Чтение 14–й страницы книги ~Небесный полководец~

оружие?

- Конечно, нет! Это моя привилегия! Я же был берейтором. Настоящим
берейтором. Ушел в отставку одним из последних... За мной шагом марш! -
скомандовал он, указывая посохом вперед, и затопал к лифту во главе своего
отряда. Скауты все как один обожгли меня взглядом - им явно не нравилось,
когда унижали их командира.

В кабине лифта оставалось свободное место, но я предпочел подняться по
лестнице, так как сомневался, что сумею удержаться от смеха.

На корабле я отдал пистолет эконому, а расписку с первым же встреченным
стюардом отослал капитану Эгану. Потом я поднялся на мостик. С минуты на
минуту корабль должен был отчалить, и я не хотел пропустить это зрелище.

Один за другим падали швартовочные тросы. Я чувствовал подрагивание
палубы - казалось, кораблю не терпится в небо. Тихо загудели моторы, в
зеркалах заднего обзора медленно завертелись пропеллеры. Капитан посмотрел
вперед, затем вниз, затем повернул зеркала. Удостоверясь, что за кормой
тоже все в порядке, он отдал несколько приказаний, и матросы втянули в
корпус трап, соединявший корабль и мачту. Теперь только канаты удерживали
"Лох-Итайв".

- Мачтовый, жду разрешения на взлет, - произнес капитан Хардинг в
телефон.

- Взлет разрешаю, сэр, - отозвался мачтовый диспетчер.

- Отдать концы!

"Лох-Итайв" вздрогнул и стал разворачиваться. Его нос по-прежнему
гнездился в конусе мачты.

Все двигатели средний назад! - скомандовал капитан. - Рулевой-один, два
градуса лево руля!

- Есть два градуса лево руля, сэр.

- Рулевой-два, пятьсот футов вверх.

- Есть пятьсот футов вверх, сэр. - Второй рулевой повернул огромный
штурвал. Вокруг нас гудели и щелкали внушительных размеров приборы; в их
показаниях запутался бы любой морской волк былых времен.

Просторный аэропарк таял внизу. Мы шли по кривой к мерцающей бухте
Сан-Франциско, вдоль которой стояли на якоре крошечные суда. Как всегда,
красавец "Лох-Итайв" безукоризненно слушался рулей.

И вот мы над океаном.

- Рулевой-один, пять градусов лево руля, - приказал капитан, склоняясь
над консолью компьютера.

- Есть пять градусов лево руля, сэр.

В иллюминаторах правого борта показались небоскребы Сан-Франциско,
раскрашенные во все мыслимые цвета.

- Рулевой-два, подъем на две тысячи футов.

- Есть две тысячи футов вверх, сэр.

Мы прорывались сквозь тонкую пелену облаков. Погружались в безбрежное
море голубизны.

- Всем дизелям - полный вперед!

Моторы взревели. "Лох-Итайв" летел к Южной Америке с постоянной
скоростью сто двадцать миль в час, неся на борту триста восемьдесят пять
пассажиров и сорок восемь тонн груза с легкостью орла, несущего в когтях
мышь.

К вечеру об инциденте со скаутмастером знал весь экипаж. Офицеры
спрашивали меня, как я намерен обуздать Ковбоя Робби - так кто-то из них
окрестил Эгана. Я обещал держаться от него подальше, если только не
выяснится, что он - диверсант. Однако, Эган явно не разделял моего
миролюбия.

Вторая стычка между нами произошла в тот вечер, когда я совершал
инспекционный обход корабля. Такие обходы, как правило, очень скучны и
отнимают много времени.

В рекламных проспектах компании интерьер гондолы назван шикарным, и это
соответствует истине. Особенно роскошна обстановка палубы первого класса.
Пластиковая облицовка стен неотличима от мрамора, дуба, красного дерева,
тика, стали, меди и золота. На огромных иллюминаторах вдоль всей гондолы -
бархатные гардины и шелковые маркизы, на полу - толстые ковры с
сине-красно-желтым узором, в залах отдыха и коридорах - удобные кресла.
Залы отдыха, рестораны, курительные, бары и ванные обставлены по последней
моде и оборудованы электрическими лампами. Именно эта роскошь и сделала
"Лох-Итайв" одним из наиболее дорогих воздушных лайнеров, но большинство
пассажиров считало, что путешествие на нем стоит тех денег, которые
пришлось выложить за билет.

Я добрался до палубы третьего класса и уже подумывал, не повернуть ли
обратно. Внезапно из бокового коридора, ведущего к столовой, выбежал
капитан-берейтор. Он был вне себя от злости.

- У меня жалоба! - выкрикнул он, схватив меня за руку.

"Да уж понятно, что не благодарность", - едва не сорвалось у меня с
языка. Я вопросительно поднял бровь.

- По поводу ресторана, - добавил он.

- У вас претензии к стюардам, сэр? - с облегчением предположил я.

- Я уже обращался к главному стюарду, но он не пожелал мне помочь. -
Эган сощурился. - Вы, кажется, офицер?

- Да, но я отвечаю только за безопасность корабля.

- А как насчет нравственности?

- При чем тут нравственность, сэр? - опешил я.

- Вот что я вам скажу, молодой человек. Я несу ответственность за своих
скаутов и не хочу, чтобы их оскорбляли, чтобы им показывали дурной
пример... Ступайте за мной.

Повинуясь скорее любопытству, нежели чувству долга, я проследовал за
Эганом в столовую. Там довольно вяло играл джаз-банд и танцевало несколько
пар. Посетители ели и беседовали, не обращая внимания на дюжину юных
берейторов, сидевших за одним столом.

- Видите? - прошептал Эган. - Видите?

- О чем вы, сэр?

- Никто не предупреждал меня, что я окажусь на борту летающего храма
Иезавели. Что беспутные женщины будут демонстрировать тут свои телеса!
Смотрите, смотрите! Да, я не спорю, на этих девицах есть нечто, отдаленно
напоминающее вечерние платья, но скажите, разве подобное зрелище типично
для ночного Лондона? А эта омерзительная музыка! - Он указал на эстраду со
скучающим оркестром. - Но что самое отвратительное, молодой человек, -
зашипел он мне на ухо, - рядом с нами едят черномазые! Это не корабль, сэр
- это настоящее гнездо разврата!

Рядом со скаутами сидели несколько молодых индусов. Сдав экзамены в
Лондоне, они летели в Гонконг, чтобы поступить на государственную службу.
Они были хорошо одеты и вели себя весьма пристойно, вполголоса беседуя
между собой.

- Белых мальчиков вынуждают есть бок о бок с черномазыми, - продолжал
Эган. - Вы должны помнить, что нас перевели на этот корабль, не спрашивая
нашего согласия. На американском корабле...

Подошел главный стюард. Он смотрел на меня устало и с сочувствием. Я
искал выход.

- Наверное, будет лучше, если ужин для этого пассажира и мальчиков
подадут к ним в каюты? - спросил я главного стюарда.

- Ни за что! - В глазах Эгана появился безумный блеск. - Я обязан
присматривать за детьми! Следить, чтобы они правильно питались и соблюдали
гигиену!

Я был готов махнуть рукой и уйти, но тут стюард с непроницаемым лицом
предложил поставить вокруг стола ширмы. Разумеется, они не могли оградить
берейторов от музыки, зато вид индийских чиновников и "полуодетых" леди не
будет оскорблять их чувства. Эган с кислой миной пошел на компромисс.

Он двинулся к своим подопечным, и тут двое из них бросились к нему
навстречу. У одного, зажимавшего рот носовым платком, лицо было зеленым.

- Сэр, кажется, у Дубровского воздушная болезнь, - сообщил второй
мальчик.

Я выбежал из ресторана, слыша за спиной истошные вопли Эгана:

- Врача! Врача!

Как известно, воздушная болезнь вызывается самовнушением, но она
способна передаваться от человека к человеку. Вскоре, к немалому моему
облегчению, она свалила всех бойскаутов вместе с Эганом.

Два дня, пока мы летели до Британского Эквадора, скаутмастера было не
видно и не слышно, хотя одному из корабельных врачей, должно быть,
пришлось туго.

В Куэто мы сделали короткую остановку, чтобы взять на борт несколько
пассажиров, почту и две клетки с обезьянами для австралийского зоопарка.

Капитан Хардинг лично не сталкивался с Эганом, поэтому доклады о моих
неурядицах вызывали у него только веселье.

- Надо помягче с ним, лейтенант, - сказал он, когда мы распивали
бутылочку на мостике, что было исключительно офицерской привилегией. -
Если хотите стать профессионалом, учитесь ладить с пассажирами.

- Он не в своем уме, капитан. Видели бы вы его глаза!

Хардинг сочувственно улыбнулся, но я догадался, что участившиеся
инциденты со скаутмастером он объясняет моей неопытностью - ведь я, что ни
говори, летал без году неделя.

Путешествие из Южной Америки к первому из островов Тихого океана было
спокойным и приятным. Внизу расстилалась бескрайняя синяя гладь; над нами
ослепительно сияло солнце.

Однако, когда показался атолл Пукапука, мы приняли по телефону
сообщение о буре, разыгравшейся в районе Папеэте. Вскоре телефонная связь