Чтение 14–й страницы книги ~Гимн перед битвой~

Пока оставшиеся без лидера послины шарили в грязи в поисках верткого, как угорь, "морского котика", Мосович прыгнул на спину одного и быстро перерезал ему горло. Хотя ему было далеко до "котика", он хотел доказать, что тоже не промах с ножом.

В этот самый момент в десяти метрах от кучки рыщущих послинов Трэпп еще раз вынырнул из мутной жижи с кольтом в руке. Он резко опустил ствол, чтобы вылить воду, обхватил рукоятку обеими руками и быстро выстрелил три раза, убив трех послинов. Когда он повел стволом в сторону четвертого, заряд дроби отбросил его назад, во все стороны полетели кровь и клочья внутренностей.

Кольт выпал из руки "котика", и Мосович понял, что у него остался только один шанс. Он "ласточкой" прыгнул со спины мертвого послина и нырнул в грязь за пистолетом.

Последние два послина бросились к этому месту и принялись шарить в фиолетовой слизи. Один забулькал от восторга, когда зацепил за ремень и вытащил облаченного в камуфляж воина из жидкой могилы. Мосович извивался в хватке, словно угорь, уперся сапогом в сбрую зверюги и вывернулся, словно акробат, чтобы поднять руку. Последнее, что довелось увидеть изумленному послину, было дуло кольта сорок пятого калибра.

Орбита, Дисс IV.

15 мая 2002 г., 21:25 по Гринвичу.

Последнее совещание по вопросу, развертывать ли батальон ББС в соответствии с планом, в спешном порядке состоялось накануне дня Д. Большинство его подразделений уже находились на нижних палубах и двигались к шлюзам высадки, поэтому к концу совещания среди собравшихся царило мрачное настроение. В небольшое помещение срочным порядком установили шаткий пюпитр и стол, достаточно большой для размещения всех, кто считал необходимым высказать свое мнение насчет развертывания.

Штаб батальона устроил настоящий спектакль, увенчанный представлением штабного офицера в бронескафандре. Майк мог с точностью до минуты предсказать общее время, проведенное офицером в скафандре, и отметил различные неявные признаки плохой ассимиляции. Вопреки этому и сам скафандр, и красочная мультимедийная демонстрация встроенного в него оружия оказались эффектным аргументом.

Майк выступал последним и закончил на серьезной ноте. Он внимательно слушал предыдущие выступления и чувствовал, какое решение будет принято. Несмотря на все лекции, прочитанные им на многочисленных собраниях, он знал, что последнее слово остается за этой группой. А они просто не уделяли должного внимания. Адъютанты и прочие офицеры постоянно заходили в помещение, докладывали обстановку, получали распоряжения. Собравшиеся то и дело отвлекались, и каждый для себя уже заранее все решил. Майк ощущал себя прорицателем, словно Кассандра.

- Хотя в настоящее время батальон выполнил минимальные требования в восемьдесят процентов стандарта оперативного развертывания, высокая степень готовности и натренированности в некоторых областях, таких как выдающиеся достижения в освоении скафандров среди младших сержантов и офицеров, маскирует крупные провалы в других местах. Непонимание старшими офицерами и сержантами батальона принципов работы технологии вкупе с вытекающей отсюда плохой связью и управляемостью приводят к ситуации, чреватой провалом.

Рассматривая положение с точки зрения проверки жизнеспособности и успешности миссии, представитель Команды Разработчиков не может рекомендовать боевое применение в настоящий момент. Старшим офицерам требуется минимум еще сто пятьдесят часов штабных тактических занятий, прежде чем станет возможным оценить готовность. Благодарю за внимание.

Он спрятал лазерную указку в рукав боевого шелка, прошел к своему месту и сел. Так как он являлся представителем Команды Разработчиков, у него хоть было место за столом.

- О'кей, - сказал генерал Хаусмэн, - давайте начистоту. Рекомендации, разворачивать или нет? Я спрашиваю мнения Г-3, начальника штаба и представителя Команды Разработчиков.

Исключение из этого списка представителей батальона было намеренной пощечиной подполковнику из воздушного десанта. Командир батальона знал, что если батальон не допустят до участия в боевых действиях, его карьере конец.

- Генерал Стаффорд, Г-3 говорит "за"?

- Так точно, сэр, - сказал долговязый генерал, постукивая пальцами по столу. - Я принимаю аргументацию лейтенанта в отношении проблемы со связью и управлением, но, без обиды, лейтенант, вы видите все с упрощенной точки зрения младшего офицера. Эти симуляторы чертовски реалистичны, до такой степени, что искажают представление о реальном бое. В таких ситуациях случаются трудности со связью и управлением. Лейтенанты в своей массе ожидают, что все должно быть ясно и понятно. Так обычно не бывает. Я думаю, они готовы, давайте спустим их с поводка.

- О'кей. Генерал Бриджес?

- Это трудное решение, - заявил маленький и суетливый начальник штаба. - Думаю, что при том образе боевых действий, что мы разработали, соответствующие подразделения понесут тяжелые потери независимо от их уровня готовности. Однако, по моему мнению, бронескафандры и средства связи в несколько раз повысят боевую мощь, и мы нуждаемся в сопутствующих возможностях скафандров. Эти города представляют собой трудную тактическую проблему, а бронескафандры способны маневрировать на местности так же эффективно, как и моторизованные части. Я рекомендую их применение, несмотря на откровенно недостаточную подготовленность.

Командир батальона и его начальник оперативного отдела вздрогнули при этом определении.

- Лейтенант О'Нил?

- Я согласен, что скафандры повысят боевую мощь, но категорически не согласен с утверждением об искаженном представлении о реальном бое. Более уместным я считаю высказывание командира батальона, участвовавшего в операции "Буря в пустыне", что "герои появляются из-за чьей-то ошибки". Я считаю, что если мы бросим батальон в бой, то у нас появится очень много героев. Командование батальона и его штаб используют системы связи и сбора информации прямо противоположно тому, как их следует применять. И при этом жалуются, что они не работают, как надо.

Систему коммуникации спроектировали для облегчения пользования связью, но командир и С-3 спрятались за стеной из своих подчиненных. Отсюда заминки со связью. - Он полностью игнорировал факт присутствия упомянутых офицеров. - Дважды в виртуальных симуляциях были сделаны критические ошибки по причине этих заминок, потому что люди, которые владели обстановкой и знали, что надо делать, были не способны эффективно связаться с подчиненными. Более того, командование батальона систематически не дает командирам рот действовать самостоятельно, без прямого приказа. Если бы дело заключалось не в этих двух моментах, батальон мог бы иметь шанс. Сейчас его нет.

Они готовились воевать так, как себе это представляли, и в бою это так и произойдет. Подполковник Янгмэн и майор Нортон рассматривают боевые действия с точки зрения "легкой пехоты", но они отбросили все хорошее из тактики легкой пехоты и оставили все устаревшее. Если вы развернете батальон в его нынешнем состоянии, просто еще раз повторится катастрофа, как было у Литтл-Бигхорна*. [Разгром индейцами сиу отряда генерала Кастера у реки Литтл-Бигхорн.] Я настоятельно рекомендую продлить подготовку. - Когда он закончил, лицо командира батальона побелело от гнева, а начальник оперативного отдела что-то бормотал, брызгая слюной.

- Что ж, лейтенант О'Нил, - генерал Хаусмэн сердито посмотрел на взбешенных полевых офицеров, которым пришлось выслушать уничтожающую характеристику, - два генерала "за", один лейтенант "против". Я собираюсь присоединиться к более опытным офицерам, но это мое собственное решение. Приказываю батальону начать развертывание в боевой порядок.

Он совсем не выглядел счастливым от своего решения. К несчастью, ситуация была из тех, когда в принципе он соглашался с лейтенантом. Хотя батальон и превысил планку в восемьдесят процентов готовности, инструкция требовала от подразделения выжить в еще одном симулированном бою. Сочетание кавалерийской и пехотной тактик, которое прекрасно работало на О'Нила и было определено в качестве доктрины применения отрядов ББС, совершенно сбивала с толку комсостав батальона. Нерадостная перспектива.

- Решение, разумеется за вами, сэр. - По выражению лица лейтенанта генерал догадался, что тот прочитал его мысли. - На самом деле, сэр, я сомневаюсь, что вам удалось бы оставить их в тылу. Учитывая стоимость их снаряжения и доставки сюда, плюс выполнение минимума в восемьдесят процентов, Конгресс съел бы вас живьем, не разверни вы его. - Он пожал плечами в знак покорности судьбе, как на протяжении всей истории делали солдаты, бывшие пешками в политике.

- Лейтенант, если бы я считал, что мы потеряем батальон, я бы продолжал его подготовку, несмотря на всех бюрократов в Вашингтоне.

После однообразного интерьера колонизаторского корабля и простого внешнего вида мегаскреба его богатое внутреннее убранство оказалось для Майка совершенно неожиданным. Несмотря на явно утилитарное назначение комнаты, вероятнее всего, индоевского эквивалента мастерской, и стены, и пол, и потолок покрывали замысловатые фрески, фризы и барельефы. Все коридоры, которыми он шел, и все комнаты, куда он заглядывал, были оформлены в стиле барокко. Склонность индоев к мастерству явно распространялась и на интерьер. В отличие от оформления помещений у людей здесь отсутствовали пейзажи и портреты. Все украшения представляли собой причудливые абстрактные завитки, кривые линии и геометрические фигуры. Несмотря на свое внеземное происхождение, выглядели они приятно для человеческого глаза и были удивительно похожи на кельтские броши.

В большой комнате, служившей оперативным центром управления батальоном, находилось человек шестьдесят. Машинерию и резервуары с непонятными жидкостями сдвинули к стенам, перед низким помостом расставили складные стулья, с легким креслом в первом ряду. Знак на спинке кресла изображал серебряный дубовый лист и слова "Два Сокол Шесть". В клетке сбоку помоста клекотал петух. Когда Майк злобно посмотрел на него, тот закукарекал.

Также на помосте находились несколько младших сержантов и рядовых, которые сверялись с планшетами в руках и вносили изменения в карты на подставках. За ними надзирал - Майку представился петух со своими наседками - С-3 батальона, майор Нортон. Майк быстро понял, что высокий, с солидной внешностью Нортон был далеко не так умен, как выглядел. Чрезвычайно энергичный и способный дословно, как попугай, повторить пункты доктрины, он плохо воспринимал нестандартные ситуации и идеи. У него с Майком несколько раз дело дошло до крика во время подготовки батальона.

Майк настроил очки на увеличение и осмотрел план боя, нарисованный на доске.

- Боже, - прошептал он, - кто-нибудь разговаривал с офицером огневой поддержки?

Именно в этот момент капитан Джексон, ООП, как следует разобрался в плане и пошел к майору Нортону. Когда капитан Джексон попытался отвести его в сторону, С-3 послал его прочь. Он был, в конце концов, из артиллерии, здесь лишь для поддержки батальона, и к тому же капитан. Следовательно, с ним можно было не церемониться.

Майк осмотрел комнату, заполненную облаченными в камуфляж офицерами и сержантами. Здесь находились командиры пяти рот со старшими помощниками, члены штаба со старшими сержантами, командиры вспомогательных подразделений, а именно инженерной части, огневой поддержки, медсанчасти и артиллерии. Все они нарочито его игнорировали, и в случае с некоторыми из них он знал, что так было лучше для обоих. Общение с командирами рот навлекло бы немилость С-3 и на него, и на них. Затем он посчитал стулья.

- Мишель, - спросил он, - сколько в комнате офицеров, от первого лейтенанта и выше?

- Пятьдесят три.

- А сколько стульев?

- Пятьдесят.

- Кто отвечал за расстановку стульев?

- Оперативный отдел батальона.

- Дьявольщина. - Его отношения с командиром батальона и его штаба совсем не улучшились. Наоборот, они стали еще хуже. Его, как он считал, тактичную и конструктивную критику коммуникации и управления восприняли как не соответствующую его опыту, несмотря на то что он ограничил свои комментарии предметами, напрямую связанными с боевыми скафандрами.

Он, например, не комментировал склонность командира бросать батальон на сближение после того, как вектор наступления врага становился ясен. Несмотря на огромные потери вследствие боя на открытой местности, подполковник явно решил, что скафандры неуязвимы для оружия послинов, и предпочитал встречать их молодецким ударом. Тренировочные сценарии были, в конце концов, "теориями", отряды людей не собрали пока еще никакой информации о поведении послинов в бою. Его презрительное отношение к исследованиям, на которые опирались при разработке сценариев, только усилилось после безуспешной попытки Майка отстранить батальон от участия в сражении.

Майк чувствовал необходимость, как бы нетактично это ни выглядело, высказаться по поводу структуры связи. Отсутствие у подполковника Янгмэна опыта обращения со скафандром и его общая технофобия побудили его восстановить отделение связи с радистами вместо обучения своего ПИРа передаче и обработке информации. Радистам определили разные каналы, и прямой доступ к командиру получили только некоторые члены штаба и начальник оперативного отдела батальона майор Паули. Далее, Янгмэн приказал, что за исключением медицинского и тылового обеспечения все остальные просьбы о поддержке и обеспечении должны исходить только от руководства батальона. Например, командиры рот должны были обращаться к нему с просьбой поддержать огнем, а уж он решит, стоит это делать или нет. На деле выходило так, что командиры не могли даже пукнуть без его разрешения. Подполковник обнаружил, что оборудование скафандра обеспечивает ему обзор поля боя, словно с Олимпа, и дает возможность контролировать движение каждого взвода, если ему захочется. Ему хотелось. Таким образом, он контролировал все стороны операции. Отличный пример управления на микроуровне.

К несчастью, в результате возникала информационно-командная перегрузка, обвинять в которой он предпочел оборудование боевого скафандра, а не организацию процесса. Он отвечал нагромождением передаточных звеньев между своей персоной и командирами рот, лишая их нормальной инициативности. Таким образом, в каждом сценарии сражения без участия других подразделений батальон увязал в собственной неспособности маневрировать или успешно обороняться. И теперь им предстояло идти в бой.

За пару минут до девяти ноль-ноль группки стали распадаться и занимать свои места. Его нисколько не удивило, что, когда все расселись, без стульев оказались второй лейтенант Эмонс, командир инженерного взвода, второй лейтенант Смит, командир взвода разведчиков, двое ротных оперативных офицеров и он сам, вместе со всеми нижними чинами, начиная от главного сержанта и заканчивая рядовыми с красными фломастерами. Сержант-майор выглядел по-настоящему задетым за живое.

Немного погодя майор Нортон скомандовал всем встать, в комнату вошел подполковник Янгмэн и важно прошествовал к своему месту. Подойдя к своему креслу "Два Сокол Шесть", он сел, взял чашку кофе у подскочившего рядового с камбуза и велел всем садиться.

- Добрый день, джентльмены, - произнес майор Нортон. - Цель нашей миссии следующая. Оперативной группе Два Триста двадцать пятого пехотного полка поставлена задача защищать фланг Третьего корпуса в районе мегаполиса Дейши, где он смыкается с горным массивом Номзеди. С-2 проведет инструктаж о существе угрозы.

С-2 был первый лейтенант Фил Корли. Темноволосый и чуть ниже среднего роста, он был очень умен, но в общем плане ему недоставало здравого смысла. Он подошел к подставке и драматичным жестом сдернул покрывавшее ее полотнище. Подставку укрыли за несколько мгновений до появления подполковника. Ее украшало изрядное количество больших красных штампов "Совершенно секретно". Майк не понимал, в секрете от кого предполагалось держать карту, поскольку всем было известно, что послины не пользуются оперативной разведкой.

- Если посмотреть на картину в целом, то юго-восточная часть "Линии Бордоли", состоящая из китайских, русских, африканских войск и отрядов стран Юго-Восточной Азии, отступила на стратегические позиции возле массива Бордоли в мегаполисе Ауморо. Они укрепились между массивом и морем. Это их второй отход за неделю с момента высадки, но сейчас ширина линии составляет менее шестидесяти километров. Поскольку теперь ее держат почти три четверти миллиона человек, дальнейшее отступление не предполагается.

Союзнические Экспедиционные Силы НАТО с приданными китайскими и японскими отрядами завершают переход к шлюзам высадки на корабле. Задержка с приземлением вынуждает подразделения готовиться двумя этапами. Главную линию обороны, ГЛО, намечено создать на местности, подобной Линии Бордоли, в мегаполисе Дейши. В этом месте массив Дейши простирается на сорок пять километров от моря. Силам НАТО предписано организовать здесь линию фронта и держать ее. Однако темпы наступления послинов таковы, что их необходимо замедлить, чтобы успеть подготовиться к обороне. Следовательно, мобильные боевые отряды Союзнических Сил займут позиции вдоль Прохода Квал массива Номзеди.

Линию фронта будут держать Третья бронетанковая дивизия, Второй моторизованный пехотный, Десятая Panzergrenadiere* [Гренадерская танковая (нем.).], Седьмой кавалерийский полк, Deuxiume Division Blmdue* [Вторая, бронетанковая дивизия (фр.).], Второй Уланский полк и Сто двадцать шестой бронетанковый полк Народной Армии Китая.

Немецкий Двадцать шестой батальон ББС определен в качестве мобильного резерва. План обороны требует держать фронт или отступать не более шести километров за двадцать четыре часа. Послины подойдут к Авеню Квал предположительно через двенадцать часов. Вопросы есть?

Рука капитана Брэндона взметнулась вверх.

- Какова численность и распределение послинов вдоль линии фронта?

- На данный момент мы не знаем. Как вам известно, посадочные модули послинов ведут постоянный огонь из энергетического оружия вертикально в космос. До сих пор нам не удалось получить ни одного снимка сверху. Вся информация поступает из докладов дареловских администраторов, осуществляющих эвакуацию мегаскребов, и от кораблей глубокой разведки химмитов. Информация дарелов не содержит никаких цифр касательно врага, а индои бегут, только почуяв запах послинов по соседству. Рапорты химмитов превосходны, но у них ограниченный обзор.

С-2 ответил еще на несколько вопросов и сошел с возвышения. Майор Нортон вернулся на помост, взял указку и привлек внимание к доске с картой.

- Опергруппе Два Триста двадцать пять приказано занять оборонительную позицию вдоль Линии Квал и взаимодействовать с подразделениями на флангах, чтобы продержаться минимум шесть и максимум двенадцать часов. Нашему батальону определен сектор, который обычно удерживался бы полком, такой же величины, как всему Седьмому кавалерийскому, например. Мы полагаем, что с нашим новым вооружением и оборудованием удержать сектор будет сравнительно легко. Поэтому Опергруппа Два Триста двадцать пять занимает позицию следующим образом. "Альфа" Два Триста двадцать пять занимает позицию в северо-восточном углу мегаскреба Квалтрев с секторами обстрела, покрывающими вектор подхода вдоль Бульвара Сисалав. Рота "Чарли" занимает позицию в северо-западном углу мегаскреба Квалтрен и координирует перекрестный огонь по Бульвару Сисалав с "Альфа".

Рота "Альфа" отвечает за взаимную поддержку с отрядом "Браво" Седьмого кавалерийского, удерживающего позицию у мегаскребов Квалтрек и Салтрек. "Чарли" обеспечит поддержку огнем в случае атаки с фланга. Как видно на карте, Квалтрен примыкает к горному массиву, который прикрывает наш фланг. Батальонные тазеры рассредоточатся между "Чарли" и "Альфой" и обеспечат огневую поддержку. Батальонные разведчики укроются в мегаскребе Налтрев, чтобы дать предупреждение о приближении противника, и первыми открывают огонь. Батальонные минометы располагаются с тыла мегаскреба Квалтрен и обеспечивают поддержку огнем, ротные минометы располагаются там же.

После определения положения противника по данным разведки батальона реактивные установки залпового огня корпуса и батарея стопятимиллиметровых орудий нашего батальона будут по команде обстреливать промежуток между Далтреном и Далтревом. Там начнется окончательный заградительный обстрел. Схемы стрельбы находятся в пакетах с инструкциями. Рота "Браво" остается в резерве и разделится между Квалтреном и Квалтревом. Резерв вступает в бой только по прямому приказу командира батальона.

Командиры рот могут приказать открыть огонь прямой наводкой, когда противник приблизился на расстояние менее тысячи метров или когда оказался в пределах видимости, в зависимости от того, что ближе. Никакой стрельбы прямой наводкой на расстоянии свыше тысячи метров. Мы хотим максимального поражения от первого залпа. Огонь из-за укрытия, когда послины окажутся в пределах видимости батальона, будет вестись под непосредственным управлением командира батальона и офицера огневой поддержки. Различимых укреплений сооружено не будет, никакой колючей проволоки, концертин* [Переносное заграждение из спиралей колючей проволоки.] или бункеров. Смысл заключается во внезапности удара, не выдав нашей ГЛО. Вопросы есть?

Майк повернулся к лейтенанту Эмонсу и шепнул:

- Как насчет "Твоя мама не роняла тебя на голову"?

Лейтенант Эмонс фыркнул, не меняя выражения.

Майор Нортон сердито посмотрел в его сторону, и Майк быстро разгладил свое лицо, словно проказливый школьник. Все пройденные им виртуальные симуляции и все прочитанные им доклады о сражениях с послинами говорили ему, что бой обречен на поражение. Вертикальное развертывание батальона согласно плану ставило твои силы под огонь всей наступающей массы, без какого-либо повышения эффективности батальона.

Базовая тактика, рекомендованная для сражения с "кишащими" послинами, была двухмерной. Оборудуй мощно укрепленную позицию, плотно набей ее бойцами - настолько, насколько она противостоит ударам ГСР, - и создай стену огня между своей позицией и послинами. Один из офицеров-шотландцев ГалТеха назвал это "залить их мартини", сославшись на столь старые события, что всем, кроме Майка, пришлось отыскивать их в справочниках. Сражение с послинами также напоминало борьбу с лесным пожаром, и не просто так. И затем, была еще другая проблема.

С места поднялся капитан Джексон, офицер огневой поддержки.

- Это не вопрос, майор, а комментарий. Ничего-Не-Выйдет.

- Что значит "ничего не выйдет", капитан? - раздраженно спросил майор.

- Реактивные системы залпового огня полностью в распоряжении Десятой танковой дивизии. Аналитики Корпуса как минимум считают, что основной удар послинов придется на их направлении. Мы, может быть, и смогли бы запросить их поддержать нас огнем, если бы не одна вещь: чертовы мегаскребы. Расстояние между ними всего семьдесят пять метров, и они высотой почти с милю. С такими углами стрельбы артиллерия справиться не в силах. Артиллерия поддержки других подразделений просто отходит пару километров назад и стреляет вдоль проходов. Мы не можем этого сделать из-за поворота, который Сисалав делает вокруг горы. Так что в основном забудьте про артиллерию.

Несколько мгновений майор Нортон казался оглушенным, затем овладел собой.

- О'кей, мы забудем про артиллерию. Другие вопросы или комментарии?

- Нет, - прошептал Майк. - "Кто все это придумал?" прозвучит бестактно.

Фредериксбург, Вирджиния, Сол III.

4 августа 2002 г., 13:42.

Первая часть путешествия, от Форт-Беннинга, Джорджия, до Индианатаун-Гэп, Пенсильвания, была кошмаром. Паппас вымотался без второго сержанта-инструктора, отслеживая новобранцев. Рядовой первого класса Ампеле и капрал-инструктор Адамс стали его правой рукой, загоняя разболтавшихся новобранцев, которые снова вкусили "настоящей жизни" первый раз за четырнадцать недель, назад в строй. Эти два дня он чувствовал себя не взводным сержантом, а ковбоем, и поклялся, что когда твердой рукой опять загонит бойцов в казарму, они дорого за все заплатят.

Их везли автобусом, и водитель настаивал на коротком отдыхе каждые пятьдесят миль. Так как в автобусе имелся встроенный туалет, большую часть первого дня Паппас не выпускал взвод из автобуса, но в конце концов пришлось выйти на ужин. Поскольку бойцы Линейных Ударных Сил и Ударных Сил Флота были исключительно добровольцами, военная пропагандистская машина работала вполне тщательно, и новобранцы в своем сером и серебряном боевом шелке притягивали местных, словно мед пчел. Паппаса засыпали потоком вопросов, на большинство из которых он чувствовал себя обязанным ответить. Внезапно ему бросилось в глаза, что он может насчитать только двадцать из своих сорока солдат. Он выругался, когда увидел, что большинство отсутствующих были из пресловутого второго отделения.

Он подумывал о разделе второго отделения уже три или четыре раза, но каждый раз отговаривал себя от этого. Проблема второго отделения крылась в том, что они были хороши почти настолько, насколько они сами считали. На каждой тренировке бойцы отделения усваивали урок с первого раза. Солдаты второго отделения никогда не спали на дежурстве, свое снаряжение всегда содержали в почти безупречном порядке, поручения исполняли в срок или раньше. Уровень подготовки, которого достигали лишь двое или трое из других отделений, для них был средним. Они представляли собой тот редкий случай в военной среде, когда все бойцы группы были одинаково компетентны и имели одинаковые способности. К несчастью, старшина отделения, рядовой первого класса Джеймс Стюарт, очаровательный шалун, о каком мечтает любая юная девица, вполне вероятно, был Антихристом.

Вскоре после формирования основной команды проверки в его роте и в нескольких других начали выявлять все увеличивающееся количество крепких спиртных напитков у новобранцев. Так как невозможно полностью перекрыть доступ алкоголя во время начального обучения, в среднем бутылка-другая выплывала наружу раз в несколько недель во всем батальоне. Внезапно стали находить по нескольку каждую неделю. Допросы с пристрастием испуганных новобранцев не помогли вскрыть источник; бутлегеры пользовались системой тайников и в личные контакты не вступали.

Рекрут размещал заказ в любом из бесчисленных мест. Маленькие клочки бумаги вместе с оплатой засовывались в щели стены казармы или прятались в туалете или в прачечной. На следующий день бутылка появлялась в шкафчике новобранца, или он находил указание, где ее забрать.

Позвонили в ОКР, Отдел криминальных расследований Наземных Сил, который несколько недель пытался поймать контрабандистов с поличным, но всегда чуть-чуть опаздывал. Однажды детективы три дня скрыто наблюдали за тайником, пока не обнаружили, что дыра в стене была сквозной.

Спиртное, сигареты, сладости, порнография, но, как ни странно, никаких наркотиков. Через двенадцать недель начального курса программа обучения роты "Альфа" предусматривала две недели полевых учений. Ко второй неделе ни в роте, ни в батальоне не нашли ни одной полной бутылки. Очевидно, что пристанищем бутлегеров служила рота "Альфа".

Агенты ОКР всей массой навалились на роту "Альфа", но комендор-сержант Паппас в глубине души знал все время, кто являлся главарем шайки. На последней неделе обучения он нашел воображаемые недостатки во время субботней проверки и изобразил припадок ярости, который обыкновенно ассоциируется с первыми неделями пребывания в учебке. Приказав взводу убраться из казармы, практически вышвырнув некоторых за порог, он на пару с первым сержантом роты, цепким ветераном Специальных Сил с еще более длинной и полной превратностей карьерой, чем у него, устроили в помещении разгромный обыск снизу доверху.

На пол летели постели, тумбочки, стенные шкафчики, одежда, снаряжение, все, что можно двигать. Каждый предмет подвергался краткому, но интенсивному обследованию. Уже почти отчаявшись, они наконец нашли, что искали, спрятанное в углублении шлакоблочной стены, скрытом за стенным шкафчиком не кого-нибудь, а самого старшины второго отделения.

Как непосредственным начальникам, ветеранам-сержантам предстояло принять непростое решение. С одной стороны, многочисленные нарушения устава и правил, но с другой - иметь под началом таких солдат мечтает любой сержант. Самое скверное вытекало из основного принципа армейской службы, что суть командира сильно зависит от уважения. Когда отдаешь солдатам приказы в ситуации, чреватой их гибелью, необходимо, чтобы эти самые солдаты тебя любили, уважали или боялись почти больше всего на свете. Послать в бой отряд новобранцев, ожидая от них подобных выходок, будет хуже, чем вообще их ничему не научить. Но они успешно осваивали солдатскую науку, Стюарт в особенности, и делали это с такой сноровкой, что послать их за решетку означает впустую растратить и подготовку, и талант.

У них было некоторое время это обсудить. Капралы-инструкторы изнуряли новобранцев физическими упражнениями, и сержант Паппас был уверен, что те не ждали обыска. Он ничего не находил во время подобных припадков раньше, так что вряд ли они ожидали от него этого сейчас. Они быстро набросали план, уточнили его детали и отправились мучить новобранцев. Наведение порядка в отделении проводилось под тщательным руководством капралов-инструкторов. Когда у Стюарта появится время проверить свой тайник, ему придется поломать голову кто же его обчистил, сержанты или кто-то из своих.

Два дня спустя случились внеплановые полевые упражнения. В два часа ночи новобранцев вытряхнули из кроватей, заставили спешно навьючить снаряжение и погнали в темноту.

Взвод разбили на отделения и несколько часов отрабатывали убийственные групповые упражнения. Они представляли собой наступление броском, основной технический прием пехоты: бросаешься на землю и ведешь огонь по врагу, пока бежит другое отделение, затем вскакиваешь на ноги и мчишься к следующему огневому рубежу. Прием выглядит обманчиво красивым, когда хорошо выполняется, но является жутко тяжелой физической работой, кошмарным упражнением по аэробике. Рывок на двадцать или тридцать метров, бросок на землю, делаешь несколько холостых выстрелов, поднимаешься на ноги с двадцатью килограммами снаряжения на спине и повторяешь все сначала. И так много часов подряд.

Действиями отделений руководили капралы-инструкторы, а комендор-сержант Паппас тихо передвигался в темноте от отделения к отделению, наблюдая за всеми, сам никем не замеченный. С них уже слетела вся шелуха, тот "жирок гражданки", так заметный по прибытии даже у тех, кто был в хорошей физической форме. Каждый стал жестким, тугим сгустком убийственной энергии, таким же смертоносным, как гремучая змея. Как им и было положено.

Ближе к рассвету отделения порядочно удалились друг от друга, и заранее предупрежденные капралы-инструкторы собрали каждое в тесный кружок и в полное нарушение всех правил разожгли костры. Огонь представляет анафему для современной пехоты, раскрывает твою позицию, чреват угрозой лесных пожаров и, конечно же, наносит вред окружающей среде. Но Паппас знал, что пехотинец во многих смыслах полон атавизма. Он получает удовольствие от ползания по земле и барахтанья в грязи, даже если и проклинает это, а огонь задевает особую струнку внутри него. Как мало что другое, огонь помогает распахнуть душу тем, кто открыт ему, и бывают случаи, когда помочь может только огонь.

Когда второе отделение удобно устроилось на своих ранцах и все расслабились в тепле и свете костра, Паппас неслышно вышел из темноты и жестом велел капралу уйти.

Солдаты выпрямились и украдкой посмотрели на Стюарта. В свою очередь он уставился на сержанта Паппаса взором василиска. Помимо других качеств, он еще обладал взглядом, который заставил бы призадуматься и быка. Первая же неделя отучила его смотреть так на Паппаса, но сейчас момент показался подходящим.

Паппас запустил руки в набедренные карманы и достал двенадцать рулончиков туго свернутых банкнот.

- Подозреваю, что вы, наверное, их искали, - сказал он и бросил каждому новобранцу по одной штуке.

- Сэр, - начал один из новобранцев, - это совсем не то, что вы думаете!

- Заткнись, - произнес Стюарт голосом, каким мог бы заказать жареной картошки в кафе.

Новобранец заткнулся.

- Хочу поведать вам секрет, солдаты, - спокойно сказал Паппас нейтральным тоном.

Он обратился к ним так впервые, чем поразил их до глубины души. Формально они не считались солдатами, пока не закончат курс и успешно выполнят положенные тесты. Осознанно или нет, но они все стремились к этой заветной цели, к очень важному в их жизни знаку одобрения.

- Это очень большой секрет, знаете ли, - продолжал Паппас - Один из тех секретов, в который вы верите на самом деле, даже когда отрицаете его существование. Новобранцы всегда верят, что у сержантов есть особые секреты, которых тебе ни за что не узнать, пока сам не станешь сержантом. Словно нам открывают эти секреты в последний день пребывания в сержантской школе. - Он улыбнулся неуклюжей шутке, надул щеки и шумно выпустил из них воздух. - Ну так это не так. Вы узнаете про него в своем подразделении, неся службу, будь то Армия, Морская пехота, Линейные ли, или Ударные Силы, где угодно. Вы узнаете о нем в течение первых месяцев службы. Но это вовсе не большой секрет. Это маленький секрет.

- Он заключается в этих двух словах, - уже серьезно продолжал он. - "Контрабанда повсюду". Всегда в какой-нибудь казарме есть наркотики, или личное огнестрельное оружие, или взрывчатка. И всегда существует их черный рынок. Вы, парни, не были ни первыми, ни вторыми, ни двести пятьдесят девятыми. Контрабанда в казармах стара, как сама армия.

А то, чем нас собираются оснастить, является мечтой любого жучка на черном рынке. Каждый в этой чертовой стране хочет заиметь галактическое оружие, военные лекарства, гиберзин. Черт, даже самая ерундовая галтеховская хренотень, типа ручек, вечных батареек, чего угодно, стоит больших денег. Итак, мы направляемся в место, где находится джекпот. Вы можете срубить пустячок в двенадцать штук всего за одну дозу для регенерации. И это приводит нас к другому моменту.

Он подобрал палку и пошевелил угасающий огонь, некоторое время молча раздувая щеки и пыхтя.

- Вот секрет побольше, - сказал он тихо, почти шепотом. - Одно короткое предложение. "Пока это не влияет на боеспособность подразделения, хрен с ним".

Он снова улыбнулся и обвел взглядом кружок новобранцев. Затем его глаза превратились в лед, а ухмылка в оскал.

- Но никого из вас, членососов, еще и в проекте не было у ваших отцов, когда я пошел служить в хренову морскую пехоту. В те времена, когда в армии долбаные офицеры заходили в чертовы казармы с вооруженной охраной, так дерьмово обстояло дело с погаными наркотиками, и в долбаном Корпусе Морской пехоты было как везде.

Если бы нам пришлось воевать в семидесятые, делать это было бы некому. Во всей долбаной Армии, ни в пехоте, ни в артиллерии, ни у танкистов, ни в воздушном десанте, не было ни одного боеготового подразделения, потому что Армией владел криминал. И Корпусу пришлось бы тяжко одному нести войну на плечах, особенно из-за наших собственных проблем с наркотиками.

Если вы, парни, отправляетесь туда с мыслями, что вам вручили ключи от шоколадной фабрики, то подразделению, где вы будете служить, придут кранты. Когда эта хрень им будет нужна как воздух, когда жизни будут угасать, и ваши друзья будут умирать вокруг вас, нужного им дерьма на месте не окажется.

Оружие, боеприпасы и каждый клочок снаряжения, от которого мы зависим, будут проданы за нашей спиной. И тогда нам труба. Такое случалось. И будь я проклят, если это произойдет на моей вахте. - Он снова посмотрел на огонь и поворошил костер палкой, гнев понемногу остывал. Он издал звук, похожий на рокот лодочного мотора.

- Мы долго и упорно боролись, чтобы это искоренить, - продолжил он отрывистым тоном. - Нам пришлось, потому что такая армия просто ни на что не годна.

Дело в уважении. Если вы считаете, что можете провернуть такое со мной, то вы меня не уважаете и не станете выполнять ни мои приказы, ни приказы ваших офицеров, когда станет горячо. - Он сделал паузу и посмотрел на огонь, надеясь в душе, что достучался до кого-нибудь из них. На самом деле он говорил для Стюарта, и все это знали.

- Так вот, вы, парни, вправду хороши, на бумаге. Но если вы думаете, что смысл всего заключается в деньгах, вы не можете быть солдатами Ударных Сил, потому что когда я буду в вас нуждаться, вас на месте не окажется. - Он на самом деле не хотел, чтобы потраченные на них усилия пропали даром, но говорил абсолютно серьезно, и оба чувства читались предельно ясно. Искренность видна сразу. - А сейчас вы начинаете открывать большой секрет, может быть, самый главный. Я вам его не скажу, вы должны узнать его сами. Скажу, что это не "деньги еще не все" или столь же затертая истина. Но он начинается с нее. Итак, вот точка отсчета: если вы хотите надеть боевой скафандр, если вы хотите стать тем, ради чего тренировались четырнадцать недель, вы должны бросить эти деньги в костер.

Отделение слушало его внимательно, впитывая каждое слово. Сейчас они сжали рулончики и смотрели друг на друга, судорожно сглатывая. Каждый держал несколько тысяч долларов и упорно трудился ради них. Они решительно не хотели отказаться от них.

- Или вы можете встать и вернуться в лагерь. После завершения учебного курса вас переведут в силы Национальной Гвардии ваших родных мест, больше никаких тренировок с полной выкладкой, никаких военных трибуналов, лишь немного повозиться с бумагами.

По статистике, шансов уцелеть в Гвардии больше. Если послины не высадятся прямо вам на голову, Национальная Гвардия занимает стационарные позиции и не будет перебрасываться из боя в бой, подобно Линейным и Ударным войскам. Как бойцов Ударного отряда, вас будут бросать в мясорубку снова и снова, и как бы хороши вы ни были, многие из вас погибнут. Все, что нужно, чтобы перевестись в Гвардию, это оставить деньги у себя. Это легко, верно?

Высказавшись, он облокотился на сосну позади него и стал ждать реакции. Небольшой веточкой он почесал голову и автоматически стряхнул с плеча перхоть.

Стюарт все еще пронзал его взглядом василиска. Наконец он заговорил:

- Мы можем взять вас в долю.

Предложение не оскорбило Паппаса, он его предвидел и надеялся на него, чтобы забить последний гвоздь. Он также мог сказать, что Стюарт сделал предложение для проформы, не ожидая, что его примут.

- Нет, я так не думаю. Видишь ли, я уже знаю самый-самый большой секрет.

- Да, - прошептал Стюарт и первый раз посмотрел на рулон в руке. Он медленно стянул резинку и развернул купюры веером. Затем снова сложил в пачку и поерошил их носом, вдыхая запах. Он еще раз устроил из них веер и, не произнося ни слова и не меняя выражения лица, бросил их в огонь. Кто-то из бойцов отделения судорожно вздохнул.

- Деньги никогда не смогут стать настолько важными, так? - спросил Стюарт.

- Так, но это все еще не весь секрет, - ответил Паппас. Затем стал смотреть, как солдаты один за другим швыряли деньги в огонь, некоторые с видимым усилием, но большинство, как ни странно, даже без вздоха.

- О'кей, - устало произнес Паппас, - отправляйтесь спать. И надеюсь, вам никогда не доведется узнать оставшейся части секрета.

Он встал и растворился в ночи.

Сейчас Паппас жалел, что тогда не порвал им задницу. Отделение растворилось где-то в прилегающих к "Макдоналдсу" окрестностях и, как учит история, нарывалось на неприятности. Он заметил Ампеле, которого вела за угол привлекательная, хотя и слегка полноватая, юная леди, и бросился за ним.

- Где Стюарт? - спросил он, выволакивая Ампеле из-за угла.

- Что? Я не знаю, сэр. Я только что говорил здесь с Рикки. Он со своим отделением был в районе туалетов всего минуту назад. - Он пошел было опять в ресторан, затем его словно потащило назад, как привязанного к струне банджо. Его мощный корпус скрывал руку девушки, и Паппас поборол искушение крикнуть "Руки вверх!", просто чтобы посмотреть на выражение их лиц.

- Мисс, - учтиво произнес Паппас, - вы не извините нас на минуту?

Ее рука неохотно вновь появилась в поле зрения, и сержант крепко зажал толстый бицепс Ампеле и оттащил его в сторону.

- Сосредоточься. О бабах будешь думать, когда мы доберемся до Индианатаун-Гэп.

Он прошел в ресторан и мельком увидел солдата второго отделения, проскользнувшего в служебный вход. Он успел перехватить дверь прежде, чем она захлопнулась, затем остановился, оглянулся вокруг и повернул к туалету.

- Ганни, Уилсон направился туда, - указал Ампеле, несколько нарочито.

- Да, но мы имеем дело со Стюартом. Единственно, что мне хочется знать, так не двойной ли это блеф. - Он рванул дверь мужского туалета, или, вернее, попытался это сделать. Что-то ее крепко держало.

- Стюарт! Открой эту чертову дверь, или я не ручаюсь за последствия! - заревел он, насев на дверь всей своей мощью. - Р-раз! Дв-ва!

Послышался звук чего-то отодвигаемого от двери, и она распахнулась как раз вовремя. Девять солдат второго отделения набились в небольшое помещение туалета. Все до единого смотрели на него так, словно он сошел с ума.

- Что случилось, ганни? - спросил Стюарт, отходя от писсуара и освобождая место следующему. - Эта дверь жутко тугая для "Макдоналдса", правда?

- О'кей, где она? - спросил Паппас, смотря ему прямо в глаза. В туалете стоял обычный для такого места запах, разве что было почище, и мочой и прочим пахло слабее. Но за всей этой смесью все же различался слабый аромат дешевых духов.

- Где кто, сержант?

- Другая половина пары. Та, которую ты не напустил на Ампеле. - При его упоминании на лице плечистого ведущего взвода появилась глубокая досада. Сержант опять доказал, что был на две головы выше.

- Понятия не имею, о чем вы говорите, сержант, - сказал Стюарт, воплощенная невинность.