Чтение 14–й страницы книги ~Мессия очищает диск~

народе Величайшей.

- А я-то всегда считал, что перерождениями ведает князь Темного Приказа,
господин Яньло, - пробормотал себе под нос выездной следователь.

Но спорить с магом не стал, справедливо решив, что тому виднее.
Несомненно, даосу было известно многое. Как, к примеру, Железная Шапка узнал
о засланном в монастырь лазутчике, судья даже представить себе не мог, а
потому почел за благо не заострять внимания на опасной теме.

- Но почему ты не сделал этого ранее, друг мой Лань? - поинтересовался
он.

- На то было несколько причин, - неохотно отозвался Лань Даосин, налив и
себе лечебной настойки. - Во-первых, до того как я услышал твою историю, я
еще не был до конца уверен в необходимости такого рискованного шага.
Во-вторых, как я уже говорил, это небезопасно - за все надо платить, и
нельзя предугадать заранее, какую именно плату потребует Владыка. А
отказываться или торговаться будет поздно. В-третьих... у нас, идущих по
Пути Дао, свои отношения с мирами теней, демонов или духов; мы не всегда
можем напрямую обратиться к их властелинам - нужен человек, который бы
поручил нам это и от имени которого мы могли бы действовать. Кстати, такой
человек будет подвергаться не меньшей опасности, чем, к примеру, я, - так
что советую тебе еще раз как следует подумать, друг мой Бао, прежде чем
решиться на подобный шаг! Ну и, наконец, для того чтобы попасть на прием к
Владыке Восточного Пика, нам понадобится свежий покойник, умерший
ненасильственной смертью, которого мы возьмемся сопровождать.

Судья ничего не успел ответить своему другу, потому что в следующий
момент дверь в жилище даоса распахнулась самый непочтительным образом, и на
пороге возникла растрепанная молодая женщина, вся в слезах, которая
немедленно пала на колени при виде судьи и мага.

В этой женщине судья с удивлением и тревогой узнал служанку Мэйнян из
собственного дома.

- Господин судья, господин судья! - пролепетала служанка с пола. - Ваш
племянник... молодой господин Чжун... он только что умер!

И, выговорив это, она дала волю с трудом сдерживаемым рыданиям.

Судья и маг посмотрели друг на друга, и оба, не сговариваясь, слегка
кивнули.

Оба поняли, что это - судьба.

6

Выехать из Нинго на рассвете, как хотел даос, не получилось: судье сперва
пришлось выдержать неравный бой со всей своей убитой горем родней, не
ставшей, однако, от этого более покладистой. Родня вопила, ссылалась на все
традиции, которые только существовали с того дня, когда стрелок И сбил с
неба девять солнц из десяти, и наотрез отказывалась отпускать покойного
Чжуна куда бы то ни было из родного Нинго. Лишь клятвенное обещание, что он,
судья Бао, вместе со святым Ланем отыщут наиболее благоприятное с точки
зрения геомантии место для захоронения юноши, после чего испросят у князя
Яньло особого благоволения для безвременно усопшего - лишь это возымело
наконец свое действие.

Затем выездной следователь (который под конец препирательств с родней
начал чувствовать, что его вот-вот хватит заворот мозгов) направился
отдавать распоряжения своему заместителю, тинвэю Фу. К счастью, заместитель у судьи был
толковый, так что Бао вполне мог на него положиться.

Потом - сборы в дорогу. Впрочем, выезжать из города судье приходилось
нередко, так что собираться он привык быстро.

В общем, незадолго до полудня повозка судьи, запряженная низкорослой
каурой лошадкой, остановилась возле жилища Лань Даосина на окраине Нинго. У
входа в это странное сооружение, не устававшее поражать воображение судьи,
был привязан меланхолично жующий сено упитанный ослик с мордой существа,
давным-давно познавшего Дао. Ослик наверняка принадлежал магу, но откуда он
у него взялся, судья понятия не имел.

Едва слуга судьи Бао, на этот раз исполнявший роль возницы, остановил
голубую, разукрашенную золотыми и розовыми лотосами повозку - на пороге
жилища мигом возник Железная Шапка собственной персоной, оценивающе окинул
взглядом повозку и сидящих на ней людей.

- Ты, друг мой Бао, прямо не на похороны, а на Праздник Фонарей Юаньсяо
собрался! - заметил он, подходя к повозке.

- Извини, друг мой Лань, - развел руками выездной следователь, - другой
повозки у меня не нашлось, а перекрашивать эту не было времени.

- Ничего, - пробормотал даос, склоняясь над лежащим в повозке покойником,
- так даже лучше. Может быть, посыльные Янь-вана не так быстро учуют нас и
не явятся за твоим племянником раньше времени.

- Янь-вана? - переспросил судья, наблюдая за тем, как Лань Даосин
сосредоточенно водит руками над телом покойного и на лбу даоса постепенно
проступают мелкие капельки пота.

- Именно так следует называть Владыку Темного Приказа во время встречи с
ним. - Голос мага был глух и невнятен. - И не вздумай назвать его просто
Яньло - разгневается...

Наконец Железная Шапка прекратил свои загадочные действия, устало вытер
пот со лба и, коротко бросив: "Поехали!" - принялся отвязывать своего
ослика.

- А куда мы, собственно, направляемся, друг мой Лань? - осведомился судья
Бао, когда даос ловко оседлал ослика-мудреца, повесил позади себя на спину
безропотного животного две связанные ремнем сумки из темно-красной кожи со
странным орнаментом по краю и поравнялся с уже тронувшейся с места повозкой.

- В провинцию Сычуань, уезд Фэньду, - коротко бросил даос и умолк, явно
сочтя дальнейшие пояснения излишними.

Пояснения действительно были излишними. Почти любой житель Поднебесной,
включая и выездного следователя Бао, прекрасно знал, что именно в уезде
Фэньду провинций Сычуань находится спуск в ад Фэньду, где и стоит дворец
Сэньло Владыки Яньло, которого в глаза лучше называть Янь-ваном.

А то разгневается.

Видимо, Владыка Восточного Пика в то "время, когда не сидел на своей горе
Тайшань, обитал где-то поблизости.

А вот где именно в уезде Фэньду находится спуск в обиталища обоих Владык
- это было известно отнюдь не многим. Впрочем, судья надеялся, что Лань
Даосин должен входить в число людей, осведомленных в этом вопросе.

Они уже почти выехали из города, когда внимание судьи привлекло некое
странное движение на обочине дороги. Придержав возницу, судья, охнув от
вспышки боли в пострадавшем боку, слез с повозки. После чего принялся во все
глаза разглядывать удивительное существо, кружившее как заведенное в
дорожной пыли.

Это была большая собака неопределенной масти, вся покрытая толстым слоем
грязи. Хребет у собаки был перебит, потемневший и тоже успевший покрыться
пылью язык вывалился из пасти, задние лапы бессильно волочились по земле, но
пес упорно двигал свое умирающее тело по кругу, из последних сил перебирая
передними лапами.

На земле был хорошо виден этот совершенно правильный круг, вычерченный в
пыли собачьим телом.

Заслышав шаги судьи, пес с трудом повернул голову, взглянул в лицо
подходящему человеку - и судья Бао невольно вздрогнул от этого взгляда,
настолько человеческим он ему показался, столько боли и муки было в нем. Но
не только страдание и ожидание медлящей смерти - было во влажной глубине еще
что-то. Предчувствие скорого избавления? Надежда на нечто, непонятное
другим? Досада от всеобщего непонимания? Или иная тайна, какую невозможно
выразить известными людям словами?

По телу собаки прошла судорога, глаза закатились, подергиваясь мутной
пленкой, - но последним усилием пес привел в движение еще слушавшиеся его
передние лапы, и они с трудом вывели в пыли несколько совершенно неуместных
в данной ситуации знаков.

Потом тело собаки вытянулось и застыло.

Судья сделал шаг, другой - и наконец смог разобрать, что именно начертил
в пыли пес, вложив остатки жизни в это последнее усилие.

Иероглифы.

Два старых иероглифа, написанных головастиковым письмом: "цзин" и "жань".

Так и запомнился судье его отъезд из Нинго, в одной повозке с покойником
и в сопровождении хмурого даоса: идеально ровный круг, вычерченный в
дорожной пыли, мертвый пес, замерший с совершенно человеческим выражением
умиротворения на собачьей морде, - и два вписанных в круг иероглифа; "цзин"
и "жань". Чистое и грязное.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Мясо было таким жестким и жилистым, что сразу становилось ясно: эта
корова умерла своей смертью после долгих лет существования впроголодь.

Нож был таким тупым, что сразу становилось ясно: оселок не прикасался к
его лезвию по меньшей мере в течение трех предыдущих жизней этого куска
железа.

Змееныш Цай обреченно скрипел проклятым ножом по проклятому мясу,
прекрасно понимая, что выполнить приказ - до полудня разделать выданные ему
полутуши говядины - он не сможет даже в случае особого расположения
милостивого Будды.

Впрочем, он уже привык к подобным заданиям.

Таскать воду дырявым ведром; мыть полы, по которым время от времени
прохаживалась толпа монахов в грязных сандалиях, беседуя исключительно о
высоком; покорно выслушивать обвинения то в воровстве, то в
непочтительности, то еще в чем-то, кланяясь и не предпринимая малейших
попыток оправдаться - за такие попытки больно били палкой и продолжали
обвинять с удесятеренным рвением; по сто раз на дню доставлять преподобным