младшего принца. Внезапно он сказал:
униженность, даже такая высокомерная, как эта. - Я тебе обязан.
Возможно, своей жизнью. Я был у самого края, когда ты меня вернул.
если бы Темная Богиня завладела твоей душой, ты не смог бы ответить на
этот зов. - Я обязан тебе, - снова повторил Моранден. Слова выходили из
него с трудом, словно желчь забила горло принца. - Я отплачу тебе вот
чем: уходи сейчас же и забери то, что я тебе предлагаю. Забирай все, что
сможешь унести. Из Ста Царств тебе будет легче завоевать мир, чем из
северной глуши.
может быть лучше для начала? - Если мы тебе позволим.
затворил ее с такой мягкостью, которая была выразительнее любой ярости.
Морандену и полностью отвергая его.
а я будущий король. Я... буду... королем.
лихорадке; слова рождались как бы по собственной воле, слова-демоны,
легкие и насмешливые.
полбочки вина, чтобы прийти сегодня сюда? - Он откинулся на спинку
кресла, беззаботно болтая ногой; но руку свою он укачивал, словно она
была раненым живым существом. - Если благодарность твоя проявляется с
таким трудом, нужно ли мне бояться твоей вражды?
это сделал, Вадин вдруг обнаружил, что стоит рядом со своим сеньором,
подняв обнаженный меч. Над его блеском он встретился взглядом С
Моранденом и увидел в нем неприкрытую черную ненависть.
Королек. Я не повторю своего предложения благодарности или награды. Или
чего бы то ни было еще.
отказа.
я буду лизать тебе пятки.
ты, несомненно, утомился. Можешь идти спать.
Глава 7
впервые с тех пор, как ранили Морандена. Стоя у лавки на рынке, он
рассматривал безделушки и думал о девушке, которой собирался подарить
их. Ему было спокойно рядом с толстым Кавом и еще спокойнее из-за
молчания, хранимого его товарищами. Именно Кав удержал его от
безрассудного рывка в направлении голоса, сказавшего эти слова: он
обхватил могучей ладонью узкое запястье Вадина и просто не двинулся с
места, крепкий, как сама земля под их подошвами.
раздался прямо над его правым ухом.
изысканного хозяина. Вы представляете, как они служат друг другу?
Превращается ли мальчик в мужчину, когда лампы гаснут? - Пусти меня! -
заорал Вадин Каву.
сверкнули в сторону говорящего, затем взгляд их опять устремился на
Вадина. Голос вновь произнес с еле сдерживаемым смешком: - Они отлично
ладят друг с другом, длинноногий и коротконогий, изнеженные трусы. Вы
слышали, что его величество собирается сделать, когда заполучит свой
трон? Он переоденет всех лордов в штаны, прикажет им сбрить бороды и
заставит поклясться, что они будут служить ему, как рабы служат своим
хозяевам.
направляясь к винной лавке. Там уже находились двое оруженосцев, изрядно
поднабравшихся. Вадин сопротивлялся, но с тем же успехом он мог бы
тащить за собой замковую стену. Его рука упала на рукоятку кинжала. - Не
смей, - прорычал Кав. Вадин выругался, и Кав хрюкнул, что у него обычно
означало смех. Они оказались под навесом; Кав заставил Вадина сесть на
скамью между Олваном и Аяном и сунул в его сжимающуюся в кулак руку
чашу. Вадин глотнул кислого эля и выкрикнул:
я...
возьми! - Он что, сказал нечто такое, о чем ты сам не думал? - Я не
говорил этого.
появился вкус тошноты. Он выругался.
ходит. Вы бы стали целовать его ноги, если бы он повелел.
Вадина, - и именно поэтому мы поклоняемся ему. Разве он не ходит вместе
с остальными на занятия по владению оружием? Разве он не настаивает на
этом и разве он проявляет при этом королевское неудовольствие? А в
Хан-Гилене он считался рыцарем, и он в десять раз лучше каждого из нас.
говорят в народе. Он не станет мериться силами с каждым, кто приблизится
к нему, так как знает, что будет побежден. Поэтому он делает из нас
дураков и колдует, чтобы мы любили его за это. Олван фыркнул:
наставником в Яноне. Когда мы просим, он учит нас. Он нас любит. - Боги
не учатся и не любят. Боги правят. - Принц Мирейн лишь наполовину бог, -
заметил Аян. Его язык как будто приласкал имя принца, и Аян вздохнул, а
потом нахмурился: - Мы знаем это. Мы знаем его. Но люди действительно
говорят всякое, и не только шепотом. Вчера я стоял в карауле; мне
пришлось разнимать одну драку, и с обеих сторон люди прямо-таки
завывали, что верны настоящему принцу. Они разбивали друг другу головы
из-за этого.
прежде чем Аян успел ответить. - Совсем никто.
себе еще, потом еще. Ему очень хотелось свернуть кому-нибудь шею, только
он не знал кому. Но красавица Лиди отвлекала его внимание, хотя он так и
не купил ей те безделушки, которые собирался подарить. И была еще одна
чаша эля, и несколько песен, а потом жаркие объятия в кровати Лиди, где
была вся их четверка и она сама; но когда все кончилось, он по-прежнему
испытывал ярость.
назвать Вадина аль-Вадина трусом.
***
свернулись калачиком друг возле друга, толстому Каву хватало самого
себя, а Вадин слепо шарил по постели в поисках теплого женского тела. Он
нашел кого-то, чья кожа была бархатной, но под ней скрывались стальные
мускулы; это тело было слишком узким и худым, чтобы принадлежать Лиди.
Глаза Вадина медленно распахнулись, и он обнаружил, что его рука ласково
обвивает грудь Мирейна. Принц смотрел на него с кривой усмешкой. Вадин
отпрянул.
легла на его губы. Другой своей рукой, золотой, он поманил оруженосца на
улицу.
голову Вадина, его прорвало:
ремнем и плащом, а потом сунул голову в чан с дождевой водой, стоявший у
ворот. Вынырнув, он почувствовал, что в мозгу у него слегка прояснилось,
хоть боль и не прошла. - Я думал, что могу целую ночь располагать собой.
- Так и было, - кивнул головой Мирейн. - Твоя Лиди - женщина большого
остроумия и мудрости. Вадину с трудом удалось подавить растущий гнев. -
Мой господин, - сказал он очень осторожно, - мне хотелось бы думать, что
ты не...
поговорила со мной. Она меня не боялась. - А с чего это ей тебя бояться?
Мирейн взглянул на него сверху вниз. В его взгляде выражалась вся
гордость коронованного короля и все могущество бога. А потом он снова
стал Мирейном, достающим Вадину только до плеча, и сказал:
думать по-другому?
некоторые принцы. - Вадин осадил сам себя, прежде чем превратился в
поэта. - Зачем ты пришел сюда? Что-то случилось?
Максимов Альберт
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Чернецов Андрей
Акунин Борис
Апраксина Татьяна