ему кружку вина, и гном с жадностью ее осушил.
пещеры, но тут поднялся Речной Ветер.
на лицо рыцаря резкие тени. Жесткие морщины залегли у рта. Он был ниже
ростом, чем Речной Ветер, но гордость и воинское благородство, которым
дышал весь облик Стурма, почти равняли их между собой.
а моя честь - это моя жизнь. Если помнишь, еще в гостинице я дал слово
защищать тебя и госпожу Если тебе угодно сомневаться в данном мной слове,
значит, ты подвергаешь сомнению мою честь и, таким образом, оскорбляешь
меня. Как ты понимаешь, подобное оскорбление...
Меч? Нож? Как принято биться у вас, варваров?
внимательно смотрели на рыцаря. Потом он заговорил, тщательно подбирая
слова:
городских людей и их повадки и скажу тебе без утайки: я боюсь. Это страх
вынуждает меня так говорить. Он не оставляет меня с тех самых пор, когда
мне был вручен голубой хрустальный жезл. И всего более я боюсь за Золотую
Луну... - Житель Равнин глянул на женщину, и в его глазах отразилось пламя
костра. - Я умру без нее. Как я мог доверить...
свое: колени варвара подломились, он едва не упал. Стурм подхватил его.
друг, и к тому же, видно, болел... - Танис помог ему уложить Речного Ветра
в глубине пещеры. - Спи спокойно, а я постерегу.
вышел под дождь.
нехитрые пожитки, она опустилась на пол подле Речного Ветра. Он обнял ее и
прижался к ней, зарывшись лицом в ее бледно-золотые волосы. Вдвоем
закутались они в медвежий плащ Речного Ветра и скоро уснули; голова
Золотой Луны покоилась у него на груди.
Рейстлина. Тот спал беспокойным, болезненным сном. Время от времени с губ
его срывались странные слова на магическом языке, рука тянулась к посоху
Танис посмотрел, что делали остальные. Тассельхоф, скрестив ноги, сидел у
огня и перебирал свои в основном "позаимствованные" сокровища, разложив их
на полу. Танис разглядел несколько блестящих перстней, какие-то чужеземные
монеты, перышко козодоя, куски бечевки, ожерелье из бус, куколку,
вырезанную из мыла, и свисток. Одно из колец показалось Танису знакомым.
Это был перстенек эльфийской работы, давным-давно подаренный Танису
одной... одной эльфийкой, о которой он старался думать пореже. Крохотные
листья плюща, вырезанные из золота, сплетались, образуя тоненький
ободок...
спящих.
колечко.
полнейшую невинность. - Вот видишь, как хорошо, что я его подобрал. Ты,
верно, обронил его в гостинице!
смену им из другой сумки появился футляр для свитков - деревянный, резной,
ручной работы. Из него кендер извлек целый ворох карт. Танис и прежде на
раз видел коллекцию Таса, но до сих пор не уставал восхищаться. Карты -
числом не менее сотни - были нарисованы на самых разных материалах: от
тонкого пергамента до мягкой лайки и широкого пальмового листа.
сказал Тас и зашуршал картами, то и дело приостанавливаясь полюбоваться.
потаенных троп так и не узнал.
карту и расстелил на полу. - Большак, проходящий через Утехинскую долину,
- без сомнения, кратчайшая дорога...
кажется, и единственная на несколько миль вокруг. И к северу и к югу лежат
Харолисовы горы... там нет удобных перевалов. - Нахмурившись, Танис скатал
карту и вернул ее кендеру. - Наверняка точно так же рассуждает и
Теократ...
меня. Я больше люблю приключения...
уснул безмятежным сном, какой присущ животным и маленьким детям.
но сон не шел. Большинство его друзей уже спало, за исключением Карамона,
сидевшего над Рейстлином. Танис подошел к ним.
маг. - Я могу понадобиться ему.
наша заботливая. У твоих деток все в порядке. Вон, даже гном дрыхнет без
задних ног...
слышит его храп аж оттуда. Что, дружище, не такой вышла наша встреча, о
какой мы мечтали пять лет назад?
брата, тихо спросил Карамон.
и попробовал уснуть. К его немалому удивлению, вскоре это ему удалось.
кто стоял на страже, - тянулась целую вечность. Стурма сменил Карамон, а
Карамона - Танис. Буря бушевала всю ночь, по озеру гуляли крутые
вспененные волны. Ветвистые молнии вспыхивали во тьме, точно охваченные
пожаром перевернутые деревья. Гром гремел то и дело. На заре шторм наконец
выдохся; полуэльф встретил холодный, неласковый серый рассвет. Дождь
перестал, но тяжелые облака еще летели над самой землей. Солнца не было
видно. Танису сделалось не по себе... Тучи неслись и неслись с севера,
конца-краю им не было. А ведь осенью редко случались бури, в особенности
такие свирепые. Странно было и то, что буря пришла с севера: они обычно
налетали с востока, из-за Равнин. Полуэльф тонко чувствовал природу, и
необычный шторм поразил его едва ли не больше, чем упавшие звезды, о
которых говорил Рейстлин.
Он отправился будить остальных.
огонь. Золотая Луна и Тассельхоф готовили завтрак. Речной Ветер стоял в
глубине пещеры, выколачивая меховой плащ Золотой Луны. Танис покосился на
него: когда он входил, варвар собирался что-то сказать Золотой Луне, но
смолчал и продолжал делать свое дело, ограничившись лишь многозначительным
взглядом. Золотая Луна не поднимала глаз, лицо у нее было бледное и
напряженное. Танис понял - Речной Ветер сожалел о том, что сорвался
минувшим вечером.
котелок.
Тассельхоф. - Вот что у нас есть: коврига хлеба, немножко вяленой
говядины, полголовки заплесневелого сыра да овсянка. Можно подумать, Тика
совсем дома не готовит!
Луна. - Честно говоря, мы не ожидали, что придется путешествовать.
о жезле, но тут, потревоженные запахом еды, начали просыпаться остальные.
Вот, потягиваясь и зевая, поднялся Карамон.
подтягивай ремешок. За последнее время ты, как я смотрю, растолстел...
Стурм, тот вовсе отказался от пищи и вышел наружу - сторожить. Танис
хорошо видел его из пещеры: сидя на камне, рыцарь угрюмо смотрел на темные
тучи, чьи клубящиеся космы едва не касались притихшего озера... Карамон в
один миг проглотил свою порцию, затем - нетронутую порцию брата и наконец
- долю Стурма. После чего с тоскливой завистью смотрел, как ели другие.