Техултли был уже близко, когда варвара встревожил некий звук. Он без труда
узнал его - так пробует кричать человек, у которого заткнут рот. Источник
звука был где-то слева. В этой мертвой тишине любой писк разносился
далеко.
поразительное зрелище. На полу комнаты была установлена железная
конструкция, напоминающая пыточное колесо. На колесе был распят человек
великанского сложения, голова его лежала на подставке, утыканной стальными
шипами. Их острия были окрашены кровью из проколотой кожи. На голове было
что-то вроде уздечки - впрочем, ее кожаные ремни не защищали от шипов. Эта
уздечка была тонкой цепью соединена с устройством, поддерживающим огромный
железный шар, висящий над волосатой грудью пленника. Пока несчастный лежал
недвижно, шар висел на месте. Но стоило ему от нестерпимой боли приподнять
голову, шар падал на несколько дюймов. В конце концов мышцы шеи откажутся
поддерживать голову в таком неестественном положении, а боль от шипов
станет окончательно невыносимой... Тогда шар раздавит его медленно и
неотвратимо. Рот жертвы быт заткнут кляпом и большие черные глаза дико
уставились на человека, стоящего в дверях в полном недоумении. Потому что
на колесе был распят Ольмек, князь Техултли.
дальнюю комнату? - спросила Валерия. - Что, нельзя было это сделать в
тронном зале?
служанка только что перевязала полоской шелка. Возле Валерии лежал ее
окровавленный меч.
нравились ни липкое прикосновение ее пальцев, ни выражение глаз.
мягкий, как у всех женщин Техултли. Но два часа назад Валерия видела, как
эта же самая женщина пробила кинжалом сердце своей противницы и выцарапала
глаза раненому ксоталанцу.
умерших могут поселиться в комнатах.
его, когда молилась возле гробницы древней королевы. Это был старец с
развевающейся белой бородой и глаза его светились в темноте. Я узнала его,
это был Толькемек...
покойников обгладывают крысы. Нет, не крысы - это делают духи...
взглядом и увидела Ольмека, который глядел на нее. Он уже смыл кровь с
рук, лица и бороды, но одежды не сменил. От всей его фигуры веяло звериной
силой.
выскользнула из комнаты. На прощание она одарила Валерию циничной
понимающей улыбкой.
над раненой ногой. - Дай-ка я посмотрю...
забросил его на середину комнаты. Потом обхватил Валерию своими могучими
руками.
в горло Ольмека. На свое счастье он сумел перехватить ее руку. Она
отбивалась кулаками, коленями, зубами и ногтями, изо всех сил своего
крепкого тела, со всем своим боевым искусством, постигнутым за годы войн и
странствий на суше и на море. Но все это было бессильно против его грубой
мощи. Кинжал она сразу же выронила и внезапно поняла, что совершенно
беспомощна. В первый раз в жизни она испугалась мужчины. На боль он,
казалось, не реагировал; лишь однажды, когда ее зубы вонзились ему в
кисть, князь ударил Валерию по лицу открытой ладонью.
сопротивлялась, но глаза ее горели жаждой мести за оскорбление. Она и не
кричала, потому что знала, что Конана поблизости нет и никто из Техултли
не пойдет против своего владыки. Но и сам Ольмек, заметила она, постоянно
озирался и прислушивался, словно бы опасаясь погони. И направлялся он не в
тронный зал, а куда-то вдоль по коридору. Она поняла, что князь чего-то
боится, и закричала во все горло.
вслед за ними ковыляет Техотл.
ребенка.
решился на такое? Это женщина Конана! Она помогла нам победить
ксоталанцеви...
памяти упал к его ногам. Князь нагнулся, поднял меч Техотла и вонзил
бедняге в грудь, после чего продолжил свой путь. Он не видел, что из-за
шторы за ним следят женские глаза, что Техотл поднялся на ноги, шепча имя
Конана.
слоновой кос и. Они миновали несколько комнат и очутились в конце концов
возле бронзовых ворот, очень похожих на Ворота Орла на верхнем этаже.
никто не охраняет, ибо Ксоталан перестал существовать!
гнева и стыда. - Лживый пес! Конан оторвет тебе голову!
его приказу - настолько он был уверен в себе.
Ксоталана больше нет. Война окончена. Теперь до конца жизни можно пить
вино и наслаждаться любовью. Сначала выпьем!
колени. Не обращая внимания на ее проклятия, свободной рукой он потянулся
к столу.
головой. Вино плескалось во все стороны, текло по ее обнаженной груди.
саркастический голос.
увидел Таскелу.
недавно она узнала страх перед мужчиной. Сейчас она поняла, что боится
этой женщины еще сильнее.
из-за спины руку - в ней был золотой флакон.
княгиня. - Поэтому я принесла свое. То самое, что было со мной на озере
Зуад - ты понял, Ольмек?
освободилась. Разум приказывал ей бежать из комнаты, но некая сила
заставила остаться и наблюдать за всем, что будет происходить.
певуч и нежен, но глаза горели прежним огнем. Тонкие пальцы гладили бороду
мужчины.
оставить нашу прекрасную гостью только для себя, хотя знал, что она моя. И
это еще не главная твоя вина, Ольмек.
исказилось гримасой, пальцы, впившись в бороду, с силой вырвали добрую
пригоршню волос. Но эта демонстрация нечеловеческой силы была еще не самым
страшным.
пятьдесят лет назад! Сгинь! Слишком долго я тебя терпел. Белая девушка
моя! Убирайся отсюда, не то зарежу!
бороды. Смех ее был безжалостен, словно звон стали.
слышала от тебя признания в любви. Да, много лет назад ты был моим
возлюбленным и спал в моих объятиях под цветком черного лотоса. И с тех
пор в моих руках цепь, и на этой цепи - ты, раб! Ты знаешь, что не в
состоянии противиться мне. Ты знаешь, что мне достаточно поглядеть тебе в
глаза тем взглядом, которому меня обучил стигийский жрец, и вся твоя воля
улетучится. Помнишь ту ночь под черным лотосом? Цветок раскачивался, хотя
колыхал его не земной ветер. Чувствуешь снова тот аромат, что окутал тебя
и сделал моим рабом? Бороться со мной бесполезно. Ты до сих пор в моей
власти, как в ту ночь, Ольмек, князь Ксухотла, и пребудешь в моей власти
до конца жизни!
мраке. Она склонилась над князем, развела пальцы и коснулась его могучей
груди. Глаза Ольмека затуманились, руки бессильно обвисли.
Афанасьев Роман
Буджолд Лоис
Пехов Алексей
Мороз Александра
Херберт Фрэнк
Махров Алексей