отношение к...
зеркало". Вот это правильно! Он взял бутылку с пластиковым горлышком, все
еще тяжелую, так как он глотнул из нее всего только четыре раза, и
запустил ее в красивую звезду из белого стекла. Среди бутылок пошло как бы
эхо от трескающегося льда: цок-цок-цок... Он увидел, что все головы в
комнате как по команде повернулись в ту сторону. И это было то, что надо.
Он покинул это место, довольный тем, что всегда находится словно в
островке чистого пространства посередине толпы, куда бы он ни направлялся.
И мокрая после дождя улица была все такой же темной в промежутках между
холодными фонарями, и такой же убогой и тоскливой, как была она и раньше.
разбитые зеркала; так он помечал их, чтобы не заходить в один и тот же
паршивый кабак дважды. Если они вешали новое зеркало, ну что же, он мог
пропустить у них несколько стаканчиков и опять разбить зеркало. Но потом
они стали просто снимать разбитые зеркала и не вешать новых, и ему стало
не хватать баров.
прошлый раз бросал яйца, а затем пришел на следующий вечер и лил
зельтерскую воду на девочек и бесчинствовал, потому что они должны были
показывать что-нибудь лучшее, а не это поганое, неряшливое представление.
Варьете, расположенное выше на квартал, все еще работало, но он видел их
представление и оно было ненамного лучше. Мир катится собакам под хвост.
Варьете с тремя дряблыми стриптизерками, из которых каждая настолько
стара, что годится следующей в матери, господи Боже! И крошечная порция
виски за полдоллара. А вот раньше можно было заплатить никель и глотать
прямо из шланга, и человек, который умеет задерживать дыхание, мог
отвалиться от шланга только будучи уже в доску пьяным. И не с кем завести
честную драку.
другую сторону, а затем через полквартала еще мимо двоих. Здесь
располагался магазин, в котором продавали грязные журнальчики, сейчас он
был заперт на висячий замок. Здесь он учинил бумажную снежную бурю. А вот
магазин пластинок, в котором он разбил все пластинки. На окне ломбарда
были закрыты ставни, а было время, он видел здесь наручные часы, как раз
такие, как хотел, и где, к черту, эти часы теперь? Он ощупал свое
костистое запястье. Ничего нет. Он, наверное, бросил их в канализационный
люк или еще куда-то.
Кучка откровенной деревенщины в цветных рубашках - дай десятицентовик за
большинство из них, еще получишь два цента сдачи. Лучше всего было махнуть
на каботажном судне во Фриско или Сиэтл. "Как теперь насчет киностудий?
Пойдем-ка посмотрим на звездочек..."
Вам не нравится, что я делаю, так убирайтесь к черту, куда угодно - я
больше не запоминаю ваших имен. Что я вам - вшивая транзитная гостиница?
и чертовски ободранными обоями, и с запахом тараканов?
чем я.
здорово..."
карантин, то кто тогда?!
ссорятся друг с другом, как всегда, пятнадцать или двадцать, все сразу,
прямо сводят человека с ума, если человек не постарается хорошенько, чтобы
не слушать их. Накипь мира. Накипь мира.
покрытого серебряными блестками впереди на улице. Этот кто-то шатался на
ходу и пел: "...Хорошая девчонка, как..." Это, должно быть, Нэнси, а ему
прямо сейчас не хотелось видеть Нэнси. Да и вообще, сколько можно? Он и
так навидался Нэнси слишком много. Кип повернул направо за угол и пошел в
темноту. Постепенно толпа рассосалась, и звук его одиноких шагов отражался
от стен домов под холодной звездой.
четверо парней играли в карты под одинокой лампочкой без абажура. Он
некоторое время развлекался тем, что давал непрошеные советы, которых все
равно никто не слушал. Но игра была бестолковой, парни играли на пять и
десять центов, карты двигались медленно, поэтому он решил оживить игру.
Сдающий карты снес туз, а у толстогубого коротышки слева как раз были
тузы.
самый верх колоды. Когда тузы выиграли, то была прелестная пятиминутная
стычка, которая закончилась тем, что сдающий оказался на толстогубом,
сдавив его до посинения. Но тут остальные два парня растащили их в стороны
и увели толстогубого, а сдававший пнул ногой стул, потом закрыл дверь и
пошел наверх, оставив Кипа наедине с бильярдными столами, напоминающими
покойницкие столы в прозекторской и производящие гнетущее впечатление в
свете голой лампочки.
пробил достаточно большую дыру, чтобы выйти на улицу. Выйдя, он попробовал
запеть, но это был слишком одинокий звук. А голоса начали беспокоить его
вновь.
интересного, пока он не набрел на магазин ювелирных изделий с освещенной
витриной; он был закрыт, в нем никого не было, но прямо рядом с ним
находилась дверь с тусклым фонарем, горевшим над вывеской, на которой было
написано: "Мадам Райма" и он мог видеть за окном движущиеся тени. Кип
взбежал в спешке по ступеням, дверь оказалась незапертой, он вошел.
гореть всего одна лампочка мощностью 40 ватт в старинной лампе с голубым
шелковым абажуром, стоящая прямо возле женщины, которая сидела,
откинувшись, в кресле. Ее подбородок был поднят, глаза закрыты. В
помещении находились и другие люди, мужчины и женщины, около полудюжины,
но они все сидели спокойно.
брызгать слюной, медленно поднимаясь с кресла, пока тощий парень, который
гасил лампочки, не подошел к ней и силой не усадил ее обратно. Через
минуту она успокоилась.
как они это проглотят!
сделать так, чтобы ты поняла. Но твоя мать и я очень счастливы, очень
счастливы. Когда-нибудь мы все будем вместе и тогда ты увидишь...
передал такие сообщения духов, что выбил бы их из колеи раз и навсегда. Но
не было возможности заставить их. Можно загнать человека в угол и кричать
на него, а он все равно будет только чувствовать дурноту и истерически
моргать, и оставаться глухим к вашим словам.
дня святого Валентина. Но в этом нет никакого удовольствия. Все та же
ловля рыбы в бочке.
один глоток больше, чем надо; три глотка - это не глоток.
дверь.
восемь, или десять. Кип пошел по пустой улице в поисках бутылочки на сон
грядущий.
путь в гостиную через ночной кошмар узких ленточек из закрученной бумаги,
которые были приколоты чертежными кнопками к стенам, двери, потолку,
везде. В углу комнаты стояло нечто наподобие трона. Только со второго
взгляда он признал в этом сооружении кресло с прямой спинкой,
установленное на кофейный столик; вся эта конструкция была задрапирована
атласными занавесками, снятыми с окон и украшена мятыми кусочками фольги,
красной подарочной оберточной бумагой, золотыми звездами и гирляндами из
чего-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось розовой туалетной
бумагой.
чтобы заставить таким образом раскачиваться страусиные перья. Она не