Чтение 14–й страницы книги ~Дети атома~

- Не сказали.

- Мальчик или девочка?

- Не сказали.

- Кто звонил?

- Не сказали. Глухой, взволнованный голос. Могла быть женщина, почем знать. Кого нет?

- Субботний день? Всех, вероятно. Дайте звонок к обеду и позовите всех, кто в саду. Я проверю по книге тех, кто записался на выход.

- Вы дайте звонок, - сказал доктор Фоксвелл. - Я начну обзванивать больницы и полицию и получу что-нибудь определенное на это.

Резкий металлический звук вызова привел Куртисов и миссис Уотерс, и миссис Уотерс могла доложить: "Они все записались на выход, доктор, а также мисс Пейдж и мистер Геррольд, и мой муж. И каждый из детей записал, что останется до половины шестого.

- Если это Элси, - добавила она и начала всхлипывать.

- Если это Джей, - сказала миссис Куртис и запнулась.

- Я обзвонил все больницы всего района и полицию, - сказал доктор Фоксвелл.

- Сообщить нечего. Телефон был занят, пока я это делал, поэтому никто не мог позвонить сюда. Полагаю, что все дети носят удостоверение личности?

- Уверена, что все. Самое первое, что делает любой ребенок со своим новым бумажником, это заполняет удостоверение личности, - сказала мисс Пейдж. - Кроме того, кто-то же позвонил.

- Будет ли какая-то польза в том, чтобы проехать по возможным улицам?

- спросила миссис Уотерс. - Мы должны что-то делать.

Доктор Фоксвелл покачал головой.

- Вероятно, все будет сделано к тому времени, как мы доберемся туда, и мы наверняка проедем мимо. Нет, сейчас в любую минуту полиция или больница должны позвонить нам по телефону. Или кто-нибудь придет. Можем мы сделать что-нибудь?

- Я буду сидеть у телефона, - тяжело сказал мистер Куртис. - Это самое большое, что я могу сделать.

- Я пойду обратно к воротам и буду следить там, - сказала миссис Уотерс. - Могут вернуться другие дети и я смогу быть там, чтобы рассказать им.

- Почему никто не звонит? - волновалась миссис Куртис. - Возможно там были и другие тоже и очень пострадали. Может быть поэтому никто не звонит. Я пойду прямо к выходу из домов, просто на всякий случай... Они могут быть слишком заняты, чтобы звонить, но они могут привезти детей сюда.

Две женщины вышли из комнаты, и Марк Фоксвелл сделал знак Питеру Уэллесу выйти из комнаты, оставив мистера Куртиса у телефона.

- К этому времени, - сказал Питер, - мы должны были бы услышать. Прошло почти полчаса. - Он остановился и взглянул на большого доктора.

- Я сам начинаю думать это, - сказал Фоксвелл. - Ты считаешь, что если даже нас прервали - и это то, что происходит не очень часто - нет такой причины в том, почему нам не позвонили до этого времени снова.

- Я не смею возбуждать напрасные надежды, - сказал Питер Уэллес. - Но я начинаю думать, что это еще одна сыгранная над нами шутка. Ты говоришь, что голос совсем не сказал ничего определенного - не "Убит мальчик", или "девочка"; а если они знали, что ребенок был здесь учеником, они знали имя ребенка. Или они знали ребенка по виду, или они читали его удостоверение личности. Обычно люди начинают с употреблении имени и стараются новости сообщить мягко. Они бы сказали: "Э... Тимоти Пол ваш ученик?" или что-то в этом роде. В действительности нет невозможного в том, что кто-нибудь мог сказать "ученик", но это необычно. Люди почти постоянно говорят: "Пострадала девочка" или "Под колеса попал мальчик" и... но я не смею сказать это другим.

- Лучше всего подождать, - согласился доктор Фоксвелл. - Но я собираюсь позвонить в полицию еще раз.

Спустя две минуты он повесил трубку.

- Ни один ребенок не погиб во всем районе залива на этот полдень, если только это не случилось в течение последних пятнадцати минут, - сказал он. - Во всяком случае у полиции нет никакой записи об этом. Кто-нибудь мог ушибиться, а сообщение об этом преувеличено. Но скоро придут дети.

- Одна из девочек сейчас входит в ворота, - сказал Питер Уэллес, который смотрел в том направлении. - Это Элси. Я пойду спросить, знает ли она где находится любой из других.

Миссис Уотерс уже спросила.

- Элси говорит, что она и Стелла ходили вместе в главную библиотеку, и Стелла захотела почитать, поэтому Элси погуляла вокруг озера одна. С того времени она Стеллу не видела.

- Я оставила свои книги, а после того, как я погуляла вокруг озера, я вошла и получила еще книги, но я не видела Стеллу, - сказала Элси. - Я не очень-то сильно и искала ее; я подумала, что к тому времени она могла уйти куда-нибудь еще. А что? Еще довольно рано. Что происходит со всеми вами?

- Это может быть еще один из тех розыгрышей, - сказал доктор Фоксвелл, - но... мы бы уже услышали к этому времени! Кто-то позвонил около часа назад и сказал, что один из ваших детей пострадал в автокатастрофе. Но... вот входит один из мальчиков! Фред, все в порядке? Кто был с тобой?

К четверти шестого все еще не было только Макса и Бет. Другие ждали их больше с гневом, чем с волнением; и как раз перед тем, как часы пробили полчаса, подошли двое, торопясь по холму, поймав один и тот же автобус из города.

Никакие опросы - все спрашивали каждого, ничего им не дали. Не было двух детей, пробывших вместе. Тим и Джей, исследуя большой универмаг с целью рождественских покупок, ушли вместе и вернулись вместе, но они расходились и встречались, и в течение этого полудня они вновь расставались много раз. Тим лично настаивал, как только у него появится шанс поговорить с доктором Уэллесом наедине, что надо использовать детекторы лжи и тесты мировых ассоциаций.

- Мне ненавистна сама мысль об этом. Тим, но это может потребоваться. Давай всем дадим несколько дней, чтобы успокоиться. В конце концов никакого фактического вреда не было причинено, - сказал Уэллес, хотя лично у него были сильные сомнения.

- Это было жестоко! Это не было бы так, если бы было дано конкретное имя. Если бы Куртисам сказали, что Джей погиб, или миссис Уотерс, что погибла Элси, - Нет, вы все должны были быть испуганы до смерти, - горько сказал Тим.

- После первых нескольких моментов мы все были скорее смущены, чем напуганы; и конечно горя не было, потому что мы не имели ни малейшего представления о том, кого оплакивать. Когда звонок доктора Фоксвелла не дал никаких результатов, мы все начали подозревать, что это была только шутка, - сказал Уэллес, стараясь успокоиться.

- Ты, что, хочешь сказать, что не собираешься ничего предпринять в связи с этим?

- Тим, это мог быть мистер Геррольд или мисс Пейдж, или мистер Уотерс. Следовательно, им могли принадлежать и все другие розыгрыши.

- Мисс Пейдж! - фыркнул мальчик.

- У меня есть выбор, обращаться здесь со всеми детьми, как с преступниками или как с немного странными, - сказал доктор Уэллес. - Обещаю тебе, я узнаю. Но дай мне немного времени. И не воспринимай все так серьезно. Близкой опасности нет, я даю тебе мое профессиональное слово. Сейчас мы все настороже и внимательно следим. Тем временем я решительно запрещая тебе пробовать какие-либо тесты ассоциации словесности или что-нибудь подобного сорта. Абсолютно никакого вмешательства, Тимоти. Оставь это мне. Обещаешь?

- Еще один розыгрыш, Питер, и все обещания закончены, - решительно сказал Тим. - А пока, ладно, я обещаю.

- Еще один розыгрыш и я, обещаю тебе, предприму любые необходимые шаги вплоть до тисков для больших пальцев.

- Ладно. - Успокоенный, Тим удалился.

Спустя несколько вечеров дети собирались в зале. Бет проводила последние штрихи на комиксах для серии "Неновая". На них была изображена преклонного возраста и разнузданно выглядящая машина, за рулем которой сидели две пожилые дамы, только что купившие бензин на заправочной станции. Одна пожилая дама спрашивала другую: "Ты уверена, что он полон?", на что машина икнула: "Ик!"

- Это как раз так умно, как они ожидают от нас, - одобрительно сказал Макс. - Трудно, не так ли, сдерживать себя?

- О, мы можем быть умными по-другому, - весело сказала Бет. - Как ты поживаешь, Макс?

- Наша большая игра слишком трудная, говорит мистер Геррольд, но у меня есть идея насчет другой. Продала еще что-нибудь, Стелла?

- Я сосредоточена на окончании романа Петры, - ответила Стелла. - Что ты делаешь в последнее время, Фред? Еще патенты?

- Я вообще не сдвинулся с мертвой точки с хитином до сих пор, - сказал Фред, - Это трудное дело. Но у меня еще несколько идей, и те два патента я наверняка получу. И у меня есть одна хорошая новая идея, чтобы поработать над ней, если я смогу держать несколько коров.

- Коров? - переспросила Элси. - Думаю, что у нас было бы молоко. Ты спросил разрешения?

- Нет, нет еще. Сначала я хочу выстроить теоретическую работу, - сказал Фред.

- А затем мне потребуется несколько коров для ее проверки.

- Хочешь поведать нам об идее?

- Вот она, идея. Ты знаешь, что если корова имеет телят близнецов, то один теленок является бычком, а другой - коровкой, которая бесплодна?

- Свободная ласточка, - кивнула Элси.

- Да. Это потому, что гормоны молодого бычка попали в кровь матери и повлияли на молодую самку, ты все знаешь, как я полагаю. Я думал, что можно было бы разработать тест - биологический, если не химический - чтобы можно было на ранней стадии сказать, является ли теленок самцом или самкой, если был бы только один теленок. Это не действует на маленьких животных, которые имеют большие смешанные пометы. Но это надо быть в состоянии выяснить очень рано, а потом, если вы хотели телку, а получился теленок-бычок, можно сделать аборт и не терять все это время, - объяснил Фред. - Это действовало бы и для человеческих существ тоже, сомнений у меня нет; что-то вроде кроличьего теста на раннюю беременность. Хочу это тоже разработать; возможно доктора найдут место для его испытания, раз я разработал это.

Другие дети переглянулись.

- Думаю, что мать могла бы захотеть узнать о том, вязать ли ей розовые свитерки или голубые, - сказала Бет.

- О да, полагаю, что это можно было использовать для удовлетворения естественного любопытства, - сказал Фред. - Но я на самом деле думал, что раз люди редко хотят больше одного или двух детей, то стоит ли иметь тот пол ребенка, который они не хотят. Вы могли бы определить пол плода на восьмую неделю и...

- Ты! - Тим вскочил на ноги так неожиданно, что опрокинул свой стул.

- Это именно ты! - закричал он. - Ты - тот человек, который проделал все эти выходки!

- Но как... - в изумлении вскричал Джайлз.

- Как я узнал? Это легко. Он - именно тот, кто не знает ничего кроме своего интеллекта. Он совершенно не развит с точки зрения чувств, - кричал Тим. - У него правильные чувства отсутствуют напрочь. Только такого сорта человек мог думать над подобным планом, о котором он только что рассказал нам. Он выдал себя!

- Это верно, - взволнованно сказала Элси. - Это должен быть Фред. Он совсем не знает, что люди чувствуют о своей работе или об убийстве телят или детей, или еще о чем-нибудь. Что они чувствуют о своих любимых домашних животных. Он не хочет никаких домашних животных. А комиксы... что люди чувствуют о Скаттерлиз и как им не хватает их.

- Неужели никто из вас не может понимать шуток? - горячо сказал Фред.

- Те выходки были только шутками, кто бы не делал их. Я не делал...

- О всяком, кто хотя бы думал, что это были шутки, - решительно сказал Макс, - мы знаем. Вот почему, я думаю, был отложен приезд Робина и Мари. Доктор Уэллес не сказал почему, но мы знаем, что они были почти готовы выехать, а затем поездка была отложена. Эти выходки портят школу для всех нас.

- Нет причины тому, почему люди должны использовать мои эксперименты для чего-нибудь, кроме удовлетворения своей любознательности, - упрямо проговорил Фред. - Я не говорю, что всякий должен убивать телят или детей, как ты сентиментально утверждаешь это.

- Шутками он называет то, что натворил, - изумился Джайлз. - Продолжай, Тим, прочти нам лекцию по психологии.

- Хорошо, вы знаете, что человек, который живет на уровне чувств, наделает массу невероятно бестактных, глупых вещей, если вы поместите его в такую ситуацию, где он должен думать, - начал Тим. - Поступки без капли здравого смысла в них? Ну и точно также, человек, который живет только для своего интеллекта и уводит всю свою сторону чувств в подсознание, делает самые невероятные вещи против чувства. Если вы полностью загоняете деятельность в подсознание, она мстит вам. Она протекает примитивно и неразумно - как выходки Фреда - и как раз противоположна всему, что интеллектуальный человек сделал бы. Она требует компенсации чрезмерным выделением с другой стороны, но не может делать это правильным образом и все идет архаично.

- Ты так говоришь, как будто это чужой человек, - сказал Джайлз.

- Это такая манера высказывания, но она выражает каким образом, по-видимому, происходят поступки, - ответил Тим. - Я никогда в действительности раньше не понимал этого до самого этого часа. Фред не мог любить или хотя бы ненавидеть на нормальном уровне. Он должен был делать что-то неразумное настолько, что оно ниже всякого рода любви или ненависти, которые мы можем понять, если у нас вообще развита сторона чувств. Эта его сторона существует, и она должна себя выразить, но у нее нет шанса сделать это на человеческом уровне.

- Что это была за чепуха, о которой ты говорил на прошлой неделе и неделей раньше? - насмешливо-презрительно спросил Фред. - Я думал, что ты сказал, что любовь - это не эмоция, а действие желания.

- Конечно, этот тип любви, - быстро ответил Тим. - Но в человеческом существе привязанность идет рядом с желанием. Чистейший дух мог бы любить только желанием - думаю, что должен бы - но человеческие существа имеют также и эмоции. То, что твое желание делало, было подавлением всех чувств, как ниже всякого презрения. Но желание принадлежит стороне чувств, потому что оно выбирает на основании любви - ненависти. Ты отказался это делать совсем; ты старался не любить или ненавидеть, а только рассуждать. Ты единственный, кто нетерпим к поэзии или музыке, или к искусству, или красоте, религии еще к чему-нибудь такому же.

- Я думал, что томисты говорили, что религия была чисто интеллектуальной, - сказал Фред.

- Ты никогда не думал ничего подобного, - вскричала Элси. - Ты знаешь, что это вздор. Если бы ты думал, что религия предполагалась быть чисто интеллектуальной, ты бы никогда не был против нее.

- Сначала я думал, что это мог быть кто-нибудь еще, - сказал Тим, поднимая свой стул и вновь садясь на него. - Я думал о тебе, Макс, пока не увидел, как ты играл в свою игру.

- Обо мне? - в изумлении произнес Макс.

- Я думал, что ты мог бы изобрести такую игру, потому что ты не любил детей и пытался доказать, что это слишком дорогое удовольствие иметь семью, - объяснял Тим, - пока я не увидел тебя играющим. Тогда я понял, что тебе нравилось иметь детей все больше и больше, а игра была на самом деле способом получить детей или быть ребенком в большой семье, а расходы были чем-то вроде компенсации - ты должен был постоянно напоминать самому себе, что они дороги, потому что ты их так сильно хотел, а твоим дедушке и бабушке пришлось сделать все, что они могли, чтобы воспитать одного из вас.

- Ну и здорово ты знаешь, - поразился Макс. - Я никогда не думал ни о чем таком. Конечно, Тим, ты прав.

- А затем я подумал, что это могла быть Элси, старающаяся быть слишком хорошей, потому что, когда ты не можешь выходить из себя открыто в большом волнении, тебе вероятно приходиться выпускать пар тайком. Но я считаю Элси слишком честной делать что-то украдкой. Может быть она выпустила бы животных, если бы захотела поскандалить, но тогда бы она стояла рядом и смеялась бы над тобой. Я думал даже о Стелле, потому что некоторые стороны ее все еще так не развиты. Она могла иметь какой-нибудь неразвитый дар, который мог бы привести к странному поведению, совсем бессмысленному. Мне пришлось думать о каждом. Я даже думал о мистере Геррольде и мистере Уотерсе.

- Я знаю, что ты думаешь обо мне, - сказала Стелла, - но именно со стороны чувств я развита меньше всего, и я работаю над этим с доктором Уэллесом, ты ведь знаешь.

- Но Фред всегда преувеличивал свой интеллект, - продолжал Тим. - Это было то, что окружающим его людям нравилось в нем - он был таким умным мальчиком. Единственную другую ценность видели они в нем - или он так считал - это деньги, которые государство платило им за то, что они брали его. Может быть он всегда, так или иначе, был гораздо лучше, не так уж и многое в нем могло вам нравиться. Он так хладнокровно относится ко всему. Элси, возможно, и могла бы убить младенцев, если бы она рассердилась на них, но тогда должна быть причина - как тогда, когда стоял галдеж, когда она пыталась написать стихотворение. Ненависть - это другая сторона любви и жалость близка к любви, но Фред совсем ничего не знает о стороне чувств; он подавил все это. Он считал, что единственная хорошая черта в нем - это мыслительная сторона, но мы все имеем четыре способности и мы должны как-то их развивать. Вы не можете быть только односторонним, вы должны быть четырехсторонним. Очень интеллектуальные люди делают порой самые странные вещи. Всякий, кто развивает одну способность, исключая другие, совсем неуравновешен.

- Что мы собираемся делать с ним? - спросил Макс, критически глядя на Макса.

- Следует нам выставить его из школы?

- Мы должны сообщить о нем доктору Уэллесу, - сказал Джайлз.

- Ну, я не знаю, - сказал Тим. - Почему бы нам не решить это самим?

- Ты имеешь в виду заставить его уехать?

- Сначала давайте посмотрим, что у него есть сказать нам, сейчас, когда мы знаем, что он сделал все это, - предложил Тим.

- Никакого действительного вреда причинено не было, - горячо сказал Фред. - Я не знаю, из-за чего все это волнение по пустякам. - Но щеки его были красны из-за смешения стыда и гнева.

- Вот это как раз то, что нам не нравится, - воскликнула Элси. - Ты не знаешь!

- Послушай, ты хочешь остаться здесь и работать с нами, и хочешь ты вылечиться? - спросил Тим.

- Вылечиться! - сердито сказал Фред. - У меня нет ничего такого, от чего бы следовало вылечиться. Ты так говоришь, как будто я болен или чокнутый.

- Чтобы доктор Уэллес сделал с ним? - спросил Джайлз.

- Вылечил бы его, то есть, если бы Фред захочет вылечиться, - быстро ответил Тим. - Он бы развил свои другие способности так, чтобы у него было правильное чувство и хорошая интуиция, и правильное применение своих чувств. Фред знает много - может быть больше, чем любой из нас о некоторых вещах - но из всего этого он не понимает ничего. Его всемогущая интеллектуальная сторона не позволяет ему делать никакого выбора между любовью и ненавистью. Он должен бы так изменить свое желание, чтобы он мог согласиться развивать эту сторону.

- Все это относится к сентиментальности, - сказал Фред. - Какое мне дело до всего этого? - он холодно уставился на других детей.

- Неужели тебе все равно, нравишься ты нам или нет? - спросил Макс. - Или даже то, можешь ли ты остаться с нами?

- Я могу работать и дома, - сказал Фред. - И мне все равно, нравлюсь ли я вам; и с какой стати? Если это то, что вы думаете обо мне...

- Ты человек, - сказал Макс. - Я знаю, ты хочешь, чтобы мы любили тебя, потому что ты человек. Может быть твои способности рассуждать не дают тебе думать почему, но ты хочешь. Хотя, думаю, что ты почувствовал зависть, когда узнал, что другие так же умны, как и ты, и хотел расквитаться тем, что досаждал нам всем. И я думаю, что ты хочешь забыть о том, что мы существуем, большую часть времени - если ты уедешь домой, ты можешь попытаться сделать это, но ты всегда будешь знать, что это не так. Послушай, хочешь ты жить с нами, Фред, и учиться развивать все стороны самого себя?

- Я должна сказать, что вопрос в действительности стоит так, хотим ли его мы, - сказала Элси.

- Да, мы хотим, - сказал Тим, - потому что мы люди. А он один из нас, и он мог быть таким внушающим симпатию, и определенным образом мы восхищаемся им, и мы не боимся его, чтобы этого было достаточно для того, чтобы вышвырнуть его. Конечно, сейчас мы знаем о нем все, и он больше не будет устраивать свои розыгрыши. Но хочет он остаться и учиться? Будешь, Фред?

- Сколько раз говорить, что он может остаться, если захочет? - спросил Джей, и первой поднялась рука Элси. - Смотри, каждый предпочел бы, чтобы ты остался, Фред. Ты найдешь это интересным, со стороны знаний, познать о психологии, Фред. Пусть доктор Уэллес учит тебя. Тебе не надо говорить, почему.

- Психология - не наука, - сказал Фред.

Тим усмехнулся.

- Я слышал, ты это говорил и раньше. Не были и астрономия или биология, или психология во времена Альберта Великого, - сказал Тим. - Предположим, что ты займешь равное положение и поможешь нам тогда создать действительную науку из этого. Начни с того, что скажет доктор Уэллес, и посмотри, что можно создать. Соответствующее изучение человечества - это человек, и если наука о психологии все еще не существует, мы лучше займемся делом и создадим таковую.

Казалось, что в первый раз Фред заинтересовался.

- Я не пытался изучать психологию - не ту, о которой вы говорите, - сказал он. - Что-то должно быть в ней, если вы меня нашли таким образом. Я думал, что вы узнаете с помощью... о; с помощью методов Шерлока Холмса, если воспользоваться допотопным примером. Но большинство из того, что ты говоришь, звучит как ужасная чепуха.

- Если бы доктор Уэллес был здесь... или Карл Джанг, или кто-нибудь еще в таком роде, все это было бы изложено лучше.

- Ладно, в таком случае договоримся, - живо сказал Джей. - Мы не станем ябедничать на Фреда, и розыгрыши прекратятся, и все забудут о них. Фред пойдет к доктору Уэллесу и сделает честную попытку. Фред, ты можешь сказать ему, что ты слышал, как Тим, я и девочки говорили обо всей этой чепухе, и ты хочешь об этом узнать, чтобы изучить эту науку... или эту так называемую науку, если ты хочешь сказать таким образом; но тебе лучше быть вежливым с доктором Уэллесом. Конечно, на это уйдет время, и ты хочешь понять, что происходит.

- Фред, ты знаешь, что не можешь отрицать своего собственного человеческого характера, - сказал Тим. - Дай всему этому шанс, чтобы доказать это.

- Я попробую, - сказал Фред. - Но я предупреждаю тебя, что не предполагаю, что буду способен извлечь смысл из этой психологии.

- Попробуй честно, - сказал Тим. - Это все, что тебя просят сделать. Просто скажи самому себе, что в этом может быть какой-то смысл и тебе хочется посмотреть, так ли это.

- Если это так, - сказал Фред, - я узнаю это.

Тим и другие дети держали свое слово, но запись, сделанная на ленте, рассказала всю историю Питеру Уэллесу и доктору Фоксвеллу.

Лица взрослых людей стали белыми, по мере того как они смотрели друг на друга, пока лента не кончила крутиться перед ними.

- О, Тим, Тим, - застонал доктор Уэллес. - Почему ты выложил все таким образом?

- Это все правда... что сказал Тим?

- Дело в том, следовало ли ему говорить это? - ответил доктор. - Что может вынести мальчик под подобным градом камней, бросаемых в него? А Фред ведь ужасно гордый.

- Не понимаю, чем он обладает, чтобы гордиться, - сказала миссис Куртис.

- Он обладает интеллектуальной гордостью в чрезвычайно высокой степени. Богословы говорят, что это грех, от которого падали сами ангелы - и если это неправда в буквальном смысле, мистер Геррольд, это, конечно, правда в психологическом смысле. Только что Фреду были сказаны ужасные вещи всякого черта, с такой откровенностью, на которую способны только дети. Он очень гордится быть самым, самым лучшим, а они назвали его не достигшим человеческого уровня. Они сказали, что он ничего не знает о чувствах, что совершенно не развит в очень важной стороне своего характера, что он ничего не знал о природе человека, и что люди ценили его не за что иное, как за его интеллект. И, говоря ему, что он должен учиться почти всему, они принизили его интеллект и разум.

- Вы не думаете, что его гордость воспринять это все, - сказал мистер Куртис. - Это была чрезмерная доза. Но ближе к концу они просили его и кажется он реагировал на это.

- Да; но честно ли он имел это в виду? - спросила мисс Пейдж. - Может быть он только притворяется. Конечно, он не хочет, чтобы его отправили с позором. Если он не может перенести и мысли о том, что другие могут быть с ним равны по интеллекту, насколько больше ему приходится злиться по поводу того, что его заставляют чувствовать, что в остальном он явно хуже их!

- Я бы не слишком надеялся на его готовность - допустил доктор Уэллес. - В настоящее время может быть возбуждена его интеллектуальная любознательность. Он может согласиться послушать то, что у меня есть предложить, даже если он может все время сопротивляться этому. Он может слушать только для того, чтобы доказать несамостоятельность всего того, чему я буду его учить. Иногда мы обнаруживаем, что состояние разума у атеиста, который не развит со стороны чувств, противится любому разумному высказыванию относительно религии, потому что, для него, вся религия - это подпадание под чувство.

- Многие религиозные люди бывают очень сильно шокированы при любом намеке на то, что благоразумие всегда должно сопровождаться опорой на религию, - прокомментировал доктор Фокс. - Однако, что касается Фреда... уверены вы, что сможете исправить его?

- Потребуется очень тщательная работа, чтобы удержать его от возвращения к своей прежней слепоте ко всему, кроме интеллектуальной стороны его души, как только изгладится последствие того шока, который он сегодня получил.

- Я ничего не смогу сделать, если его воля будет действительно настроена против меня, - сказал доктор Уэллес. - Если он молится на свой интеллект до такой степени, что воля является полностью марионеткой его интеллекта, и все чувства отвергаются, это будет тяжелая борьба. "У человека, убежденного против своей воли и мнение все такое же". Против меня существуют две вещи: Тим не оставил мне никакого шанса, чтобы изменить что-либо мягко; он сказал Фреду все такое, что тому хотелось знать меньше всего, и открыто перед всеми другими. Это была явно хорошая терапия - она сработала - для гордости Фреда осталось только одно, это то, что он считает, что мы, взрослые, не знаем об этом ничего. Сейчас мы должны восстановить его гордость. Мы должны попытаться показать, что мы ценим его за другое, а не за интеллект.

- Да, и мы должны оценить его так высоко, как только мы сможем, - сказал мистер Фоксвелл. - После подобной разрушительной атаки он нуждается во всей нашей поддержке, какую мы только можем ему дать.

- Я боюсь, что он потенциально опасен, - сказал мистер Куртис. - Интересно, не должны ли мы, после всего этого, выпроводить его.

- Нет, - сказал доктор Уэллес. - Мы должны попытаться помочь ему. Он

- человек и просто мальчишка, под нашим присмотром. Он имеет такую же ценность, как и любой другой ребенок, и дополнительную ценность быть очень сильно одаренным. И он нуждается в нас гораздо больше, чем любой другой. Я скорее бы отослал других обратно, а Фреда оставил.

- Если он опасен, то тем более мы должны оставить его и попытаться вылечить, - добавил д-р Фоксвелл. - Мы не можем отпускать его в общество и не подумать о нашей собственной ответственности за последствия.

- Да. Все другие в какой-то степени защищены в одной функции или в другой, и только Фред плохо защищен во всех сферах, кроме интеллектуальной. Как психолог, я бы сказал, что возвышение любой одной функции за счет других до такой степени опасно - не только для этого мальчика и для нас, но и для всего общества. Люди, которые ценили только интеллект, изготовили атомную бомбу и сбросили ее на мир, не думая или не заботясь о том, что могло бы произойти с ним. Более уравновешенный изобретатель, задолго до этого, изобрел подводную лодку и уничтожил свои планы, потому что он боялся, что человечество могло использовать такое изобретение во вред. Я не знаю, что может изобрести Фред; но я хочу спасти его, если смогу, от пренебрежения всем, что свойственно человеческой природе и человеческим чувствам, и тем, что чувства могут сделать. Это наша природа быть развитым в четырех функциях, а человек, который отрицает свою собственную природу, находится в опасности и опасен сам.

- Пока даже частичный успех стоит того, - сказал доктор Фоксвелл. - Питер. И вы действительно должны иметь шанс; он обещал придти к вам, и другие увидят, держит ли он свое обещание.

- Я должен пойти поискать какие-нибудь книги и подумать, что ему сначала предложить, - сказал Питер Уэллес, медленно вставая на ноги. - Книги - это лучше всего, потому что они беспристрастны, когда они атакуют. Он может встретить атаку один, и нет никого, чтобы быть свидетелем поражения, и никого, с кем бороться. Я могу только надеяться, что Фред действительно придет ко мне.

Ему следовало бы иметь больше веры в вундеркиндов, так как Тим и Фред пришли в его кабинет в тот же день.

- Послушай, Питер?

- Да, Тим?

- Мы говорили Фреду о четырех функциях души и все такое, и он хочет узнать об этом, - сказал Тим. - Как ты думаешь, не мог бы ты уделить ему немного времени, чтобы поучить теории?

- Конечно, если он хочет узнать об этом, - ответил доктор Уэллес, смотря спокойно, ни знаком не выдавая своего огромного облегчения.

- Я могу порекомендовать тебе несколько книг, Фред, и беседовать с тобой один или два раза в неделю, пока я в городе.

- Ты сейчас свободен? - спросил Тим.

- Я освобожусь где-то через полчаса, если ты тогда захочешь вернуться, Фред.

- Хорошо, доктор Уэллес.

Фред действительно вернулся, один и по собственной воле. И это, подумал Питер Уэллес, было столько, сколько можно было ожидать для начала.

5. ДЕТИ АТОМА

Следующие несколько недель прошли спокойно. Розыгрышей больше не было, и у взрослых людей была веская причина верить, что их больше не будет, в школу поступило еще несколько человек - Робин Уэлч, Роза Джексон, Мари Хит, Элис Чейз и Джерард Чейз. Последние двое оказались троюродными братом и сестрой, имевшие о существовании друг друга лишь служебное представление, поскольку опекунство над ними было взято несвязанными между собой организациями.

Специальностью Робина была палеонтология, но, кроме того, он живо интересовался всякого рода змеями, и проводил свое свободное время в лесах, пополняя свою коллекцию. Он был переполнен радостью, получив разрешение построить для них специальный домик, и его ни в коей мере не возмущала тщательная инспекция старшими по школе клетки с его гремучими змеями.

- В моей семье не любили моих змей, - объяснял он однажды вскоре после Рождества, когда Элси пришла посмотреть его новых змей.

- Эта змея с полоской вокруг шеи самая хорошенькая, - сказала Элси. - Красивый коралловый цвет! И мне нравится эта спираль, в которую закручен ее хвост. Интересно, какая это математическая кривая?