Чтение 14–й страницы книги ~Пульсирующий камень~

напоминают камень, дерево, что угодно, только не женщину.

Я прошептал:

-- Сильвия, -- и протянул к ней руку. Глаза ее были закрыты. И тут
судьба тоже была милостива к ней. Но я все равно коснулся пальцами ее век. И
понял ненужную ритуальность этого жеста.

-- Видите! Какой... какой... жуткий конец, Мартин! -- Дег в отчаянии с
ужасом искал мои глаза, шепча: -- Сколько смертей! Сколько смертей!

-- Да, но... они, наверное, даже не почувствовали или... -- Я замолчал.
Мне были безразличны эти люди. Мне не было дела даже до Дега и самого себя.
Я повернулся к камню. Взрыв расколол его пополам, обнажив нечто вроде
вмятины внутри камня -- два черных обломка лежали справа и слева. А ведь там
был...

Я осмотрел все внимательней. Не больше чем полнаперстка пыли, но от нее
исходил легкий белесый отсвет. Я опять задрожал.

Я сражался на странной войне, которую мы вели в Корее, над моей головой
в бреющем полете проносились боевые реактивные самолеты, я участвовал в
штыковых атаках, видел сверхсовременные танки и траншеи с колючей
проволокой, как в первую мировую войну. В меня целились в упор, мне
подкладывали в постель ядовитых змей. Я испытал все мыслимые разновидности
страха. В Стране Огромных Следов я боролся с существом, которое должно было
исчезнуть тысячелетия тому назад. Я спустился на невероятную глубину в
колодец на острове Оук, где едва не нашел ответ на вопрос, как давно
существует наш мир. Я держал в своих руках радиоактивную ловушку, упавшую на
Землю из космоса. Я слушал астронавта, только что вернувшегося после
фантастического путешествия на Луну -- он пел древнегреческий гимн и
рассказывал, как сражался вместе с царем Леонидом в Фермопилах. Я пожал руку
человеку, который оказался в эпицентре взрыва: атомной бомбы. Но я никогда
еще не испытывал такого глубокого потрясения, как сейчас. Никогда еще не
приходила в такое невероятное волнение та часть моей души, которую я,
думалось мне, по наивности оградил от любых сомнений и волнений. Никогда еще
не чувствовал я себя совершенно неспособным владеть собственным рассудком,
как в эту минуту, когда, забыв обо всем на свете, смотрел на этот камень, в
котором видел ЖИВОГО человека -- белого, нагого человека, подобного мне...

Подобного мне?

Я лихорадочно искал ответ. Я быт уверен, что он где-то рядом. Это мне
казалось несомненным. Но если его кожа была белой, -- какого цвета были
волосы? А глаза? А нос -- какой длины он был, как выглядели губы и широкие
ли у него плечи?

-- Мартин! Что с вами?

Какого он был роста? Я посмотрел на отпечаток на камне. Невероятно.
Около двух метров? Нет, он был не таким высоким. Ниже -- насколько? Я опять
посмотрел на камень. Почему я не помешал ветру развеять его прах? Почему не
собрал его сразу же, чтобы доказать...

Дег тронул меня за руку.

-- Что? -- прошептал я.

-- Что с вами происходит? -- воскликнул он. Кусая нижнюю губу, он с
тревогой смотрел на меня. Я никогда еще не видел его таким перепуганным... И
он, конечно, то же самое думал обо мне. Усилием води я подавил желание
узнать, угадать, понять, отогнал сожаление, страх, смятение...

-- Дег, дорогой... -- начал я... Сейчас я ему все расскажу. Если кто-то
готов был поверить мне, так это прежде всего Дег, человек, который не раз
делил со мной удары судьбы. Я кивнул в сторону камня:

-- Знаешь, Дег... это сердце.... это сердцебиение, которое мы
слышали...

-- Это была какая-то неполадка, не так ли? -- спросил он и, глядя на
выемку в камне, добавил: -- Там же ничего нет...

-- Там... -- я замолчал. Наверное, на этот раз мне поверит даже Дег.
Впрочем, поверят мне или нет, не имело никакого значения. Я перевел дыхание
и сказал: -- Да, там ничего нет.

-- Ну, понятно. Было бы слишком курьезно обнаружить живое ископаемое,
не так ли? •"

-- Курьезно?

-- Извините, Мартин, -- сразу же поправился Дег, слегка покраснев, и
повернулся к месту взрыва: -- Я не должен был говорить этого, когда рядом с
нами...

В этот момент из низкой, нависшей над плоскогорьем тучи неожиданно
донесся гул самолета. Он приближался, становился все громче и громче. Мы
устремили взгляд к небу. Кто это? Тупамарос, прилетевшие за Астрид, или
спасатели, искавшие нас?

-- Это не тупамарос; -- решил я. Самолет вынырнул из тучи прямо над
нами. Снизился, облетел плоскогорье, вернулся и покачал крыльями, давая
понять, что увидел нас. Мы как могли махали руками. Самолет столь хрупкий,
сколь и громогласный, пролетел над нашими головами и тут же удалился на
восток, исчезнув в густом тумане.

-- Что будем теперь делать, раз они нас нашли? -- спросил Дег .

Я не ответил. Мы оглядывали странный беспорядок вокруг нас. Вся эта
скалистая и мертвая почва словно пришла в движение -- ветер гонял ворохи
обгорелой бумаги, то подбрасывая их вверх, то швыряя куда попало. Это были
опаленные банкноты, которые взрыв разметал во все стороны. Именно из-за этих
клочьев бумаги и оплавленных комочков золота, рассыпанных вокруг, и
создавалось впечатление, будто здесь произошла какая-то бойня. Взрыв оплавил
лишь часть металла, несколько целых слитков были разбросаны взрывной волной.
И только теперь, ощущая мрачное чувство безысходности, я заметил, что
прекрасное тело Сильвии было изуродовано несколькими острыми осколками
золота.

-- Это... впечатляет! -- пробормотал Дег у меня за спиной.

Тишины уже не было. Ее нарушал легкий, сухой шелест.

-- Что же нам теперь делать, Мартин?

Я поднял закованные руки:

-- Попытаемся освободиться от наручников. Пойди поищи в кабине
самолета, Дег. А я пороюсь в карманах Сильвии.

Он кивнул, поспешил к самолету и хотел уже подняться по трапу, когда я
остановил его:

-- Нет, они здесь, Дег.

Судьба благоприятствовала нам. Связка блестящих ключей валялась на
земле возле Сильвии. Мне не пришлось шарить в ее комбинезоне.

-- Что будем делать? -- снова спросил Дег, пока я раскрывал наручники.
Я посмотрел, на расколотый камень. Дег повторил вопрос, и я улыбнулся ему.
Улыбка, должно быть, получилась довольно жалкой.

Теперь мы спрячемся. Эти медлительные тупамарос появятся с минуту на
минуту, и я не хотел бы встречаться с ними.

Мы покинули место взрыва и успели затеряться в каменном лесу, укрывшись
за одним из валунов, когда услышали гул вертолета -- вот оно, это большое
стальное насекомое. Тупамарос явились на свидание. С большим опозданием.

Мы сидели не шелохнувшись. Они не могли нас видеть. Случайный луч
солнца блеснул на капоте, и вертолет пропал, слившись с темным откосом
соседней горы, на мгновение опять возник на фоне неба затем стал
приземляться. Ветер от его лопастей поднял вихрь рваной обгорелой бумаги и
пепла, и... праха.

ЕГО праха тоже. ЕГО! Я не мог бы утверждать: "Ему тысячи лет!.." Да и
что толку в этом? Тысяча или сто лет, или всего один день, -- не все ли
равно? Разве может кто-то оставаться живым, будучи замурованным в камне?
Какое сердце способно биться столько времени -- пусть едва-едва, совсем
слабо, еле ощутимо, словно легчайшее дуновение, лишь слегка затуманивающее
прозрачное стекло, или же прикосновение снежинки? Какое сердце способно так
долго пульсировать, посылая далеким потомкам призыв к жизни -- за пределы
бездушного черного камня? И нам довелось услышать этот зов из глубины веков.
Как я возненавидел в эту минуту Сильвию. Из-за ее жадности нам не удалось
найти разгадку этого чуда.

Между тем пепел и обгоревшие банкноты, носившиеся в воздухе, осели, и
вертолет приземлился. Умолк свистящий рев двигателей и лопастей. Вертолет
опустился метрах в ста пятидесяти от нас. Мы наблюдали за ним. Внутри
различимы били какие-то недвижные темные фигуры. Представляете, в каком
замешательстве были эти люди, с изумлением осматривающие плоскогорье.

Наконец открылась дверца вертолета, кто-то выпрыгнул на землю с
автоматом на изготовку, сделал несколько осторожных шагов. Потом кинулся к
Астрид, которую взрывом отбросило на несколько метров в сторону и
перевернуло навзничь. Человек опустился возле нее на колени и вскоре,
обернувшись к вертолету, что-то прокричал. Еще двое соскочили на землю. Один
из них подошел к товарищу, другой держал автомат наперевес и оглядывался,
готовый в любую секунду открыть огонь. Нам слышны были их голоса. Кто-то из
них крикнул, и все трое собрались возле тела Сильвии на месте взрыва. Тут
они увидели разбросанные повсюду обгоревшие банкноты и оплавленные кусочки
золота. Один из них принялся собирать эти странные самородки, рожденные в
пламени, покрытые пеплом и кровью. Только сейчас я увидел, что осталось от
прибора, созданного инженером Финклем -- переломанные ноги какого-то
гигантского насекомого. Один из тупамарос поднялся в наш самолет и через
некоторое время вернулся, присоединился к двум товарищам, которые уже
перестали собирать мелкие кусочки золота и принялись искать уцелевшие
слитки. Но их поиски длились недолго. Потом они осматривали трупы. Возле
Финкля немного задержались Наконец подняли тело Астрид и перенесли в
вертолет. Ее волосы развевались на ветру, и выглядело это очень мрачно. В
этой крохотной траурной процессии была какая-то трагичная и отчаянная
торжественность. Тупамарос доставят своего товарища на кладбище в
какой-нибудь далекий южно-американский город и похоронят там. Астрид станет
их национальной, героиней, погибшей, как провозгласят они, за свободу и
революцию

-- Прощай, Астрид, -- невольно прошептал я. Все же она во что-то
верила. И я вспомнил лицо Сильвии, искаженное ужасом, и услышал ее отчаянный