шуток не понимаю и шутить не умею, но это все брехня!.. Я буду с вами шутить,
буду. По-своему. Как умею. Или как получится. Много буду шутить... Аспард!
дознаешься, проследи, чтобы повесили на городских воротах с высунутыми языками.
Да не ворота с высунутыми языками, это я так шутю!
окаменевшим рядам, он прорычал, как разбуженный лев:
если кто попытается меня на этом поймать, я его тоже поймаю. И вывешу такого
шутника на городских воротах, чтобы все видели. Понятно?.. А теперь, Аспард,
что у нас там дальше? Зови...
время от времени входили наиболее знатные, коим стоять в зале и смотреть на
тцара зазорно, это самые знатнейшие роды, самые родовитые и могущественные.
Знали они или нет про случай с танцовщицей, но входили с
это они на троне, а он в какой-то зловонной яме.
браться, раз не можешь... Правда, это за работу егеря или рыбака можно не
браться, если не умеешь, и правильное дело - не браться, но с тцарскостью такое
не пройдеть, не пройдеть. Тут рождаешься тцаром, никуды не денешься. Как иной
рождается рыжим, горбатым или лысым, и тут уж хоть пищи, но лезь, так и здесь -
тцарствуй! Даже отказаться ну никак низзя. Сразу же с десяток родов начнут
борьбу за трон, у всех знатные корни, все арийничали в свое время или
гиксничали, а то и вовсе гиксосили. Резня, гражданская война, пожары, вся
страна в крови по колено... Нет, тцарскую корону надо держать, дабы в стране
был мир и покой.
носил с такой простотой и легкостью, привыкнув, как к собственной шкуре, что
Мрак сразу признал опытного воина. Аспард нахмурился, шепнул:
Величество позволит, я удвою стражу у ваших покоев.
Столько побед для страны!.. Но никому не дозволено приводить с собой во дворец
собственную охрану. А он приводит все больше и больше.
сопливые, не можем обеспечить охрану от всякого ворья.
молодцев. Вряд ли они такие уж страшные в бою, чересчур высокие и толстые, зато
одним видом могут нагнать страх. На них оглядываются, пугливо сторонятся, затем
смотрят на Рагнара... и этот страх собирается уже на Рагнаре. Уже его боятся,
ему кланяются... чуть ли не ниже, чем ему, Мраку... гм... тцару, дубина, тцару.
Мраку такое не понравилось, он проревел грозно:
неверяще всматривались в лицо Мрака. Мрак задержал дыхание, но после долгой
паузы Рагнар с великой неохотой поклонился, чуть-чуть поклонился, всего лишь на
палец наклонил голову, а голос его с дерзкого изменился на полудерзкий:
Чтой-то за тобой шестеро оболтусов, как хвосты плетутся? Боишься кого, что ль?
Так не боись, тут тебя не зобидят... если сам кого зобижать не станешь. Так что
отпусти своих псов...
то, между ним и Рагнаром существует какая-то связь, незримая для других, но
теперь отступать поздно, надо как-то спасать лицо, но и Рагнар чувствует некую
силу за спиной, видно по его побледневшему решительному лицу...
волю.
перестали дышать. Мрак чувствовал себя на скрещении сотен взглядов. Рагнар
стоял перед ним решительный, злой, уверенный в себе.
только по моему велению. У тебя сколько здесь человек?
семьдесят.
раздулся, в глазах засверкали
вскричал:
уводи людей. Ждите меня на выходе... во дворе.
неохотой повторил жест. Шестеро гигантов в железе заспешили к выходу с такой
скоростью, что среди побледневших придворных раздались робкие смешки. Рагнар
стоял перед Мраком красный от гнева.
облике. Во всей фигуре было патетическое изумление: как этот тцар осмелился
такое сказать ему, Рагнару?
от простого удара ножом в неподходящее время. Вот тебе и легкая сытая передышка
в тцарских покоях. Все на что-то да намекают, никто ничего не говорит прямо.
Что за люди?
красивше откинуться назад и задрать голову, ибо Рагнар повыше, повыше.
темных глазах Мрак прочел смертельную угрозу. Угрозу и намек на некую власть,
которую он имеет над тцаром.
холодок опасности. Рука потянулась к рукояти секиры, но вспомнил, что секира
сейчас тю-тю, это у Мрака секира, а у него, тцара, скипетр и держава, то бишь
дубина в одной руке, булыжник - в другой.
дрожью придет страх... уже пришел, а затем вспыхнет и подозрение:
головами, явно высматривая стражу. Мрак ощетинился, щас придется драться,
самозванца раздерут на клочья, а в это время сбоку раздалось надсадное
кряхтение, скрип суставов, похожий на скрип колес несмазанной телеги.
седой как лунь. Он с каждым шагом
середине тщательно вделанные самоцветы. Старик всмотрелся в грозное лицо Мрака,
глаза от старости почти белые, выцветшие.
голос и вот эти слова... и знали, что снова победим... И все богатства врага
будут наши... и все женщины...
Гаральда?
пошатнулся. Его подхватили под руки, усадили обратно в мягкое кресло с высокой
спинкой. Он опустил веки, все равно все слышит отчетливо, напустил на себя
полуобморочный вид.
предок проснется и велит войной идти на завоевание мира, то другой, иной всем
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Вронский Константин
Корнев Павел