дипломатиком. - До банка меня не подбросили, на работу опоздал, а теперь еще
ваяй ему, понимаешь, "зад"!
боевика: прямо из крыши мелькающего впереди "Ягуара" вылез до пояса Герт с
лучеметом в руках, в котором Заноза узнал свой "скарабей"... Папаша Костен
посоветовал сыну вполне серьезно:
ряда". Толик славился своим пренебрежением к авторитетам и не пропускал случая
этим блеснуть. Единственным истинным авторитетом он почитал самого себя, и не
миновать бы ему злой беды со своим личностным культом, кабы подлинные
авторитеты, вроде того же Папаши Костена, воспринимали его всерьез.
его на свет. Его никак не радовал конфликт с Рексами, грозивший перерасти в
будущем в серьезную конфронтацию: не видать тогда Осы, как своей родинки за
ухом. Поскольку Герт сегодня был в ударе и решил изображать из себя крутого
гангстера, Кики предпочел бы встретиться с ним как-нибудь в другой раз и
желательно один на один. Но коль уж, как говорится, пошла такая пьянка - вокруг
такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, - делать было нечего, кроме
как доставать из-под кресла последний "огурец". Кики взялся за монтировку двумя
руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал в транс.
галерки. Толик молчал - то ли согласно, то ли протестующе, но к работе
подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький
салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна сузились
и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в изогнутый штурвал.
Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта. Снаружи автомобиль приобрел
приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость, лишь цвет его остался прежним -
ядовито-зеленым цветом городского такси.
новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на
вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной модификации:
на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от назойливых
кредиторов без лишнего кровопролития - наивные с их стороны надежды, учитывая
характер Папаши. Между тем сам Папаша не подозревал, что гонится, быть может,
за собственной смертью и только Занозе было известно, что веерник у Герта
подлинный. Оружие, сляпанное только что наскоро из монтировки, могло нанести
удирающим должникам лишь временные раны. Однако раны Странников, постоянных
жителей Перекрестка Миров, исчезнут без следа в новой реальности на следующее
же утро. При условии, что нанесены они чем-то, взятым или состряпанным из
декорации, вроде вот этого лазерника, а не подлинным оружием, сработанным
мастерами Перекрестка. Если Странника убивали таким оружием, то это было
всерьез и навеки.
смертельная угроза его не остановит, но подольет в огонь его праведного гнева
бензинчика ярости и наверняка уже спровоцирует длительный межклановый конфликт.
К тому же он подозревал, что Герт не собирается использовать подлинник - не та
ситуация, несерьезная, скорее игровая, - а демонстрирует его просто для
острастки.
успел: дверца старого такси держалась на честном слове, и этот дефект перешел
по наследству к "Торпеде". Как только Заноза доверил вес своего тела
предательской двери, она подалась и тут же распахнулась во всю ширь, вытянув с
собой Занозу, пронесла его, спешно поджавшего ноги, десяток метров над
асфальтом, а потом взяла да и оторвалась. Вместе с Занозой, разумеется.
Последнее, что он услышал, было его имя, донесшееся с отчаянным выхрипом из
дверного проема. Потом он упал, отцепившись при ударе от дверцы, прокатился
вместе с ней по асфальту, больно трахнулся напоследок обо что-то головой, тут и
становился.
глобальные перемены. Что там стряслось с окружающим миром, Заноза понял еще до
открытия век: произошла полная смена декорации, иными словами - он вылетел из
одной реальности в другую. И вылетел с треском, прихватив с собой подлую дверь,
невинно зеленеющую неподалеку, словно крохотный изумрудный оазис на идеально
ровной безжизненной равнине, куда ее вместе с Занозой выбросило, как
отбракованный дубль, из самого критического момента гангстерской погони. Такое
порой случалось со Странниками, как правило-в экстремальных ситуациях (при
выпадении окно, например), а иногда и просто по ходу жизни стоило только в
особо взвинченном состоянии стремительно свернуть за угол или резко шагнуть
через порог.
хваткой: это оказался свежеизготовленный, но так и не выстреливший ни разу
лазерник. Первым сильнейшим желанием Занозы было запульнуть этим вторым
предметом в первый - то есть в паскудную дверь, причем не путем нажатия на
гашетку, а по старинке, путем метания. Он уже было замахнулся, да передумал,
решив, что оружие в незнакомой декорации лишним не будет. В направлении двери
он просто в сердцах плюнул.
бесполезно: пустыня крепко держала своего пленника. Эта безрадостная реальность
казалась нерушимой и выглядела так, будто сам воздух в к ней от многовековой
неподвижности застоялся, превратившись в невесомое подобие крепкого чая. А
Кики Заноза посреди этого разливанного чайного моря напоминал единственную
потонувшую в зыбких глубинах чаинку, потерявшую надежду вынырнуть. Попытку он
решил повторить через некоторое время, пока же все говорило о том, что он здесь
застрял.
куда-то, не выбирая направления. А что тут было выбирать - кругом одно и то
асе, и даже солнце в этой декорации отсутствовало просто как класс (возможно -
скрывалось за бурой пеленой, заменявшей здесь облака).
представления, когда с небес стало что-то падать. Это напоминало очень крупный
снег - невероятно крупный, каждая снежинка была величиной с кулак. Одна такая
"снежинка" коснулась в сонном отвесном падении его лица - прикосновение было
теплым и мягким, как будто пуховым. Он поймал другую "снежинку" в ладонь, сжал,
и она тут же рассыпалась, утекла между пальцев легкой пылью. Заноза хотел было
лизнуть ладонь, но сдержался: неизвестно еще, что за отрава сыплется с небес в
этой гиблой декорации: не исключено, что и кислотная - неспроста же здесь все
повымерло, не то что травинки или суслика - даже камушков и пригорков не
осталось, все словно разъело и приплюснуло до кондиции каким-то грандиозным
небесным прессом.
падали, покрывая почву легким покрывалом - точной имитацией снежного, только
рассыпающегося под ногами в бесплотный пепел. "Ну и попал!" - методично долбила
в мозгу единственная мысль, остальные мысли копошились бессвязно и ядовито,
сбившись в змеиный клубок. Вскоре ухо его уловило странный шум, похожий на
отдаленный шелест листвы под ветром, одновременно впереди наметилось какое-то
движение. Он сделал еще несколько шагов, всматриваясь, никак не в силах
разобраться сквозь снег...
неохватные колонны ног. Заноза замер. Но не в испуге. Слишком могучее озеро
злости кипело сейчас в его груди, чтобы он мог просто так взять и испугаться
при виде нескольких тонн живого мяса. Зря он сетовал, что в этой пустыне некого
пнуть - оказалось, что есть, и очень даже есть кого. "Вот и первый суслик, -
хмыкнул Заноза, рассматривая громадину, проплывающую невозмутимо, словно
океанский лайнер, шагах в десяти перед ним. - Интересно, из какой норки он
вылез? Надо будет повнимательней смотреть здесь под ноги, не ровен час -
провалишься. Если только "это" не слетело с местных небес вместе с первым
снегом".
крохотного путешественника. Не исключено, что оно вообще было слепым - ни
головы, ни глаз... Занозе такое чудо природы было внове: нечто вроде гигантской
взбитой перины светло-коричневого цвета, на восьми ногах-колоннах, растущих из
брюха в произвольной последовательности. Головы существо действительно не
имело, на ее месте висел, равномерно мотаясь из стороны в сторону, громадный
хобот с широким плоским раструбом. В этот раструб, как в грандиозный пылесос, с
мощно засасывался близлежащий "снежный" покров.
под ногами "снег" и давя в себе позывы попробовать все-таки его на вкус.
после себя широкую и ровную, как автомагистраль, дорогу. Заноза направился по
ней в обратную сторону, интересуясь, из какой такой норки вылезло это
гигантское "снегоядное". Вскоре путь пересекла еще одна свежая "магистраль":
зверь обитал здесь не в одиночестве! Занозе стали попадаться новые следы, со
всех сторон доносился характерный шорох: где-то в снежной пелене двигались,
питаясь, тучные стада снегопожирателей. Оставалось неясным, где они до сих пор
прятались и откуда вышли на выпас. Впрочем, каких только чудес не водилось на
Перекрестке, чтобы разобраться в каждом, не хватило бы и целой жизни.
выдохлась. Он уселся посреди "дороги" и понуро опустил голову, в которую не
стучалось ни единой свежей мысли. Папаша Костен рассказывал ему однажды о
похожем случае, произошедшем по молодости с ним самим: Папашу - то есть тогда
еще не Папашу, а зеленого юнца Костена - выбросило в безлюдную декорацию, где
он бродил в течение нескольких суток. По прошествии многих лет, став уже не
единожды папашей и главой клана, Костен пришел к выводу, что Страннику,
стоящему на жизненном перепутье, дается таким образом время, чтобы привести в
порядок мысли и хорошенько обдумать свой дальнейший шаг, от которого, быть
может, зависят в будущем судьбы всего Перекрестка. Заноза не воспринял всерьез
философские сентенции Папаши, теперь же такое объяснение показалось ему вполне
Лукьяненко Сергей
Бажанов Олег
Никитин Юрий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Громыко Ольга