не представитесь, милостивые гиазиры, - бесстрастно отвечал Эгин,
приглядывая пути возможного отступления.
самый представительный и рослый. - А не пошел бы ты в пень, такой
благородный!
Пусть сначала кто-то из троих допустит промах.
то есть предупреждала, - зашептала Овель, складывая руки замком. - Они
выиграли. И я им буду как бы приз. А вы - уходите.
глаза - о да, милостивые гиази-ры, то были глаза жертвенного ягненка. Эгин
заложил черную прядь Овель за ее изящное ушко. Улыбнулся ей и, к
собственному глубочайшему, хотя и неосознанному в тот момент удивлению,
ответил:
незамужней родней Сиятельного князя? Норо оке Шин, пожалуй, лишь пожал бы
плечами, узнай он об этом.
шагнул в грязь, обнажая меч.
ограждавшей кольцо сзади, и вдохнул полной грудью. Трое и две собаки. Это
плохо. Но не безнадежно.
товарищам.
идет. Впрочем, странно, если бы было иначе. Псы безропотно последовали за
хозяевами. "Воспитанные", - в сердцах выругался Эгин.
был низким, с легкой хрипотцой. - Захотелось прадедушку проведать на том
свете? - продолжал он, пока его ребята подтягивались к Эгину с боков.
странной.
рослому тот, его товарищ, в охотничьей шапке.
хамят, словно гвардейцы Сиятельного князя. Разгуливают по Пиннарину с
псами, словно высшие чины Внутренней Службы, и оскорбляют чиновника
Иноземного Дома. По виду - наемники из северян, по речи - из Урталаргиса".
девочки, которую вы сейчас пытаетесь прибрать к рукам? - не оставляя
надежды уладить дело миром, поинтересовался Эгин.
заржал тот, что был за главного.
псов.
авторитетно добавил третий, обнажая свой короткий и широкий меч.
упоминание о родственниках действовало ей на нервы похлеще любых
сколопендр, ползающих по спине, и гадюк, обнимающих шею холодным
чешуйчатым воротником.
метнувшись, словно молния, в глубоком выпаде, всадил меч ему прямо в
живот, который, к счастью, не был защищен даже дрянной кольчугой. Всадил
на половину длины лезвия. И тут же начал обратное движение. Трюк опасный,
но иногда крайне эффективный.
Иланафа, философствования Онни и даже милые влажные губки Овель - все это
уже не существовало для него. Оставались только двое вооруженных мужчин и
два свирепых пса, воспитанность которых может обратиться нападением в
любой момент.
назад. К стене. К Овель. От неожиданности она даже перестала всхлипывать
столь отчаянно. Рослый заскулил, скрючился, ухватился за рану и упал на
спину, в помои. Наконец-то он осознал, что с ним произошло. Осознал, когда
повалился спиной в нечистоты, покрывшие его с головой. И ослиная моча
вкупе с кухонными отбросами, грязь вперемешку с теплыми каплями ночного
дождя были ему саваном. Если такие, как он, вообще заслуживают савана.
взяв врасплох одного врага, ты вынуждаешь оставшихся на удвоенную
осторожность и жестокость.
разглагольствовал о дяде Овель, отступая. Похоже, таланты писаки вершить
суд жизни и смерти не подлежали теперь сомнению, и он просто струсил. Меч,
однако же, прятать не спешил.
бросились на Эгина под одобрительное улюлюканье обоих провожатых. Обе
твари были кобелями. Черными, с обрезанными ушами и хвостами. Поджарыми,
мускулистыми, сильными, откормленными. Эгин не очень хорошо разбирался в
псах, потому что терпеть их не мог, но даже его знаний было достаточно для
того, чтобы понять - они обучены держаться до последнего, нападать на
вооруженного человека, останавливать бегущих и ударом лап вышибать из
седла всадника.
бы мог подумать, что вечеринка у Иланафа будет иметь столь неожиданное
продолжение? Как и всякий салонный меч, клинок Эгина был тонок, слегка
искривлен и имел очень длинную рукоять с избыточно декорированной гардой.
Для того чтобы давать отпор псам, хорошо бы располагать чем-то более
длинным и более увесистым.
предварительно изучив характер обороны Эгина. Одна из них обязательно
погибнет. Но зато другая обязательно достанет Эгина, Меч которого будет
все еще вонзен в тело первой.
Вербелиной. Но в тот момент, глядя на их пасти с желтыми зубами, на пасти
людоедов, а отнюдь не вегетарианцев (от Вербелины Эгин слышал, что в
отдельных состоятельных дворах этих тварей кормят человечиной кровожадные
самодуры вроде того же Хорта оке Тамая, но он тогда не поверил), он
поклялся, что никогда и ни за что не потреплет за ухом ни одну псину, будь
она хоть с голубя величиной.
отступившего на четыре шага по диагонали Эгина. "В этот раз не попадут, но
в следующий!" - Эгин не успел закончить свою мысль, ибо истошный крик
Овель тут же свел на нет его планы.
невредима и разъярена, словно тигрица. Конечно же, испугана. Но, по
крайней мере, больше не плакала. Но самое любопытное - это то, что она
обращалась отнюдь не к Эгину. И не к своим преследователям. Она обращалась
к псам. И псы, похоже, прекрасно слышали ее.
пяти локтях от Эгина. Да, они были недовольны, что та неукротимая жажда
крови, что блестела в их глазах, осталась невостребованной, а голод -
неудовлетворенным. Но они слушались ее. Слушались эту глупую девчонку!
смылась из "Дикой Утки", - бросил один преследователь другому.
локтем.
велико.
объясняла увядающему от скуки и отвращения возлюбленному Вербелина, -
каждый, кто держит собак, может тренировать их на свои собственные слова.
Но да только обычно все пользуются известными, когда речь идет о простых
вещах. Но, представь себе, есть любители играть со своими собаками в Свод
Равновесия. Такие недоумки, милый, имеют специальные пароли для общения с
собаками". "А ты?" - вот что нехотя спросил тогда Эгин, просто чтобы
как-то поддержать разговор. "А у меня есть только один шутейный пароль, -
Вербелина расцвела в улыбке. - Когда я говорю "энно", самые
сообразительные из них делают обратное сальто через голову".
забыл. Тем, кто страдает провалами в памяти, в Своде Равновесия не выжить.
Он запомнил весь тот разговор до мельчайшей детали. И не пожалел об этом.
Когда Овель заорала "сэм-ми-са" в очередной раз и собаки снова стали как
вкопанные, Эгин понял две вещи.
запрещающий обыкновенное "са" этим псам. Да и псов она, похоже, тоже
знала, судя по тому, что по отношению к ней они не проявляли ни злобы, ни
агрессивности. Самое большее - служебный интерес. Во-вторых, что настала
пора действовать, и действовать незамедлительно, потому что это довольно
глупо заставлять Овель орать каждый раз, когда псарь посылает своих
питомцев в атаку. Не дожидаясь очередного "са", Эгин в три прыжка достиг
ближайшей твари и снес ей голову косым поперечным ударом. А затем, изо
Шилова Юлия
Трубников Александр
Пехов Алексей
Мурич Виктор
Василенко Иван
Суворов Виктор