Чтение 14–й страницы книги ~Серебряная тоска~

- Игорь. - Мама устало покачала головой. - Когда ты повзрослеешь?

- Ты же знаешь, мам, - никогда.

- И чему же ты так рад?

- Вот этому самому и рад.

- Садись за стол. - Мама махнула рукой. - Чаю хочешь? Или, может быть,
пообедаешь?

- А что на обед? - оживился я.

- Рассольник. И котлеты с гречневой кашей.

- Давай пообедаем.

Мама ушла на кухню. Было слышно, как она чиркает спичкой, включая газ,
и аккуратно звенит тарелками.

"Странно, - подумал я. - Я ведь люблю маму. Почему же у меня такое
чувство, будто я отбываю здесь какую-то повинность?"

- А? Что скажешь, борода? - Я повернулся к Менделееву на стенке.

"Борода" ничего не ответила. Зато из кухни раздался голос мамы:

- С кем ты там разговариваешь, Игорь?

- Пытаюсь вызвать на откровенность Менделеева. А он, чучело, только
брови хмурит.

- Игорь. Иди-ка лучше сюда. Поможешь мне.

Я вышел на кухню. Мама протянула мне тарелки, ложки и вилки.

- Вот. Отнеси это в комнату.

- А мы разве не на кухне обедать будем?

- Я никогда не обедаю на кухне, если у меня гости. Да ещ" такие редкие,
как ты.

- Упр"к принят.

- Не валяй дурака, сын.

Я расставил тарелки и разложил ложки и вилки на столе. Вскоре появилась
и мама с дымящимся рассольником, который она успела перелить из кастрюли в
супницу.

- Приятного аппетита, мам.

- Спасибо. И тебе.

Сама она почти не ела, больше глядела, как я, обжигаясь, поглащаю
рассольник ложку за ложкой.

- Ты похудел, - заметила она. - Вы с Русланом плохо питаетесь.

- Я вшегда был худым, - прошамкал я набитым хлебом ртом.

- И много курите. И пь"те. Наверняка.

- Мама, можно усвоить пищу в спокойной обстановке?

- Ешь, ешь.

Она отломила от хлеба небольшой кусочек, но положила его не в рот, а на
скатерть, рядом с тарелкой.

- Как по-твоему, отчего я так рано поседела? - неожиданно устало
спросила она.

- Из-за меня.

- Не "рничай.Что ты, в сущности, обо мне знаешь? У меня была трудная
жизнь. Я вс" время боролась. Поступила в институт, где был чудовищный
конкурс. Устроилась на работу в школу. Затем боролась с твоим отцом. А
теперь мне приходится бороться с тобой.

- Отдохни, мама.

- Мне бы очень хотелось отдохнуть. Я страшно устала.

- Ты устала от себя, мама.

- Я хотела бы, чтоб у тебя была постоянная работа, дающая тв"рдый
доход. Чтоб у тебя была семья. Жена, дети. Чтоб я могла нянчить внуков. Я
хотела бы, чтобы ты был счастливым.

- Верю. Но счастливым так, как ты это понимаешь.

- А как ты это понимаешь?

- Никак.

- Вот именно, что никак.

- Мама, я хочу быть таким, каков я есть. У меня есть мой мир, мои
стихи, у меня есть... - тут я ос"кся.

- Что у тебя есть? - Мама подняла на меня пытливый взгляд.

- Вс" у меня есть, - буркнул я.

- У тебя ничего нет! - неожиданно крикнула мама. - Ни семьи, ни работы,
а главное - нет чувства долга. Ты жив"шь на иждевении у Руслана. Сам
Руслан, кстати, работает. И Сергей работает. И Коля. Ты один ни о ч"м не
думаешь. Ты безответственен. Мне стыдно. Я никогда не думала, что у меня
вырастет такой сын.

- Откажись от меня. - Я доел рассольник и отодвинул от себя тарелку.

- Все твои слова - "рничанье и блеф. Равно как и твои стихи.

- А ты их читала?

- Я вс" равно ничего не понимаю в поэзии. Я химик. Зато понимаю другое:
если б они чего-то стоили, их бы печатали.

- Действительно, мам, как вс" просто.

- Игорь. Сын. Сынок. - В голосе мамы вдруг проскользнуло что-то такое,
от чего у меня невольно сжалось сердце. - Ну не все же обязательно хорошие
поэты. Может, ты бы мог найти себя в ч"м-то другом.

- Спасибо. Я уже наш"л себя.

- Есть столько интересных профессий. Кем бы ты хотел стать, если б не
стихи?

- Никем.

- Можешь не волноваться, - сказала мама после паузы. - Им ты уже стал.

- А теперь ты "рничаешь.

- Ты меня очень огорчаешь. Как Руслан так долго может выносить тебя?

- Скрежещет зубами, бедный, но выносит, - усмехнулся я.

- Тут нечему улыбаться. Возможно, он по дружбе и не говорит тебе...

- Мама! - взмолился я. - Можно, мы с Русланчиком сами в этом разбер"мся?

- Действительно, это ваше дело, - согласилась мама. - Хотя со стороны
выглядит довольно странно. Слушай, Игорь, скажи мне честно: в каких вы с
Русланом отношениях?

- В прекрасных.

- Я имею в виду совсем другое.

- Что же?

- Вы жив"те вместе. Уже довольно долго. Девушки у тебя, насколько мне
известно, нет. Не знаю, не знаю...

- Слушай, мама! - взорвался я. - Ты уж действительно лезешь не в сво"
дело.

- Этого бы ещ" только не хватало! - Мама испуганно посмотрела мне в
глаза. - От тебя, Игорь, конечно, всего можно ожидать...

- Вс", мама, спасибо за рассольник. - Я резко поднялся из-за стола.

- А котлеты с гречкой, Игорь?

- Спастбо, я сыт.

- Поешь.

- Говорю же, не хочу.

- Довед"шь ты меня до могилы, - вздохнула мама. - И себя убиваешь, и
меня.

- Ты сама себя убиваешь! - Я чувствовал, что близок к истерике. - Ты
как паровой каток, который всех и вс" хочет снивелировать до уровня
собственных представлений о том, что правильно, а что нет. Ты всегда
права, всегда права! А это, в конце концов, невыносимо. Я лучше пойду,
мама, пока не наговорил такого, о ч"м после буду жалеть. До свиданья, мама.

- Постой ещ" одну секунду.

- Да? Что?

Мама подошла к комоду, выдвинула ящик и достала оттуда пятьдесят рублей.

- Вот. Возьми.

- Спасибо, мама, но денег я у тебя не возьму.

- Возьми. Это я не тебе.

- А кому же?

- Вам с Русланом. Некрасиво, что только он тратится на тебя. Возьми,
пожалуйста.

К тому же, у тебя скоро день рождения. Считай, что это частично и мой
подарок.

Игорь, прошу тебя, возьми. Не для себя. И даже не для меня. Для
Руслана. И передай ему привет от меня.

- Спасибо, мама. - Я сунул деньги в карман брюк, чувствуя, как полыхают
мои щ"ки. - Правда, спасибо. - Я нагнулся, чтобы поцеловать маму, но она
как-то устало отстранила меня рукой.

- Иди сын.

- Извини, мама.

Я направился к двери.

- Постой секунду.

Я остановился. Мама подошла ко мне, нагнула мою голову к себе и
поцеловала в щ"ку.

- С дн"м рождения, сынок.

- Спасибо, мама.

- Хоть, говорят, поздравлять заранее - плохая примета. Не забудь
Русланов ремень. Пороть тебя, боюсь, слишком поздно.

Я не сел в трамвай, а решил пройтись пешком. На душе было тошно.

"Не купить ли Русланчику, ну, и себе коньяку на вечер? Или просто
водки?" - подумал я, но вспомнил, что сегодня воскресенье и все магазины
закрыты.

Таксиста, что ль, остановить и купить у него?

Я не стал останавливать таксиста. Вместо этого я подош"л к старушке,
торговавшей цветами, и купил у не" три гвоздики. Для Руслана. Гвоздички,
побитые морозом, выглядели жалко и совсем не пахли. Но я вс" равно
уткнулся в них носом, как, бывало, в детстве зарывался лицом в мамины
ладони. На душе потеплело. Я улыбнулся и зашагал домой.

* * *