь была тем
могущественней, чем больше людей о ней знало, а персидская -- тем
могущественней, чем меньше людей о ней знало. Так что эллины, произнося
слова вслух, вынуждены жить в соответствии с ними -- это и называется
убеждения; поэтому-то эллинская речь имеет смысл тогда, когда устремлена к
истине; персидская же имеет смысл, лишь будучи ложью; эллины говорят с
единомышленниками, персы -- с соучастниками.

Клеарх спросил у кшатрапавана:

-- Объясни мне одну вещь. Я заметил, что греки и персы о давних и
недавних событиях рассказывают по-разному. Вот, например, о свидании
Агесилая и Фарнабаза. Бион говорит, что Агесилай предложил Фарнабазу союз
против царя, а тот ответил: "Если царь назначит меня полководцем, я буду
сражаться против вас. Если же он пришлет другого военачальника, то я стану
на вашу сторону". A Tax говорит, что Фарнабаз сказал: "На мои деньги вы
выиграли войну с афинянами. Не хочешь ли стать моим союзником в войне против
царя?" Так .что же из этого правда? И мог ли Агесилай разбить царя?

Т и р и б а з. Агесилай -- умный человек. Он, например, понял, что
пехоте не покорить Персию, и стал разводить коней, хотя разводить-то нужно
всадников. Очень многим он был обязан Фарнабазу. Ведь злейшим врагом и
Фарнабаза, и спартанцев был в то время Тиссаферн. И Фарнабаз сначала сумел
сделать так, что Агесилай разорил Лидию, а потом сумел оговорить Тиссаферна
перед царем, так что царь послал Титравста с приказанием его казнить, и это
был поистине царский подарок грекам и Фарнабазу.

Но потом Фарнабаз увидел, что Агесилай воюет, как грек, а не как перс,
и не ему покорить Азию.

К л е а р х. Что же значит воевать, как грек?

Т и р и б а з. Воевать, как грек, значит: захватить чужой город с тем,
чтоб сжечь его дотла как торгового соперника, или с тем, чтобы установить в
нем наилучший, по мнению победителя, государственный строй. Воевать, как