тишь и гладь..."
безотказно. Не мог не действовать, ибо опирался на статистику. Желая
обнаружить и сцапать хорошего рейзера с утаенным нулевым разрядом,
достаточно было выявить несколько сотен молодых, честолюбивых людей с
запросами по меньшей мере на двойку. Потом выделить несколько сотен мелких
комбинаторов, действующих в том же районе. Затем передать соответствующие
инструкции в Сиском и банковский контроль автоматов с пивом во всех барах
района, имеющих игровые автоматы; если в том же самом баре с коротким
промежутком времени заказал пиво один из юных честолюбцев и один из
комбинаторов и если к тому же честолюбец стал играть на автомате - Сиском
давал ему выиграть. Комбинатор не упускал случая заработать, а юный
рассудительный молодой человек не пропивает несколько сотен желтых, а
старается использовать их с выгодой для своего будущего. В девяноста
случаях из ста встреч с организованным выигрышем юноша находит подход к
хорошему рейзеру через случайного мошенника. Достаточно следить за
движениями счастливчика, и - рано или поздно - его желтые пункты
перекочуют на счет того, кто нужен Отделу.
автоматом, действующим почти безошибочно. Бросаешь триста желтых -
выскакивает рейзер с нулевым разрядом. Не нужны тщательный розыск, ведение
картотек, слежка за каждым в отдельности. Каждый шаг гражданина
обозначается цветными пунктами, остающимися на его пути: в магазине,
автомате бара, кино, турникете метро... Достаточно посмотреть банковскую
запись расходов искомого гражданина: ежели тратит, значит - живет. Ежели
живет - должен тратить, оставляя пунктовые следы, словно раненый зверь,
пока из него не вытечет вся кровь. Важно одно: у него всегда должно быть
хоть немного, пусть даже красных, иначе его теряешь из вида.
его высокоинтеллектуальном, но ленивом мозгу: существование рейзеров и
даунеров, четверяковых нулевиков и нулевых четверяков, разумнейших девок и
интеллектуалов, продающих, как проститутки, свою порядочность и честь, -
все было нормальными составляющими здешней действительности и даже - можно
сказать - составляющими, необходимыми для ее функционирования, для
существования этого полностью контролируемого Порядка. Ибо в мире
Арголанда реальным был именно Порядок. Видимостью же была Свобода.
благородным характером. Он чувствовал себя добродеем, самаритянином,
ангелом-хранителем и вообще святой фигурой в вонючем болоте всеобщей
похотливости и беспощадности, которым считал сейчас Арголанд с его
окраинами.
Арголанде ни одного квадратного метра, на котором не расцветала бы
какая-нибудь погань", - припомнил он отрывок из речи какого-то
проповедника, которого иногда слушал утром по воскресеньям.
был из числа тех, которых тот же проповедник назвал "верующими на всякий
случай". Кроме таких, как Карл, священник еще различал искренне верующих,
неверующих или атеистов, а также "антитеистов". Характерной чертой
последних было - по мнению пастыря - то, что они почитают своей святой
обязанностью по пятницам непременно съедать свиную котлету (даже если врач
прописал им диету), дабы своим поведением противиться тому, в
существование которого не верят.
совершить добрый поступок, тем более ежели это не стоило ему ни пунктов,
ни особых трудов. Он не без основания считал, что всегда не вредно иметь
рядом людей, которые ему чем-то обязаны. Правда, у него хватало ума не
очень уж доверять человеческой благодарности, тем не менее - будучи
экономистом по образованию - он нерушимо верил в статистику. Совершая
мелкие услуги по возможности более широкому кругу лиц, он рассчитывал на
то, что среди них найдутся - статистически рассеянные, как изюминки в
тесте, - такие, которые, приняв услугу, чувствуют себя морально обязанными
ответить взаимностью. Остальных он заранее списал в издержки производства,
не жалея о совершенном им добре и не обижаясь на них. Определенный процент
тех, к кому он отнесся доброжелательно, время от времени оправдывал себя,
и этих он зачислял в близкие знакомые.
почитывал старые учебники по психологии клиента времен, когда еще
существовали магазины с живыми продавцами. Железное правило, гласившее,
что каждый входящий в магазин - даже если он просто хотел укрыться от
дождя - есть потенциальный покупатель и с ним следует обращаться так же,
как с совершающим крупные покупки, сейчас приносило плоды в бизнесе Карла.
Вот почему он недурно существовал, принимаясь за разные занятия.
значительные финансовые резервы, но это проистекало из объективных
обстоятельств и специфики профессии: рейзинг требовал театральных
декораций - дорогих отелей, первоклассных ресторанов, элегантной
внешности. Когда у тебя - как у Карла Прона - низкий истинный разряд,
расходы поглощают львиную долю не очень-то высоких гонораров. Но эта
профессия дает в обществе позицию, какой не может дать никакая другая:
рейзера не спрашивают, почему у него _т_о_л_ь_к_о_ четвертый разряд.
Считается, что фактически его разряд гораздо выше, но из профессиональных
соображений он это скрывает. Для честолюбивого трояка весьма ценное
свойство.
как Творец, не может оказаться скрупулезным, мелочным бухгалтером,
регистрирующим каждую человеческую оплошность, уподобляясь в этом Сискому,
регистрирующему каждый пункт, истраченный гражданином. По правилам
существования, которые Карл для себя разработал, важен только конечный
баланс плохих и добрых дел, которые - ежели они пребывают в равновесии -
создают вовсе недурное "общее впечатление" в глазах Творца.
себе необычайную склонность к добрым свершениям. Беда в том, что до сих
пор у него не было никогда для этого нужных средств. Все пункты - и
получаемые законно и зарабатываемые на стороне - уплывали сразу,
просачивались сквозь пальцы, прежде чем он успевал встретить нужного
дружка. В результате он, Карл, частенько сам требовал поддержки в виде
нескольких пунктов в долг.
Совершенно бескорыстное (если не считать полученной при этом информации)
угощение для девушки, "организация" Филипу - практически даром - лучшего в
городе рейзера и наконец бутерброды для голодного Снеера - вся сегодняшняя
деятельность Карла складывалась в единую весьма похвальную полосу добрых
дел.
себе остаток гонорара от Филипа, ни получить со Снеера за бутерброды, ибо
того не позволял его новый Ключ. В свете данного факта филантропия Карла
оказывалась в определенной степени вынужденной, однако же... разве не
делал он всего этого исключительно по доброте сердечной?
вполне однозначно смягчало, да что там - затушевывало в его совести факт
участия в мошенничестве, какого еще не ведали уголовные хроники Арголанда.
Оказия подвернулась сразу же за углом Седьмой улицы: двое малышей -
темнокожий мальчуган и маленькая светловолосая девочка - с вожделением
поглядывали на автомат с конфетами и жевательной резинкой.
ноги ошалевшим от восторга ребятишкам.
массы, таинственно именуемой "толпой", не имела в виду конкретную
личность. Эта разница в объекте позволяла Карлу вывести положительное
сальдо своих действий.
хозяйством, словно шило из мешка вылезет эта мелкая в общехозяйственном
масштабе нехватка товара по сравнению с наличием пунктов. Но прежде чем
это случится, он, Карл Прон, будет уже нормальным порядочным гражданином с
четвертым разрядом интеллекта и массой желтых пунктов на своем легальном
Ключе.
ближним, готовый и дальше оказывать услуги исключительно из чистого к ним
расположения, Карл задержался перед банковским павильоном на аллее
Тибиган, сразу за пересечением с Девятой улицей, для совершения операции,
которую арголандец в здравом уме проводит, только когда уже нет иного
выхода: замены определенного количества желтых пунктов на зеленые.
пункт за пункт. Можно было получить зеленые и красные за желтые, а также
красные за зеленые. В обратном направлении банковские автоматы не
действовали.
цвета на черном рынке, банковский обмен был, разумеется, полнейшей
бессмыслицей, и никто им никогда не пользовался. Однако же официальный
курс, равный для пунктов всех цветов, имел определенное
общественно-идеологическое обоснование, доходы нулевика, выраженные в
к_о_л_и_ч_е_с_т_в_е_ пунктов (без уточнения цвета), были в среднем лишь
вчетверо выше, нежели доходы шестиряка. Это отлично маскировало истинный
разброс доходов различных интеллектуальных разрядов, поддерживая - во
всяком случае в статистике - миф об относительном материальном равенстве
граждан.