надарили ему множество подарков.
добраться до Земли Восьми Городов и, в частности, до Уул-Плерна, где они
когда-то служили у правившего там полоумного герцога.
попадались. Фафхрд стачал себе башмаки и подбил их шипами, надеясь,
возможно, полазать по скалам. Мышелов продолжал заниматься гимнастикой и
читал "Книгу Аарта", "Книгу второстепенных божеств", "Работу с чудесами",
а также манускрипт "Морские чудовища" - все эти книги были в небольшой, но
хорошо подобранной судовой библиотеке.
звездам, морю и друг к другу. Они спорили относительно того, существовали
ли звезды всегда, были брошены в небо богами с самой высокой вершины
Невона или же, как в последнее время утверждали метафизики, это были
просто громадные и яркие драгоценные камни на островах, лежащих на
противоположной стороне огромного пузыря (в водах вечности), коим являлся
Невон. Они вели диспуты и о том, кто самый великий чародей на свете:
Нингобль Фафхрда, Шильба Мышелова или же - что, впрочем, было маловероятно
- какой-то другой волшебник.
чьим плавным изгибам они вновь стали неравнодушны и чьи капризы находили
созвучие у них в душах, особенно в ночную пору. Они говорили о ее гневе и
нежности, о ее свежести, о том, как она вечно танцует - то чуть колышась в
менуэте, то яростно притопывая, - говорили о бесконечности ее тайн.
восточный. Запасы опять стали подходить к концу. В конце концов друзьям
пришлось признать, что на сей раз до Уул-Плерна им не добраться, и они
решили дойти до Когтей - узкой горной гряды, которой заканчивалась
западная оконечность Восточного континента, где были расположены Земля
Восьми Городов, Стылые Пустоши и многочисленные высоченные горные цепи.
Однажды в полночь стих и восточный ветер. "Черный казначей" попал в столь
мертвый штиль, что, казалось, возлюбленная стихия друзей впала в транс.
Воздух был совершенно неподвижен. Друзья сидели и гадали, что принесет им
завтрашний день.
амулетом Серый Мышелов, вытянувшись, словно ящерица, вдоль бушприта
"Черного казначея", смотрел прямо вниз, на дыру в море. Бившее с
безоблачного неба солнце жгло его загорелую спину, однако в животе у него
бегали мурашки от магии происходящего.
подвале чародейского замка. На севере, востоке и юге до самого горизонта
не было видно ни малейшей ряби; не было видно ее и на западе, где на
расстоянии примерно полета стрелы тянулась бесконечная гряда кремовых, в
вертикальных складках скал, около трех полетов стрелы высотой, забравшись
на которые, Мышелов и Фафхрд сделали накануне свое жутковатое открытие.
Лежа на бушприте, Мышелов, быть может, думал именно о них или о том
удручающем обстоятельстве, что они почти без пищи и воды (но зато с
бочонком запретного бренди) попали в штиль после утомительного плавания на
запад от Уул-Хруспа, последнего цивилизованного - да и нецивилизованного
тоже - порта на этом побережье. Возможно, он размышлял о соблазнительном
пении, которое они вроде бы слышали в море прошлой ночью - казалось, будто
женские голоса выводят нежные импровизации на темы волн, шуршащих о песок,
мелодично булькающих меж скал и пронзительно кричащих, когда ветер швыряет
их о покрытый льдом берег. Не исключено, что он вспоминал вчерашнее
безумие Фафхрда, когда громадный Северянин вдруг начал что-то
безапелляционно бормотать о том, чтобы найти себе и Мышелову "девушек под
водой", и даже принялся подравнивать свою бороду, чистить тунику из меха
выдры и полировать драгоценности, дабы выглядеть достойно при встрече с
морскими девами и пробудить в них желание. Фафхрд уверял, что есть древняя
симоргийская легенда, согласно которой на седьмой день седьмой луны
седьмого года семиричного цикла морской царь отправляется в путешествие на
другой конец земли, предоставляя возможность своим прекрасным
зеленовато-переливчатым женам и стройным серебристым наложницам выбрать
себе любовников, причем Северянин упорно стоял на том, что по призрачности
штиля и прочим сверхъестественным признакам он пришел к убеждению, будто
они находятся над местом, где расположен дворец морского царя, а завтра,
мол, наступит тот самый редкий день!
не видели даже рыбы, хоть сколько-нибудь похожей на женскую фигуру,
поблизости нет ни островков, ни пляжей, пригодных для общения с русалками
или приема солнечных ванн в обществе ундин; нигде не видно никаких
брошенных черных пиратских кораблей, в трюмах которых - а значит,
фактически под водой - могли бы быть спрятаны прекрасные пленницы;
совершенно немыслимо ожидать появления девушек из-за кремовых скал, -
словом, "Черный казначей" в течение многих недель не встречал никого, даже
отдаленно похожего на девушку. Однако все было тщетно: Фафхрд с завидной
настойчивостью твердил, что, дескать, девы морского царя находятся прямо
под ними и сейчас как раз готовят туннель или проход для существ, дышащих
воздухом, так что Мышелову было бы неплохо последовать его примеру и
приготовиться, чтобы сразу поспешить на зов, когда таковой раздастся.
беседы, вполне естественные для моряков дальнего плавания, повлияли на
умственные способности Фафхрда, Мышелов выкопал в трюме широкополую шляпу
и очки от снежной слепоты с узкими щелками для глаз и стал уговаривать
Северянина надеть их, однако безуспешно. Поэтому Мышелов испытал большое
облегчение, когда Фафхрд с наступлением ночи крепко уснул, однако его
собственный покой был тут же смущен сладким пением сирен, которое то ли на
самом деле звучало, то ли просто чудилось.
и не обращая внимания на палящее солнце, вполне мог думать о чем-нибудь
таком, в особенности о пророческом бормотании Фафхрда, однако на самом
деле в уме у него было лишь зеленоватое чудо, находившееся так близко, что
он мог коснуться его рукой.
мы так и сделаем и изучим другую сторону зеркального морского ландшафта, о
которой мог бы размышлять Мышелов, однако не размышлял.
ряби, море вокруг "Черного казначея" вовсе не было абсолютно гладким. Тут
и там в нем виднелись углубления размером с блюдце, словно на поверхности
воды стояли гигантские, невидимые и очень легкие водяные жуки, хотя
углубления и не были расположены по шесть, по четыре или по три. Более
того: из центра каждой ямки уходил вглубь воздушный столб, похожий на
маленький водоворот, какой образуется в золотой, наполненной до краев
ванне Короля Востока, если вынуть из нее бирюзовую пробку (или если вынуть
затычку из ванны, сделанной из более скромного материала и принадлежащей
не столь высокородной особе), с той лишь разницей, что в данном случае
никакого водоворота не было и воздушные каналы были совершенно прямыми,
словно в недвижную воду вокруг "Черного казначея" кто-то повтыкал десятки
невидимых рапир с гардами величиной с блюдце. Или как будто вокруг
одномачтовика вырос редкий лес из невидимых лилий с прямыми, как стрелы,
стеблями.
блюдечко, а диаметром в добрый бросок копья и что прямой, как меч,
воздушный канал не с ноготь в поперечнике, а фута четыре, представьте, что
одномачтовик соскользнул носом в такое углубление и остановился как
вкопанный, лишь немного не доходя до его центра, представьте, что бушприт
чуть наклоненного на нос судна приходится как раз над серединой воздушного
колодца, представьте невысокого, крепкого и дочерна загорелого человека в
серой набедренной повязке, лежащего на бушприте, зацепившегося ногами за
носовой релинг и уставившегося прямо в канал, - вообразите все это, и вы
получите точное представление о ситуации, в которой оказался Мышелов.
впрямь очень увлекательно - такое вышибет любые другие мысли из головы
всякого мужчины и даже женщины. Вода в этом месте, в палате стрелы от
кремовой скальной стены, была зеленой, замечательно чистой, но слишком
глубокой, чтобы увидеть дно, - накануне друзья бросали лот и убедились,
что глубина тут сто двадцать - сто сорок футов. Воздушный колодец
опускался в воду совершенно вертикально, имел идеально круглую форму,
причем стенки его были гладкими, как стекло. Мышелов готов был поверить,
что так оно и есть - что вода стенок замерзла или отвердела, не потеряв
при этом прозрачности, вот только при малейшем звуке - когда Мышелов, к
примеру, издавал тихий кашель - по стенкам колодца пробегали вверх и вниз
кольцеобразные волны.
массам воды прорваться в чудесный канал.
Проходившие сквозь воду солнечные лучи освещали колодец довольно ярким
зеленоватым светом, а его цилиндрические стенки выделывали со зрением
странные штуки. Сейчас, например, Мышелов, глядя наискосок через стенку
трубы, увидел толстую рыбу в руку длиной, которая плыла вокруг стенки,
время от времени тыкаясь в нее носом. Форма рыбы показалась Мышелову
знакомой, но он так и не смог сразу определить ее породу. Затем, немного
повернув голову в сторону и глядя на ту же рыбу уже через толщу воды, он
увидел, что она длиннее его самого раза в три: это была акула. Поежившись,
Мышелов сказал себе, что искривленные стенки колодца действуют в данном
Корнев Павел
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Белогорский Евгений