Чтение 14–й страницы книги ~Прорыв~

боль.

- Думаю, это неважно.

Амани подошел поближе и сел на стул рядом с постелью.

- Адмирал, неужели в вашем голосе звучит сожаление?

Человек посмотрел на Амани:

- Ты хочешь спросить, не жалею ли я, что уничтожил так мало ваших
кораблей? Жалею.

Амани подумал о риске, которому он себя подвергает, и решил, что это не
имеет значения.

- Нет, - мягко произнес он, - я хотел спросить, жалеешь ли ты, что
вообще уничтожал их?

- Целитель, я Адмирал Флота, по крайней мере, был им. И я защищал мой
народ от набегов ваших пиратов-камикадзе. Я выполнял свой долг.

- Как ты сказал, все мы исполняем свой долг, - сказал Амани. - Но долг
и желание не всегда совпадают.

- Я человек военный, сэр. Большую часть своей жизни я провел на службе,
воюя против тех, кто стремился поработить или уничтожить людей. Это
достаточное оправдание моих поступков. Я не собираюсь доказывать их
необходимость тебе, одному из моих врагов.

- Тебе и не надо доказывать.

Воцарилась тишина, некое подобие мира между халианским целителем и
адмиралом людей.

Наконец Стоун сказал:

- Убийства никогда не доставляли мне удовольствия, Целитель, если ты
хотел знать именно это. Они были необходимы, но не приносили радости.

- Я понимаю.

- Понимаешь? Кажется, твоя раса находит в смерти особое наслаждение, не
важно своя смерть или чужая.

Амани кивнул, глядя мимо раненого, сквозь стены корабля, в
бесконечность.

- Да. Моя раса радуется смерти, но у меня слабый характер, Адмирал, вот
почему я целитель, а не солдат. Я - необходимое зло моей расы. Тот, кого
терпят, но не уважают. Будь я лучшим в истории целителем, я значил бы
меньше, чем грязь под ногами самого последнего солдата. Потому что я не
могу убивать. Я не могу даже допустить смерть, если в моей власти
предотвратить ее.

Снова воцарилось долгое молчание. Его прервал Стоун.

- Да. Вот и пропал мой шанс на самоубийство. Ты должен сохранить мою
жизнь, даже если знаешь, что они мне приготовили.

- Даже в этом случае.

- Снова долг. Я уважаю это. Даже самая большая машина не сможет
работать, если хоть одна шестеренка будет не на месте. Каждая деталь
необходима.

- Странно, что ты заметил это. Воин, да еще и враг к тому же.

- Солдаты делают то, чему обучены, приказы отдают другие. Что может
сделать один человек, чтобы остановить убийства? Немного. Возможно, у нас
с тобой больше общего, чем ты думаешь.

- Возможно, - Амани поднялся. - Что ж, меня ждут другие пациенты.

- Конечно.

- Я загляну попозже.

- Целитель.

- Адмирал.

Снова сигнал связи.

- Как человек?

- Я сообщу тебе о любых изменениях, Капитан.

- Мы прибудем на "Острый Зуб" через несколько часов. Целитель. Как
только будем на станции, человека переправят на другой корабль.
Позаботься, чтобы он дотянул до этого момента.

- Приказ ясен, Капитан.

- Знаю, что ясен, братец. Потрудись его исполнить.

Амани проглотил гнев. Он снова символически склонил шею, как и много
раз до этого. Трусы всегда так делают, и минутные вспышки неповиновения на
самом деле не имеют значения.

Ну а что же тогда имеет значение? Адмирал очень точно сказал: что может
сделать один человек, или один халианин, чтобы изменить порядок вещей?

Уже давно раздался щелчок отбоя, а он все еще размышлял над этим
вопросом.

- Спасибо, что рассказал мне, - промолвил Стоун. Его лицо казалось
сероватым в тусклом свете ламп, но он не потерял присутствия духа.

- Ты был готов умереть за свои убеждения, - сказал Амани. Это меньшее,
что я мог бы для тебя сделать.

- Я не смогу устоять, - сказал Стоун. - Жаль, наши думают, что я уже
мертв. Они могли бы изменить часть информации, которую я сообщу.

- Военные тайны?

- Есть немного. Но, как и большинство подобных тайн, они скоро
устареют.

- Адмирал. Мне... мне жаль, что тебе придется пройти через это.

- Спасибо.

В своей кабине Амани набрал код Даму.

- Да? Что стряслось, Целитель? - Командир был недоволен. - У меня на
носу стыковка и нет времени на твою болтовню.

- Я хочу потребовать исполнения братского долга.

- Что? Сейчас?

- Сейчас. - Амани почувствовал радость, услышав изумление в голосе
Даму, но постарался сдержать себя.

- Черт тебя возьми, Амани!

- Это "мое право и по закону...

- Не говори мне об этом треклятом законе! Я знаю, что это твое право!

- Ну и?

- Ладно. Давай сюда, прямо сейчас! Я дам тебе положенное время, не
больше. Отбой.

Амани поспешил в капитанскую рубку. Между братьями существовало право
одного открытого разговора. Любой из братьев мог потребовать его в любое
время и в любом месте, и закон требовал, чтобы другой это признал. Это
было делом чести, и отказаться было немыслимо. Амани никогда не думал, что
воспользуется им, но появилось нечто, что ему необходимо узнать.

Дверь в рубку распахнулась. Несмотря на высокомерие Даму было ясно, что
он заинтригован требованием брата.

- Ладно. Я слушаю.

- Неужели ты действительно считаешь меня трусом, Даму?

- И это все? Ты потребовал открытого разговора только для этого? Не
стоило беспокоиться, братец. Я бы и так тебе ответил.

- Так ответь.

- Да. Ты трус. Ты предпочел отречься от чести, укрывшись за своей так
называемой профессией.

- Потому что я выбрал жизнь, а не смерть.

- Да, потому что халианин, который не убивает, отрекается от своих
предков! Наша цель - разить врага! Наша кровь требует этого! Никто кроме
халиан не должен обладать силой!

- И нет места состраданию? Или жалости? Нет силы без убийств?

- Прекрати ныть, Амани!

- Даже если это ведет к смерти нашей расы?

- Не важно, к чему это ведет! Ты ничего не понимаешь ни в чести, ни в
храбрости! Ты упиваешься кровью солдат, которых даже не достоин касаться!

- Мы получили наши имена в один день, Даму. Мы оба выдержали Испытание
Пустыней.

- Это была не война!

- Понимаю. Чтобы проявить храбрость, нужна война.

- Да! И кровь. Я командир, потому что моя кровь горячее твоей, -
отозвался Даму. - И так будет всегда. Ты можешь только служить и
повиноваться мне, Амани, потому что ты ущербный. Неполноценный. Трус. Ты
не понимаешь, что значит смотреть в лицо смерти и смеяться.

Амани кивнул, будто соглашаясь, но перед ним открылось совершенно иное.
Вопрос, которого он так долго избегал. Потребовался враг, человек, чтобы в
конце концов задать его.

- Это все, Целитель?

- Да. Это все.

- Тогда убирайся. Отправляйся назад к своим трусам и нытикам. Мне пора
заняться стыковкой.

- Теперь уже скоро прибудем? - спросил Стоун.

Амани, сидевший на стуле подле его кровати, кивнул.

- Очень скоро.

- Ладно. Кто-то теряет, кто-то находит.

Амани потянулся к футляру у себя на поясе и извлек оттуда один
единственный хирургический коготь - короткое изогнутое лезвие с
углублением на конце. Он держал его между пальцами и покачивал из стороны
в сторону, наблюдая, как на отточенной стали пляшут отблески света.

Стоун вдруг с интересом посмотрел на него.

- Красивая вещь, этот хирургический скальпель, - сказал Амани. Почти
лениво он положил скальпель на маленький столик у постели Стоуна. - Однако
не в тех руках он опасен.

Стоун какое-то время смотрел на коготь, потом перевел взгляд на Амани.