бы безопасней. В моем мире ты легко можешь погибнуть.
моя в Торстеновом подворье все равно бессмысленна. Скажи лучше
Перу, чтобы собирал вещи, пока я оседлаю коней. Так мы скорее
сможем тронуться в путь.
для вас безопасное прибежище, я поеду дальше одна.
вышел Пер, громко топая ногами в новых сапогах, которые он
купил у одного путника в Вигфусовом подворье.
придется ли мне их вообще когда-нибудь одеть. Спасибо,
Ингвольд, твоя чудодейственная мазь спасла мои ноги. Теперь-то
я понимаю, как был глуп, когда не верил в волшебство -- и как
глупы все скиплинги. Вот бы удивился Торстен, мой отец, если б
мог воочию увидать действие такого чудесного снадобья!..
если б нашлась причина, которая вынудила бы меня навсегда
остаться в этом мире без магии.
Ингвольд сесть на Факси, а сам пошел сзади, только изредка в
случае нужды хватаясь за длинный хвост коня. Ингвольд
потребовала все же, чтобы они ехали верхом по очереди, так что
Брану не пришлось весь день шагать пешком; но поскольку девушка
была еще слаба, пришлось ему меняться местами не с ней, а с
Пером. Тот все время недовольно ворчал, да и Бран сознавал, что
когда господин едет верхом, рабу положено идти пешим, однако
Ингвольд надменно сообщила им, что в мире альвов даже самые
высокородные господа передвигаются, когда это нужно, на своих
двоих.
под завесой водопада, ниспадавшего с горного склона. Ингвольд
коротала время, рассказывая Брану и Перу о своем мире и
соплеменниках, а потом показала еще кое-какие простейшие фокусы
-- двигала неживые предметы, зажигала колдовской огонь и
находила разные мелочи, которые Бран прятал от нее.
кивком головы хворостину в огонь. -- Всякий альв рождается со
способностями к магии. Только чтобы их развить как следует,
нужны годы и годы, а меня схватили прежде, чем я успела даже
начать изучение магического искусства.
которому сколько бы Ингвольд ни рассказывала -- все было мало.
-- Отчего черные альвы начали воевать со светлыми, и долго ли
это длится?
сокрыта туманом самой магии, но силы света и тьмы испокон веков
сражались за владычество над Скарпсеем. Черные альвы
использовали для достижения своих целей черную магию, страх и
зло. В союзе с черными альвами были тролли, великаны и разные
кланы белых и бурых гномов. Черные гномы, искуснейшие мастера и
опытнейшие воины, были обыкновенно на стороне Эльбегаста,
владыки светлых альвов, называемых иначе льесальвами. Веками
льесальвы отстаивали свои владения, то есть саму землю
Скарпсея, согреваемую лучами солнца, а доккальвы и прочие
порождения зла неустанно трудились под землей, пробивая шахты и
туннели и поджидая наступления ночной тьмы, чтобы выбраться на
поверхность. В зимние месяцы, когда солнце теряло свою силу,
воины зла крепли и готовили хитроумные заговоры, стремясь
уничтожить своих врагов.
землей Скарпсея не довольно места для всех?
стереть нас с лица земли, поскольку знают, что правда на нашей
стороне. Если бы они нас истребили, то остались бы одни и
считали бы себя вправе, как то водится среди них, убивать,
грабить и мучить. Они так ужасны, так неисправимо злы, что
когда им некого терзать, они дерутся друг с другом. Магия их
темная, лиходейская -- чернокнижничество, общение с мертвецами
и тому подобное. Их магическая Сила берет начало от древнего
зла, сотворенного их дальними предками. Есть у них нечестивые
каменные круги и могильники, где они творят свои ужасные
заклятья. Напротив, наши магические места всегда высоко в
горах, поближе к солнцу. Так много лиходейства в Скарпсее, что
древние льесальвы в свое время установили особые камни, которые
указывали безопасный путь от одного места к другому; увы,
сейчас многие Путевые Линии древности пришли в полную
негодность. Древние использовали свои каменные круги, чтобы
изучать небеса, но сейчас это знание почти утеряно. Порой
тысячелетние камни полнятся такой силой, которая помогает
узнать ответы на все вопросы, раскрыть все тайны прошедшего и
грядущего, и для этого даже не требуется черная магия. У
Миркъяртана, кстати, есть кольцо -- если положить его под язык
мертвеца, тот принужден будет поведать о том, что сулит
будущее.
драуги эти мне совсем не по вкусу -- помнишь, ты говорила нам о
мертвецах, которые то умирают, то оживают? Порядочные трупы так
себя не ведут.
недоверчиво озираясь по сторонам.
залатанном горшке, который они прихватили из Гнуповой хижины.
-- Этот безопасный и самодовольный мир недолго бы таковым
оставался, если б Миркъяртан обратил на него свой алчный
взгляд. Слыхали вы о Зиме Фимбул, когда солнце умирает, а миром
овладевают лед и смертоносная тьма?
заклятьями вернуть Зиму Фимбул, -- сказала Ингвольд. -- Во всех
мирах лед есть лед и тьма есть тьма.
Пер.
Фимбул владела Скарпсеем -- это было задолго до того, как
пришли сюда первые скиплинги.
Ингвольд напоминала ему, что не все на свете известно
скиплингам. Мысль о том, что отважные моряки, торговцы и
пастухи сравнительно недавно завладели Скарпсеем, была для него
невыносима.
у стоячего камня -- по словам Ингвольд, первого из камней,
отмечавших древнюю Путевую Линию. Ингвольд с радостью встретила
его появление и указала спутникам на загадочные знаки,
процарапанные на поверхности камня явно много столетий назад.
Факси, оглядела унылые окрестности холма, на котором они
стояли. -- Этот камень привезен издалека. Видите, вокруг нет
больше белых камней.
Втащили его сюда, верно, на сотне коней, а уж как установили
прямо...
конских мускулов, -- заметила Ингвольд, проводя пальцем по
насечкам таинственных знаков. -- Но ведь ты уже знаешь, что
есть и другие способы... Бран, найдется у тебя обрывок веревки?
от нечего делать сплел из волокон молочая. Ингвольд привязала к
веревочке камешек и, вытянув руку, с помощью этого примитивного
маятника испытала несколько направлений, прежде чем повернуться
на восток. Маятник тотчас принялся описывать четкие круги.
по пути, и это весьма кстати -- мы там заночуем.
полуслове.
под силу, особенно если отыскивать воду. Подземные воды
обладают большой магической силой, и быть может, потому многие
наши Путевые Линии проходят над подземными источниками. Бран,
ищи небольшие белые камни, составляющие одну линию -- они
приведут нас куда нужно.
холму, а оттуда -- к большой зарубке на гребне высокой горы.
Ингвольд уверенно сказала, что эта зарубка высечена руками