Чтение 14–й страницы книги ~Дорога славы~

которая окунала меня в воду час тому назад. У нее был такой вид, словно ее
нужно держать под стеклом. У нее был вид Элизы Дулитл на балу.

Звучала мелодия "Ужина в Рио", вплетаясь в звучание Поющих Вод.

Белое вино к рыбе, розовое вино с дичью, красное вино и жаркое - Стар
болтала, улыбалась, сыпала остротами. Однажды Руфо, наклонившись ко мне,
чтобы обслужить, прошептал:

- Приговоренные ели с аппетитом.

Я уголком губ велел ему убираться к черту.

Шампанское к сладкому, и Руфо торжественно представил бутылку на мое
одобрение. Я кивнул. Что бы он сделал, если бы я отверг ее? Предложил
другую марку? "Наполеон" с кофе. И сигареты.

О сигаретах я думал целый день. Это были "Бенсон энд Хеджес" No 5...
а я курил эту французскую черноту, чтобы экономить деньги.

Пока мы курили. Стар поблагодарила Руфо за ужин, и он должным образом
принял ее комплименты, а я поддержал их. Так и не знаю, кто приготовил тот
пир гедониста. Большую часть сделал Руфо, но в трудных местах могла
поработать Стар, пока меня брили.

Спустя некоторое неспешно-счастливое время, сидя за кофе с коньяком
при потушенном верхнем свете, когда всего одна свеча отражалась в ее
драгоценностях и освещала ее лицо, Стар слегка отодвинулась от стола, и я
быстро встал и проводил ее к шатру. Она остановилась у входа.

- Милорд Оскар...

Итак, я поцеловал ее и вошел за ней внутрь...

Черта лысого вошел! Дьявол, я был так загипнотизирован, что склонился
над ее рукой и поцеловал ее. Этим все и кончилось.

Мне не осталось ничего, кроме как выбраться из этой заимствованной у
обезьян одежды, вернуть ее Руфо и получить от него одеяло. Он выбрал себе
место для сна с одной стороны шатра, так что я подыскал место с другой и
растянулся. Было все еще так приятно тепло, что даже одеяло не
требовалось.

Но сон ко мне не шел. Говоря по правде, у меня привычка, как у
наркомана, привычка хуже, чем марихуана, хоть и не такая дорогая, как
героин. Я могу ее перебороть и заснуть невзирая на нее - но тут еще мешало
то, что я в шатре Стар на фоне света видел силуэт, который больше не был
обременен платьем.

Дело в том, что я читатель поневоле. "Гоулд медал ориджинэл" [Дешевое
книжное издание] центов за тридцать пять прямехонько уложит меня спать.
Или Перри Мейсон. Но я скорее примусь за объявления в старой "Пари-Матч",
в которую заворачивали селедку, чем обойдусь без чтения.

Я встал и обошел шатер.

- Пест! Руфо.

- Да, милорд. - Он быстро оказался на ногах, в руке кинжал.

- Слушай, в этой дыре есть что-нибудь почитать?

- Какого сорта что-нибудь?

- Что-нибудь, просто что-нибудь. Слова, поставленные по порядку.

- Минутку.

На какое-то время он исчез, копаясь с фонариком в своем плацдарме
мусорных куч. Потом вернулся и протянул мне книгу и маленькую походную
лампу. Я поблагодарил его, вернулся на место и улегся.

Это была интересная книга, написанная Альбертусом Магнусом [Альберт
Великий - средневековый алхимик] и, очевидно, украденная из Британского
музея. Альберт предлагал длиннейший список рецептов для осуществления
немыслимых дел: как укрощать штормы и летать над облаками, как одолеть
врагов, как заставить женщину быть вам верной...

Вот этот последний рецепт: "Ежели хочешь, абы женщина была ни
сладострастной, ни возжелала бы мужчин, возьми потаенные члены от Вуолка,
и волосы, кои растут на щеках, либо бровях иного, такоже и волосы, каковые
есть под бородой его, и спали все это, и дай ей этого испить, когда не
ведает, и не возжаждет она никакого мужчину".

"Вуолку" это, должно быть, было бы неприятно. Если я был бы той
женщиной, мне бы тоже было неприятно; рецепт, судя по слуху, тошнотворная
смесь. Но это точная формула, со всеми особенностями оригинала, так что
если вам приходится туго держать ее в узде, а под руку подвернется
"Вуолк", попробуйте. Сообщите мне результаты. Почтой, а не лично.

Там было несколько рецептов, чтобы заставить полюбить вас женщину,
которая вас не любит, но "Вуолк" намного опережал другие ингредиенты по
простоте. Вскоре я отложил книгу, погасил свет и стал смотреть на
движущийся силуэт на шелковом экране; Стар расчесывала волосы.

Потом мне надоело терзать себя, и я стал смотреть на звезды. Никогда
я не знал звезд Южного полушария: в таком влажном месте, как Юго-Восточная
Азия, звезды видны редко, а человеку с шишкой направления они вовсе не
нужны.

Но это южное небо было великолепно.

Я глядел на какую-то очень яркую звезду или планету (у нее, казалось,
виден был диск), как вдруг до меня дошло, что она перемещается.

Я сел.

- Эй, Стар! Она отозвалась:

- Да, Оскар?

- Подите посмотрите! Спутник. БОЛЬШОЙ спутник!

- Иду. - Свет в ее шатре погас, она быстро очутилась возле меня, так
же, как и добрый старый попе Руфо, зевавший и почесывавший ребра.

- Где, милорд? - спросила Стар. Я показал.

- Вон, прямо! Если подумать, то это, может, и не спутник; может, это
один из нашей серии "Эхо". Страх какой большой и яркий.

Она взглянула на меня и отвела глаза. Руфо ничего не говорил. Я
поглядел вверх еще немного, глянул на нее. Она смотрела на меня, а не в
небо. Я посмотрел снова, понаблюдал, как оно движется на фоне звезд.

- Стар, - сказал я - это не спутник. И не шар из "Эхо". Это луна.
Настоящая луна.

- Да, милорд Оскар.

- И значит это не Земля.

- Это правда.

- Хм... - я еще раз поглядел на маленькую луну, так быстро движущуюся
среди звезд с запада на восток. Стар тихо сказала:

- Вы не боитесь, мой герой?

- Чего?

- Очутиться в незнакомом мире.

- Кажется, довольно симпатичный мир.

- Так оно и есть, - согласилась она, - во многом.

- Мне он нравится, - согласился я. - Но, может, пора мне узнать о нем
побольше. Где мы? Сколько световых лет или чего там еще, в каком
направлении?

Она вздохнула.

- Я постараюсь. Но это будет нелегко: вы не изучали метафизической
геометрии - как и многого другого. Представьте себе страницы книги... - Я
все еще держал под рукой ту поваренную книгу Альберта Великого; она взяла
ее. - Одна страница может быть очень похожей на другую. Или быть совсем
непохожей. Одна страница может быть настолько близка к другой, что
соприкасается с ней во всех точках - и все же не имеет ничего общего с
противоположной страницей. Мы так же близки к Земле - прямо сейчас, - как
две соседние страницы в книге. И тем не менее мы так далеко, что в
световых годах это не выразить.

- Слушайте, - сказал я, - можно обойтись и без словесных выкрутас. Я
частенько смотрел "Зону сумерек" [Фантастический телесериал по сценарию
известного писателя, Р. Серлинга]. Вы имеете в виду другое измерение. Так
я это усек.

Она казалась озабоченной.

- Что-то в этой мысли есть, но... Руфо вмешался:

- И еще есть Игли утром.

- Да, - согласился я. - Если мы должны толковать с Игли поутру,
наверное, нам лучше немного поспать. Извините. Между прочим, а КТО же
такой Игли?

- Сами увидите, - сказал Руфо. Я глянул на ту летящую луну.

- Вне всякого сомнения. Ладно, прошу меня извинить за то, что
обеспокоил вас всех из-за глупой ошибки. Спокойной ночи, ребята.

Забрался я снова в свои спальные шелка, как взаправдашный герой
(сплошь мускулы и никаких гонад, как правило). Ну, и они тоже упаковались.
Она больше не включала света, так что мне не на что было смотреть, кроме
летящих лун Барсума. Я попал прямо на страницы книги.

Что ж, я надеялся, что она будет удачной, и что писателю моя жизнь
пригодится еще во множестве продолжений. Для героя все тут складывалось
недурно, по крайней мере, вплоть до этой главы. Менее чем в 20 футах от
меня спала, укутавшись в свои спальные шелка, Дея Торис [Героиня
фантастических романов Э. Р. Берроуза].

Я всерьез задумался, не подползти ли мне к откидному клапану ее шатра
и прошептать ей, что мне хотелось бы задать ей несколько вопросов о
метафизической геометрии и прочих материях. Любовных заклятьях, может. А
может быть, просто сказать ей, что снаружи холодно, и попроситься войти?

Но я так не сделал. Добрый старый и верный Руфо лежал свернувшись тут
же с другой стороны шатра, а у него была странная привычка просыпаться
мгновенно и с кинжалом в руке. К ТОМУ ЖЕ ему нравится брить трупы. Как я
уже сказал, если есть выбор, я предпочитаю быть трусом.

Я стал смотреть на летящие луны Барсума и незаметно уснул.

ГЛАВА VI

ПОЮЩИЕ птицы лучше, чем будильники, а Барсум никогда не был так