присутствующих высокородных леди сорвала бурные аплодисменты, выкрикнув:
ему самому!
хорошенько не пожарился. Потом, даже не стряхнув с него пепла, язык
порезали на куски, и двое дюжих молодцов той леди затолкали их в
окровавленный рот несчастного. Толпа веселилась и хлопала в ладоши, а сама
леди сидела напротив бедняги и смеялась над его страданиями. Когда все
было кончено, менестреля вышвырнули в ров. Лютня полетела вслед за ним.
а лорды заключали пари на победителя. Со своего поста Саймон все видел и
все запоминал.
зловещую сторону, но лишь одно выросло неимоверно. Невыразимая жестокость
барона Мескарла и стая тех продажных животных, что пресмыкалась перед ним
и забавляла его. Если здесь собралась лучшая часть населения Сол Три, то
настало время провести решительную чистку. К сожалению, жестокость в таких
небольших масштабах - даже возврат к крепостному праву - еще не повод для
вмешательства СГБ. Саймон вспомнил слова Стейси о том, что сам фундамент
галактики находится под угрозой. Он сжал в руке плетеную рукоятку меча и
поклялся всеми святыми, что они смогут найти основания для ввода в
действие всех сил. Тогда это прогнившее насквозь логово будет стерто с
лица планеты.
вызвало взрыв веселья у выигравших и проклятия у проигравших. Саймон
почувствовал, что его мягко заталкивают в угол галереи, в густую тень.
Рот у нее был приоткрыт, нижняя губа безвольно отвисла, руку она положила
ему на бедро. Сейчас и здесь никто не осмелится напасть на Мескарла. Он
слишком много знает. Сейчас он в большей безопасности, чем когда-либо. Ну,
будь хорошим солдатиком, доставь мне немножко удовольствия, Может быть, и
тебе будет приятно.
трудом сдержал себя, чтобы не отшатнуться из-за запаха гнилых зубов. Она
была далеко не молода, морщинистая кожа на шее, в уголках глаз и рта
говорила, что ей около пятидесяти.
менестрелю. Тебе вырежут отнюдь не язык, мастер Симеон, но вот что!
предмет его мужского достоинства.
защищу. - Она была очень пьяна, говорила невнятно и с трудом нашарила
шнурки, скреплявшие переднюю честь одеяния. - Будь ласковей с бедной
Иокастой, и тогда может быть, ты будешь моим телохранителем. Будешь жить в
комфорте. Мои покои рядом с покоями барона, так что и есть ты будешь лучше
всех. Только будь ласковым.
шнурки. Обнажив то, что ей было нужно, Иокаста рухнула на колени перед
Саймоном. Чудовищным усилием воли он смог обеспечить требуемую ей реакцию.
Он понимал, что неудача будет воспринята как оскорбление и наказана
соответственно. Он даже ухитрился посмеяться про себя, представив себе
выражение лица полковника Стейси, с которым тот выслушал бы, на что
пришлось пойти Саймону во благо службы.
чудесно, и как он горд той честью, которую она оказала ему.
раз попытаться все сначала со своей леди.
пальцем.
комнату через шестьдесят минут. Возьми этот перстень, и стражники в башне
"Фалькон" тебя пропустят.
Мескарла? - Она икнула. - И не мать этого беломордого... - Она умолкла,
даже в этом состоянии смертельно опьянения поняв, что сказала слишком
много. В замке "Фалькон" безопаснее всего было молчать. - Через час. -
Иокаста вложила перстень Саймону в руку, поцеловала его в подбородок
мокрыми губами и удалилась, напевая себе под нос какую-то песенку.
голос из-за спины заставил его вздрогнуть.
повернулся к Богарту.
узнаешь, что она - мать этого беломордого ублюдка Мескарла. И что ее
комната совсем рядом с залом заседаний барона.
обрабатывает тебя, и мои чресла трепетали. И почему это женщины гоняются
за такими коротышками, как ты?
вот в доказательство ее перстень с печаткой. Я должен явиться к ней через
час. Думаю, тебе лучше прикинуться, что ничего не знаешь. Вернись на свое
место. Эй! Пожелай мне удачи.
уже свалил с ног излишек вина, некоторые из сидевших за нижними столами
теперь бесстыдно спаривались прямо на грязном полу.
тарелки с едой, другие продолжали следить за представлением. Но двое-трое
ближайших к Мескарлу о чем-то напряженно беседовали. Сам Мескарл в этой
беседе почти не принимал участия.
действующие члены СГБ доводили до автоматизма искусство чтения по губам.
Только время от времени барон кивал, и Священник на его плече слегка
покачивался, чтобы восстановить равновесие.
незаконнорожденный сын. Даже с такого расстояния Саймону было не по себе,
когда он видел, как красный свет факелов подхватывается и усиливается
рубиновыми глазами Магуса. Эти глаза полыхали, как глаза хищника в ночи.
состояние, а главные лорды стремились начать переговоры. Но напоследок
оставалось еще одно маленькое развлечение, которое должно было оживить
измученных участников происшествия.
часы, покидая свое место только для того, чтобы совершить обход замка, или
повинуясь зову природы, ввел двух человек - одного пожилого и другого
юного и оборванного. Сенешаль заявил, что это - отец и сын, которые были
схвачены при попытке искалечить несколько лошадей лорда. Юноша заявил, что
он - последователь ренегата Моркина. Старик, его отец, вначале отрицал
свое участие, но его удалось убедить изменить свои показания. Так, теперь
он говорит, что вынужден был сделать это из страха перед Моркином,
который, как гоблин, мог бы прийти к нему ночью и перерезать глотку.
утопления, от четвертования до дыбы. Саймон старался перекрыть свой мозг
от этого дела, потому что ничем не мог помочь крестьянам. Они уже были
мертвы, все равно им отрубили бы головы. Но он все же вскинул голову,
когда мелодичный голос перекрыл пьяные выкрики.
знати за верхним столом - очень низкорослый мужчина с юга по имени Малан -
сказал:
пуху твоих лучших курочек, разве ты ее отпустишь?
справедливо, то многие хорошенькие петушки каждой ночью благодарят всех
святых, что у некоторых старых лис так мало зубов.
смешанную реакцию у остальных. Милан побагровел и схватился было за
рукоять меча, но сосед удержал его. Саймон отметил себе, что этот юноша -
калека в некоторых делах может быть достойным соперником. Суть скрытого
оскорбления была ясна, потому что он сам заметил, что в свите Милана на
удивление много хорошеньких мальчишек, которые при разговоре томно
Максимов Альберт
Флинт Эрик
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Сапковский Анджей
Шилова Юлия