палки. В промежутке между ложбинок, прорезанных в песке краями крыльев
шагающих впереди коней, среди лентообразных водорослей и пятен засохшей
морской соли он увидел наконец то, что искал - длинную белую палку, явно
выброшенную на берег морем; Роканнон вытащил ее из песка и теперь, обретя
оружие, почувствовал себя уверенней, но, задержавшись, чтобы взять палку,
он отстал от остальных. Заспешил, догоняя их. Вдруг справа выросла
незнакомая фигура. Он поднял было палку, но его обхватили сзади и повалили
на спину. Чем-то холодным и мокрым зажали рот. Он стал вырываться, но от
удара потерял сознание.
что по-прежнему лежит на спине в песке. Над ним высились две огромные, как
ему показалось, фигуры; лишь смутно различимые в тумане, они стояли и
спорили о чем-то на диалекте ольгьо. Он понимал только отдельные слова и
короткие фразы.
герметитового костюма и его запечатал. Один из ольгьо повернулся и
пристально посмотрел на Роканнона; Роканнон увидел, что ольгьо этот
закутан в меха.
рывком и потащили, когда он встал, за собой; он вынужден был бежать, чтобы
не упасть. Он пытался вырваться, но перед глазами у него все плыло и в
голове был туман. Этот туман, однако, не помешал ему увидеть, что вокруг
потемнело, услышать голоса, увидеть стену из кольев, глины и плетеного
камыша и укрепленный в ней пылающий факел. Потом - потолок, снова голоса,
мрак. И в конце концов уже ничком на каменном полу, он очнулся
окончательно и приподнял голову. В нескольких шагах от него горел огромный
костер. От костра его отделял частокол голых ног и свисающие над ними
обтрепанные края меховой одежды. Он поднял голову выше и увидел, что прямо
перед ним стоит ольгьо, белолицый, черноволосый, бородатый, закутанный в
меха в черную и зеленую полоску, на голове была четырехугольная, тоже
меховая шапка.
поднимаясь на колени, Роканнон. Надо было выиграть время.
наблюдая, как Роканнон ощупывает голову. - Этого мало? Тебе добавить?
Роканнона, белые лица заухмылялись.
и наконец почувствовал, что головокружение прошло, а пульсирующая боль в
голове начала слабеть. Тогда он поднял голову и посмотрел прямо в
блестящие черные глаза бородатого.
мирах попадавший в похожие переделки, попытался сохранить инициативу.
солнца. С миром я пришел и с миром уйду. Миновав дом Згамы, уйду на юг.
Пусть никто не остановит меня!
на Згаму.
Моего дома не минует никто.
по-прежнему испуганно и удивленно таращились на пленника.
кто никогда не признает своего поражения, но менять тактику было поздно.
удар, после которого голова Роканнона должна была бы покатиться. Однако
она осталась на своем месте. Роканнон пошатнулся, но меч отскочил от его
шеи как от камня.
странному пленнику уйти. Однако упрямство взяло верх.
и повернул. Только после этого, осмелев, схватили Роканнона и остальные,
но Роканнон не сопротивлялся. Герметитовый костюм надежно защищал его от
вредных химических веществ, высоких температур и радиоактивности, а также
от ударов, наносимых такими предметами, как пули или мечи; однако костюм
не мог помочь Роканнону высвободиться из цепких рук десяти или пятнадцати
сильных мужчин.
наконец волю своей ярости. - Я понял, что ты шпион желтоголовых Ангьена.
Пробрался сюда, говоришь как ангья, знаешь всякую ворожбу, а следом за
тобой с севера приплывут лодки с драконами на носу. Ну уж нет! Я хозяин
тех, у кого нет хозяев. Пусть только желтоголовые и их рабы-блюдолизы сюда
сунутся - они узнают вкус бронзы! А ты выполз из моря, чтобы погреться у
моего костра, так? Хорошо, погреешься. И жареным мясом, шпион, наешься
досыта. Привяжите его к столбу, вон к тому!
друга, кинулись привязывать пленника к одному из двух столбов,
поддерживавших над очагом огромный вертел; после этого они стали класть к
ногам Роканнона дрова.
крупнее, чем он был на самом деле, Згама выдернул из костра горящую ветку,
потряс ею перед самыми глазами Роканнона и поднес к дровам. Те сразу
вспыхнули. В один миг загорелись плащ и туника Роканнона, которые ему дали
в Халлане, и вокруг головы, перед его лицом заплясали языки пламени.
по-прежнему глядит в глаза Згаме. На голой груди лежала золотая цепочка, а
на ней висел большой драгоценный камень.
нарушил дикий рев Згамы:
поджаривается слишком медленно! - И, подтащив мальчика, которого только
что назвал, к куче дров, заставил его подкладывать их в костер. - Дайте
что-нибудь поесть! Вы слышите, женщины? Ну, теперь ты видишь, Скиталец,
как мы гостеприимны? Ты видишь, как мы едим?
ней, Згама схватил кусок и, стоя прямо перед Роканноном, впился в мясо
зубами; по его бороде потек сок. Его примеру последовали двое или трое
стоявших у него за спиной. Большинство же предпочло держаться в отдалении
от Роканнона, но и им пришлось, как того захотел Згама, есть, пить и
радостно кричать; время от времени они начинали подзадоривать друг друга,
и тогда кто-нибудь из них подходил к костру и подбрасывал туда полено или
два; пленник по-прежнему стоял среди языков пламени и молчал, и на его
странной блестящей коже играли красноватые отсветы огня.
на теплой золе улеглись спать, не снимая с себя меховых лохмотьев, мужчины
и женщины. Двое уселись сторожить; у того и у другого в руке была фляжка,
а на коленях лежал меч.
герметитового костюма. Долгая ночь сменилась долгим рассветом. Из клубов
тумана, вплывавших в открытые проломы окон, появился Згама; следя за тем,
чтобы не поскользнуться на вымазанном жиром полу, перешагивая через
храпящие тела, он подошел к Роканнону и на него уставился. Взгляд, которым
пленник ответил Згаме, был по-прежнему спокойным и твердым, взгляд Згамы
был полон бессильной злобы.
покрытым перьями домашним животным, чье мясо служило пищей для ангья и
ольгьо, обрезали, чтобы животные не улетели, крылья, и здешние хэрило
паслись по-видимому на прибрежных скалах.
детьми, и женщины эти, даже когда пришло время жарить мясо к ужину, от
Роканнона старались держаться подальше.
ноги, и его мучила жажда. Жажда была хуже всего. Без еды он мог обходиться
очень долго и, наверно, так же долго, если не дольше, мог оставаться на
ногах, хотя голова у него уже кружилась; но без воды он мог продержаться
еще только один долгий день этой планеты.
он видел бородатое, угрюмое, белое лицо Згамы; но перед его мысленным
взором стояло другое лицо, обрамленное золотыми волосами и темное, - лицо
Могиена, к которому он испытывал теперь не только дружеские, но и в
каком-то смысле отеческие чувства. Ночь тянулась и тянулась, и костер
горел и горел. Роканнон думал о маленьком фииа Кьо, похожем на ребенка,
вызывающем смутную тревогу, связанным с ним узами, которые он, Роканнон,
не пытался понять; заново слышал, как воспевает героев Яхан, как ворчат и
смеются, чистя скребницей большекрылых коней, Иот и Рахо; видел снова, как
Каменистый Артем
Максимов Альберт
Лондон Джек
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Березин Федор