дается ему легче, Через четверть часа наступило разочарование-- Синил опять
не чувствовал ничего, кроме боли. Наги налились непомерной тяжестью.
возможность не только страдать, но и думать.
им этого не следовало знать. Он удивлялся истории про "трудившихся всю
ночь", гадая о месте пребывания этих "тружеников"-- они идут с армией,
остались в Валорете или сидят неведомо где?
Синил пытался заглядывать в их мысли. Но что толку! Люди никак не могли
участвовать в нейтрализации волшебства Ариэллы, а дерини, во-первых,
тщательно защищали свой мозг, а во-вторых, думали совсем не о прошлых
делах-- слишком многое ожидало впереди. Синил мог открыться любому из них и
установить мысленный контакт, но тогда все погребенное в его душе стало бы
достоянием чужого мозга. Нет, пусть уж лучше как прежде дремлет в нем
деринийская магия.
всем великолепии. Первое сражение Ариэлла проиграла. Синила это, как ни
странно, обрадовало.
назад военачальники с Камбером оставили королевский эскорт и отъехали в
авангард за свежими донесениями разведчиков. Каллена король увидел, только
когда армия вступала на лагерную стоянку. Пристроившись рядом, викарий
михайлинцев кивнул; в его голубовато-зеленых глазах не было коварства или
умысла, только уважение. Лучи заходящего солнца били в спину, и перед
лошадьми скользили по земле длинные, резкие тени.
обследуют вершину и местность с другой стороны. Желаете присоединиться к
нам?
трепетали стяги Кулди, Ордена святого Михаила и знамя Гвинедда-- штандарт
главнокомандующего Джебедия. Синил устало вздохнул и, подав своему
знаменосцу знак следовать за собой, направился вслед за Калленом.
оказались у подножия хребта, где их поджидали. Синил принял изъявления
почтения и остановил коня между Камбером и Джебедия.
развиваются так, как мы и предполагали. Взгляните туда, на дальний хребет.
Вы видите?
устраивают военный лагерь. Не знаю, заметили нас или еще нет.
скоплением мелькающих точек и множеством его врагов. Он страстно желал,
чтобы все разрешилось как можно скорее. С него довольно ожиданий в ночной
бессоннице и свете дня, добавившего нетерпения и страхов. Уж лучше смерть,
чем эта гнетущая неопределенность.
для себя он спросил вслух, заметил, как они поглядели друг на друга, и
впервые пожалел, что не обучен военному делу. Следовало устранить этот
пробел и не смешить подданных своими вопросами.
не раздумывая.-- До него даже по равнине скакать не менее получаса, а по
холмам на наших уставших конях-- куда дольше. Мы доберемся до них затемно, а
ночная атака не вполне разумна.
стиснувшие красные поводья. Он припоминал слова, которыми его учили
пользоваться для преодоления мышечных судорог и сердечных спазмов, а также
против душевного смятения. Он поднял глаза, совершенно спокойный внешне.
Знал, что этим никогда не обманет проницательных дерини, но надел маску для
самого себя.
Видимо, мы разобьем здесь лагерь, полагая, что наши враги тоже не станут
действовать ночью?
часовых, вышлем лазутчиков, как только стемнеет, и к утру будем совершенно
готовы. Если Ваше Величество позволит, мы хотели бы установить наши особые
преграды. Все должны хорошенько выспаться перед битвой, и лучше предупредить
любые вторжения в сознание. Синил слушал, открыв рот.
рассвете каждый солдат должен встать в строй в самом лучшем виде.
Лунного Ветра и поехал вниз. Он был бы рад не думать об опасениях Джебедия,
но тому никто не возразил, стало быть, речь шла о вполне реальной угрозе.
Внизу, у подножия холма, копошились сотни людей, оборудующих лагерь. Среди
них он не без труда отыскал глазами Сорла и своего духовника отца Альфреда.
Они приглядывали за тем, как под крышей деревьев ставится королевский шатер.
Синил пустил коня туда.
Альфредом. Они провели вместе около часа, прежде чем Синил отчаялся найти в
общении с молодым священником душевный покой, отпустил его и побрел в свой
шатер.
и лошадиных копыт. Меланхолически кивнув стражникам, он прошел внутрь. Сорл,
ожидавший у входа, помог снять шлем и предупредил, отодвигая занавесь.
Каллен. Спущенные кольчужные наголовники обнажали золото и серебро волос
двух михайлинских вождей, шлемы и перчатки лежали на толстом ковре рядом с
ними. Оба были в полном вооружении; поношенные кольчуги поблескивали, мечи,
висевшие поверх голубых одежд Ордена, были на виду.
Возле нее Йорам поставил еще один складной стул и с поклоном предложил
королю занять его.
не защитные преграды, а сигнальные. В них куда меньше волшебства, и,
преодолевая их, многие попросту ничего не заметят. Тем не менее нашим людям
разрешено перемещаться только в пределах лагеря, благодаря этой
предосторожности все останется в секрете.
ковер. Он потянулся, усталость накатывала почти осязаемой волной, валила с
ног, заглушала речь Йорама.
ответа не требовалось. Синил стянул перчатки и в сердцах хлопнул ими по
колену, вздрогнув от удара. Каллен вздохнул и заговорил:
это необходимо. Нам отнюдь не повредит проснуться завтра бодрыми и в здравом
уме. А этого нельзя гарантировать под угрозой тайных враждебных действий в
течение ночи. Сигнальные преграды будут стеречь нас во сне.
причины, но не просите у меня одобрения.
тороплюсь умирать. Однако предпочитаю более ничего не знать о ваших методах
и действиях.
присутствием.
Каллен, помолчав, спросил:
Король досадовал, что его никак не оставят в покое, и гадал о причинах,
заставивших его гостя задержаться, а Каллен молчал и чего-то выжидал.
дрожавшей от усталости рукой и спрятал лицо в ладонях.
У меня нет сил пускаться в споры или исследования тайных струн души.
большее, чем обычное раздражение на еще одно проявление деринийской магии.
Может быть, страх смерти завтрашнем бою. Я видел, как вы говорили с отцом
Альфредом, видел, что вы не удовлетворены беседой. Думаю, что не юноша
поможет вам облегчить душу, а человек более зрелый. Кажется, мы с вами почти
одного возраста.
он не состоял при вас, я с радостью уговорил бы его перейти ко мне, когда я
стану епископом. Но он юн и в сыновья вам годится, Синил. Он никогда не
сталкивался с теми силами, управлять которыми вы и я вынуждены учиться. Я
предлагаю себя не как духовника, я предлагаю дружбу. Во многом мы очень
схожи. Неужели эта близость не поможет забыть о различиях между нами?
предложение, сделанное несколько дней назад. Тогда они толковали о том, что