облегчают; странное и великое свойство слов. Как будто вместе с ними из тебя
уходит вся тяжесть.
там она оказалась бы не ниже определенного уровня, и статус ее был бы
достаточно высок.
неплохой способ вернуть себе равновесие духа. И я решил поддержать игру.
проводить вас домой?
дня стала наконец показывать коготки. Я с удовольствием вспомнил об удобной
кровати с откинутым одеялом в гостиничном "полулюксе". Женщина, кажется,
стала приходить в себя; пока доберемся до ее дома, она, можно надеяться,
окончательно справится с тем, что заставило ее так горько плакать на
кладбище, у чужой могилы, в ночной час. Я знал, что реакция женщин далеко не
всегда соответствует важности причины и что порой какой-нибудь пустяк может
привести чуть ли не к истерике даже относительно сдержанных представительниц
прекрасного пола; таким путем просто изливается сразу все, накопившееся за
долгое время, а потом они опять приходят в норму, слезы высыхают,
возвращается улыбка - и жизнь продолжается.
лучше еще посижу.
роли не играет. Выбежала из дому, хлопнув дверью, далее не одевшись как
следует. (Одета она была действительно не по сезону: слишком летним было все
на ней, а кофточка поверх блузки вряд ли достаточно согревала ее, если даже
мне, в свитере и пиджаке, вовсе не было жарко.) Выбежала и сидит здесь
просто потому, что кладбище вечером - пожалуй, самое удобное место, где
можно без помех выплакать обиду, прежде чем решить, что ничего трагического
не произошло, вернуться домой и лечь спать - в одиночестве (если муж
провинился настолько, что заслужил отлучение) или вдвоем, если виноватой
стороной была она сама (чего, конечно же, никогда не бывает).
простудитесь. Надо было одеться потеплее. И потом, район все-таки пустынный,
мало ли что...
задерживаться не собираюсь. Она так и оценила их.
Конечно, вам незачем задерживаться. До свидания, и благодарю вас. -
Последние слова прозвучали неожиданно высокомерно, словно знатная дама
отпускала своего вассала.
привлекала ситуация: неожиданное знакомство, одинокая (в эту минуту)
женщина, да еще обиженная... Я не искатель приключений. И все же оставить ее
не мог. Может быть потому, что сегодня (вчера, точнее, было уже заполночь) в
ресторане я говорил с другой женщиной о любви, а после таких разговоров не
тянет на то, что у современной молодежи называется техническим пересыпом, но
напротив, хочется совершать какие-то бескорыстные поступки ради самой идеи
женщины. Кроме того, мне стало и немного обидно. Восемнадцатый век - может
быть, и увлекательная игра, однако правил ее я не знаю. Но думаю, что и в
восемнадцатом веке люди, наверное, не бросали женщин, даже незнакомых, вот
так - на произвол судьбы и в совершенно неподходящих обстоятельствах.
хотел сказать "я офицер, но понял, что в этих условиях слово прозвучало бы в
ее ушах не так, как нужно: вспомнилась пошлая шутка об офицерах, которые
денег не берут. - Я все-таки мужчина, может быть, вы в темноте не
разглядели? И здесь я вас не оставлю. Поднимайтесь и идемте.
командовать другими, я владел богатой палитрой интонаций, от почти просьбы
до категорического приказа. На сей раз это был голос с оттенком дружеской
укоризны, голос старшего, опытного и доброжелательного человека, в котором
повелительные нотки можно было лишь угадать - но уж угадать-то можно было.
Помедлив, она встала. Человек старых традиций, я предложил ей руку, и она
оперлась на нее так непринужденно и привычно, словно ей всю жизнь предлагали
руку, а не брали под локоть ее самое. Женщина оказалась неожиданно высокой -
наверное, даже чуть выше меня; правда, потом, когда мы вышли на свет, я
понял, что немалую роль в этом играли ее каблуки - сантиметров двенадцати,
не менее. Мы вышли из-за куста на аллею и пошли к воротам - не прогулочным
шагом, но и без излишней торопливости. Снова повеяло; ветерок был, пожалуй,
даже теплым, но женщина едва заметно дрогнула.
ходили, можно было лишь надеяться, что нагонит такси или, на худой конец,
частник. Впрочем, вероятнее всего, она жила где-то поблизости: поплакать не
приезжают на трамвае.
но не ответила, и я, подождав, повторил его. На этот раз она сказала:
разговор: не знаю, и все тут, и отвяжись. Но отвязаться тут нельзя было, и
мне пришлось проявить настойчивость.
случился какой-то припадок, приступ, и оттого она и плакала?
словно вопрос этот был очень важен, но ответ на него - совершенно неясен. -
Да ... Живу я далеко, - это было произнесено уже нормальным голосом, как
будто она ощутила наконец себя в реальной действительности. - Очень далеко.
чувство досады: самый простой деловой разговор превращался в какое-то
жонглирование словами, продолжалась игра, к которой я вовсе не был
расположен.
...
меня хотите, зачем все эти слова?
снова ушла в себя, замкнулась; видимо, в ней сейчас было много такого, что
нужно было пережить наедине с собой, и я тут только мешал. Но теперь и речи
не могло быть о том, чтобы оставить ее одну бесприютной в чужом городе.
только одна. Вдвоем исключено. Правда, есть еще диванчик. Не высплюсь,
конечно, но черт с ним. Однако в гостиницу еще надо попасть. Миновать
швейцара, портье. В гостиницах сейчас строго, посторонних и днем пропускают
не сразу и не всякого, а уж ночью ... Конечно, с точки зрения того же
швейцара ситуация заурядная, и окажись у тебя в номере женщина вечером,
может быть, никто и не пошел бы проверять, не осталась ли она и на ночь, а
если и стали бы интересоваться, то на все есть своя такса. Интересно, во
сколько сейчас обойдется - провести ее? Вот что значит отсутствие опыта: не
приходилось ... Пять? Десять? Приходится считаться и с этой стороной
вопроса. Ну хорошо, а дальше? Переночует. Утром тебе предстоит заниматься
своими делами. В номере ее не оставишь: в конце концов, чужой человек ...
Мало ли жулья на свете? Не похожа, конечно, но если бы все жулики были
похожи на жуликов и подлецы на подлецов, а дураки на дураков, как легко было
бы жить ... Ну, что же утром: угостишь завтраком и распрощаешься. Наверное,
она должна как-то уехать. Может быть, у нее уже есть билет, или возьмет
завтра. Деньги-то у нее есть? Неудобно спрашивать. Может быть, ждет
перевода? В крайнем случае, возьмешь ей билет: ты все-таки сможешь, если
подопрет, перехватить у Лидумса. Ладно, ситуация смешная, но не безвыходная.
Зато совесть потом будет чиста.
почти не было, нас обогнали два такси, оба полные, и один "Москвич"- я
проголосовал, но водитель отрицательно покачал рукой. Холодало. Я
почувствовал, как женщина снова содрогнулась, и заколебался. Но, в конце
концов, нас никто не видит, да я и не в форме, так что можно. Я снял пиджак
и накинул ей на плечи. Стало даже смешно от мысли: сколько же лет, не лет -
десятилетий не делал я ничего подобного?.. Она не удивилась и не стала
отказываться, сдержанно кивнула в знак благодарности, даже не спросила, не
холодно ли будет мне, - словно само собой разумелось, что мужчина и должен
переносить холод и все что угодно, если этим он может сделать приятное
женщине. И ведь, наверное, так оно и было?
раньше, и прибавил шагу. Но почти сразу же она попросила:
я.
мне все стало ясным: - Я только сегодня из больницы. Отвыкла ходить. И от
воздуха...