Чтение 14–й страницы книги ~Оскал Анубиса~

тебя потревожить.

- Анубис, уступи место старшему, - строго приказала Бетси.

Пес недовольно заворчал, словно пробормотал: "Это кто из нас старше-то?"

- Ну, поехали, - сказала девушка, и автомобиль плавно тронулся.

- Что-то вы молчите, не говорите, как дела на раскопе и как продвигается ваше расследование? - поинтересовался Алекс, пристально вглядываясь в ее лицо.

- Плохие дела, учитель. И похоже, с каждым днем все хуже и хуже, - закусив губу, сказала она, не отрывая взгляда от дороги, и вкратце изложила последние новости, не упустив и покушение на саму себя.

Они помолчали. Профессор хмурился, глядя в боковое окно, а Бетси вела автомобиль. В конце концов старый археолог вздохнул и сказал:

- Все складывается так, словно мы у кого-то в зубах навязли. Либо роем место, на которое кто-то уже давно глаз положил. Нас хотят испугать. Выгнать. - Он сморщился от своих слов, как от зубной боли. - Полный бред получается.

За окном мелькали магазинчики с сувенирами, мелкие лавочки, лотки. Но машина притормозила у более или менее большого магазина с некоторой претензией на солидную сеть и с намеком на корпорацию. Это означало, что цены здесь такие, какие написаны на ценнике, и можно избежать этой дурацкой и совершенно ненужной, на взгляд профессора, процедуры торга.

Они углубились в магазин. Профессор в двух словах объяснил Бетси свои соображения по поводу покупок и предстоящего торжества. Девушка оценила идею и отправилась выбирать фрукты и сладости, а профессор тем временем рассматривал сувенирные полки.

Расплатившись, археологи вышли из магазина с фруктами. Два ящика с покупками необходимо было забрать со склада с обратной стороны здания. Профессор решил пройтись туда пешком, а Элизабет тем временем маневрировала машиной, пытаясь вплотную подъехать к складу. Енски передал рабочему чек, и араб исчез где-то в недрах помещения.

В ожидании профессор обратил внимание на странный грязный автомобиль, который распространял удушающий запах кошачьей мочи, и двух таких же грязных арабов с неуклюжими сачками. Алекс подошел поближе и заглянул в кузов машины.

* * *

"Живодерня!"

Бессилие и боль.

Душащий порыв ветра.

Алекс замер. Он не мог на это смотреть и не мог оторвать взгляд. Человек со здоровой психикой не в состоянии заниматься подобной работой.

В кузове стояло несметное количество клеток, в которых сидели разномастные кошки и котята. Белые, рыжие, полосатые и пятнистые, лысые и даже один сиамец. Там были совсем крохотные котята, которым была брошена рыбья кость и подстелен клок соломы.

Нестерпимая вонь.

Некоторые коты шипели и бросались на прутья клетки, другие истерично мяукали, а иные с тоской в глазах, смирившись с предстоящей участью, сидели, поджав под себя лапки.

Застывшее от горя сердце.

Сухие глаза.

Серенький, полосатый, как арбуз, котенок. Недоросток. Его желтые глаза смотрели профессору в душу, а розовая крохотная пасть открывалась в беззвучном крике. Слабый голос заглушали вопли более старых котов. Малыш метался по клетке и кричал.

Ничего не видя, Алекс открыл клетку и достал котенка. Тот немедленно вцепился в него всеми четырьмя лапами. Енски крепко прижал его к себе, желая только одного. Чтобы несчастное животное больше никогда так не вопило от боли, страха и одиночества.

- Эй! - Его кто-то бесцеремонно толкнул в плечо. - Вы что делаете?! А ну верните паршивца обратно.

Алекс сунул арабу купюру, даже не посмотрев на ее достоинство. Сосредоточил все свое внимание на теплом комочке шерсти и не заметил, как парочка быстро убралась восвояси, испугавшись, что этот ненормальный опомнится и отберет у них деньги.

Он присел на ступеньки и неотрывно смотрел на ко тенка и гладил, гладил его, словно пытаясь содрать с него вонь и грязь живодерни.

Бетси так и застала его.

Замершим с котенком в руках.

- Ну вы даете, профессор! - только и смогла сказать девушка в ответ на рассказанную ей историю.

- Понимаете, все это, конечно, выглядит как старческий маразм, но...

- Вот именно, что "но"... - многозначительно сказала Бетси, вспомнив, как она сама отбила Анубиса.

- Сентиментальщина какая-то... - пробормотал старый археолог.

За окном машины мелькали пыльные лачуги. Котенок сидел на коленях у Енски, нахохлившись, как воробей. Но сидел смирно и с совершенно ледяным равнодушием разглядывал собаку. Анубис тем временем с интересом разглядывал кота. Кот жмурился. Собака выпрыгивала из шкуры от любопытства.

- Анубис, не вздумай подраться с несчастным животным. Сам недавно чуть ли не в его шкуре был, - нахмурилась Бетси.

Собака обиженно заворчала.

- Притормозите-ка. Тут вон. - Профессор указал рукой на одноэтажное здание. - Написано, что здесь принимает ветеринар. Нужно хотя бы узнать, кого я вытащил. Трубы Иерихонские! Ну ты и вонючка, нужно немедленно тебя вымыть! - обратился он к котенку и вышел из машины.

Элизабет усмехнулась и предложила:

- Хотите, я пойду с вами?

- Пойдемте. Если что, отобьете мое бездыханное тело у наглых арабов.

Клиника производила очень хорошее впечатление. Половая плитка блестела, воздух был свежий, и не было той затхлости, присущей всем ветеринарным заведениям. За своеобразным прилавком сидел араб в белом халате и с усталыми глазами.

- Салам, - поздоровался профессор. - Я только что нашел котенка. Ему, наверное, нужно сделать какие-то прививки. И вообще посоветуйте, чем его кормить, как часто купать...

Араб пошевелился за стойкой, а потом лениво вышел.

- Показывайте, кто у вас там.

Он производил впечатление усталого хирурга. Из-под белого халата виднелась зеленая рубаха, а руки были мощными, как ноги у страуса. Самое необычное, что поразило профессора, - это то, что ветеринар не тараторил, как укушенный, не метался вокруг тебя, как огонек свечи на ветру, а просто говорил и внимательно слушал. Он молча взял животное из рук и осторожно поставил его на электронные весы. Оказалось, что вес у зверька чуть-чуть перевалил за килограмм. Так же молча египетский доктор Дулитл внимательно рассмотрел место под хвостом. Потом отпустил хвост, аккуратно разжал пасть котенка и осмотрел зубы. Зверек безропотно стерпел все манипуляции, но как только врач отвлекся и на секунду отпустил захват, он тут же быстрым шагом направился в соседнее помещение, куда неосторожно была открыта дверь.

- Ой, держите, держите его! - закричала Бетси.

Ветеринар без слов повернулся в ту сторону, куда пошло животное, протянул руки и водрузил его на прежнее место. Профессор тут же сгреб котенка в охапку.

- Ну, что скажете, доктор? - спросил он.

- Котенку меньше года. Где-то месяцев пять. В общем-то вес у него более или менее в норме, но если поправится, плохо от этого не будет.

Элизабет подошла поближе и потрепала котенка за ушком:

- Ну что, котик? Будем много кушать каши?

- Это она.

Две пары глаз вопросительно уставились на врача. Тот вздохнул и добавил:

- Это не он. Это она. Кошка. Профессор задумчиво потер подбородок. А врач так же устало продолжил:

- Прививки делать рано. Я вам советую дать ей таблетку от паразитов, а потом через десять дней приведите ее снова на осмотр. Если кошка будет здорова, то сделаем все необходимые прививки.

Алекс выслушал все советы, купил ошейник от блох, кошачью еду и таблетку от паразитов, а заодно и специальный шампунь и, передав покупки Бетси, вышел с котенком в руках, забыв даже удивиться такому странному арабу, как этот.

В машине он посмотрел на часы и только открыл рот, как мисс МакДугал его перебила:

- Ну что, профессор? Не жалеете? Археолог удивленно вскинул брови.

- О чем?

- О кошке. Мороки больше, чем с котом.

- С любым животным мороки много. Ответственность, девочка, - это тяжелый груз, даже по отношению к домашним любимцам. Наверное, к ним в особенности, - усмехнулся он и, обращаясь уже к кошке, спросил: - Ну и как же мне тебя назвать, полосатая моя?

Кошка равнодушно зажмурилась. Профессор про себя отметил, что животное словно замерзло. Вдруг как молния пришла мысль, что кошка так устала бороться за свою жизнь, что ей уже все равно. Алекс нахмурился. Как же несчастную отогреть и найти с ней общий язык?

- Знаете, Элизабет, давайте-ка обратно в гостиницу. Время в принципе у нас еще есть. Я еще успею нашу красавицу отмыть.

- Ну, поехали, - улыбаясь, согласилась девушка и завела машину.

- И не забудьте захватить своего "шахтера", - сказал профессор, имея в виду Анубиса.

Такой странной компании гостиница, наверное, никогда не видела.

Первым шел Енски с кошкой на руках, за ним сразу же шла Бетси, а чуть позади за ней трусил Анубис. Удивительнее выдумать невозможно. Старик и молодая женщина, кошка и собака. Сплошные контрасты.

Войдя в номер, он положил грязную кошку на диван в стиле ампир и пошел заниматься гостями. Девушку он усадил в уютное глубокое кресло, а собака сама по себе пристроилась у нее в ногах.

- Вино, сок? Может быть, заказать чай или кофе? - поинтересовался Алекс.

- Сок. Только похолоднее. В такую жару хочется оказаться на Северном-полюсе. Даже не верится, что за окном конец декабря.

Енски налил виноградный сок в высокий бокал и передал его вместе с салфеткой Бетси.

- Я скоро вернусь. Думаю, ванная процедура много времени не займет. Если станет совсем скучно, полистайте газеты и журналы. Они у меня свежие. Ну и конечно же, на крайний случай, можете включить ящик. Вдруг что-нибудь стоящее покажут. - И исчез в ванной, неся кошку, как бесценный экспонат.

* * *

Через пару минут раздался шум льющейся воды. Вдруг профессор вспомнил, что еду-то он кошке купил, а вот про миску совершенно забыл. Не откладывая это в долгий ящик, оставил кошку в ванной, а сам отправился сделать заказ портье. Возвратившись в ванную, Алекс увидел, что кошка как сидела на прежнем месте, так и , сидит. Более того, она внимательно изучает процесс исчезновения воды в стоке. На серой мордашке был отчетливо виден мыслительный процесс: животное хмурилось, удивлялось, шевелило ушами и, кажется, было недовольно. Попробовав лапой воду, кошка немедленно ее стряхнула и стала облизывать лапу.

- Ну что, замарашка моя, давай мыться, - улыбнулся профессор и стал поливать зверька теплой водой из душа. Он ожидал, что кошка станет вырываться или, на худой конец, громко мяукать, но животное терпеливо переживало процесс мойки. "У нее явно философский склад ума", - подумал Алекс. Он так увлекся этим делом, что даже вздрогнул, когда дверь ванной открылась и Бетси громким голосом поинтересовалась:

- Профессор, помощь не нужна? - И тут же добавила: - Вы так тихо это делаете, что я даже испугалась, не приключилось ли чего с вами.

- Нет, - поблагодарил Енски, вытирая кошку махровым полотенцем с вензелем отеля. - Все хорошо.

- Ой, какая прелесть! - заворковала девушка, глядя на мокрое животное. - Какая она стала ушастая!

Профессор вытер кошку и посадил ее на диван вылизываться.

Когда Алекс переоделся и археологи мирно устроились на диване с запотевшими стаканами сока в руках, он спросил у Бетси:

- Как, говорите, зовут вашу собаку? - Он кивнул в сторону Хентиаменти.

- Анубис.

- Вот и прекрасно! - воодушевился он. - Тогда кошку будем звать Баст.

Собака подняла голову и пристально посмотрела на профессора, потом лениво потянулась и направилась в сторону кошки. Баст, совершенно не обращая на пса внимания, с упоением вылизывала свою чистую шерсть. Анубис издал утробное ворчание. Кошка лениво повернулась в его сторону и уставилась на него немигающим взглядом желтых глаз.

Немая сцена.

Молчаливый диалог.

Анубис развернулся и пошел к ногам хозяйки. Бетси потрепала его по холке:

- Молодец, хорошая собака.

Енски, наблюдавший все это через мутное стекло бокала, сказал:

- Элизабет, вы не находите, что мы с вами тоже жили как кошка с собакой. Даже сейчас волею судьбы у вас собака, а у меня кошка. Странно все это, не правда ли?

- Странно. Еще более странно, что вы, профессор, вдруг так резко изменили свою точку зрения, - с легким налетом подозрения отозвалась она.

- Ничего странного, девочка, - устало сказал он. - Человек должен меняться. Обязательно должен. Иначе никогда не сможет разбудить в себе спящего Бога или, что еще хуже, он станет неинтересен, заплесневеет и выйдет в тираж. И никогда больше не сможет заниматься археологией или любым другим делом. О нем не напишут книгу, не сделают фильм, о нем не вспомнят внуки и забудут друзья.

- Но что-то же заставило вас измениться, - начала мисс МакДугал и тут же прикусила язык.

Это звучало обидно. Скорее даже невежливо. Она ясно дала понять собеседнику, что не ожидала от него

такой способности. Старый профессор уловил обличительные нотки и грустно усмехнулся.

- Именно так. Что-то заставило. Настоящему человеку не нужны катализаторы, не нужны обстоятельства, которые приходят извне. Он меняется сам. Потому что ему хватает разума не стоять на месте, а идти и идти вперед, дальше. Ему хватает сил убивать в себе свинью. У меня для такого не хватало ни сил, ни разума, поэтому у меня для изменений нашлась уважительная причина.

- Какая? - спросила Бетси.

- Все очень банально и даже как-то скучно. - Он повертел бокал в руках и поставил его на стол. - Внуки. Мои будущие внуки. Им нечего будет сказать о собственном деде. Он прославился только тем, что постоянно воевал со своей самой лучшей студенткой. Своим упрямством и занудством. Невеселая картина...

Откуда-то издалека в раскрытое окно ветер принес заунывный призыв муэдзина.

- Ладно, пора. Я только покормлю кошку, и поедем поздравлять всех с Рождеством.

Время поздравлений, распития вина и пива, дружеских улыбок тянулись для профессора как липкий сон. Ему хотелось вечера. Утренняя арабка, так откровенно возжелавшая его внимания, волновала воображение Алекса Енски. Он задумчиво улыбался и углублялся в размышления, которые больше смахивали на мутные картинки на запотевшем зеркале. Даже полосатая любимица Баст потерялась где-то в лесной чаще смутных ожиданий почтенного археолога.

В условленное время он спустился в холл отеля. Мона уже была там, в досадливом нетерпении поглядывая на циферблат больших часов, висевших над стойкой портье. Но как только девушка увидела профессора, то широко, по-американски улыбнулась. Алекса снова что-то царапнуло внутри, но он так был увлечен болезненным очарованием египтянки, что не обратил на это никакого внимания. Галантно взял ее под руку и поинтересовался:

- Так что же мы будем праздновать?

- Мой день рождения, - загадочно улыбаясь, ответила она.

- День рождения, - повторил Енски. - Я не буду спрашивать, сколько лет исполнилось такой очаровательной леди, потому что точно знаю, вам не может быть больше семнадцати лет. ; Он усадил ее на диван в холле.

- Я покину вас на несколько минут. Профессор вышел из гостиницы и быстрым шагом направился в ближайший цветочный магазин.

- Пожалуйста, 17 роз, - нетерпеливо указал рукой на самые шикарные красно-бордовые розы.

- О! - зашелся в сладком благоговении перед клиентом продавец. - Пожилой господин празднует день рождения своей дочери, да продлит Аллах ее дни... Могу предложить для вашей красавицы изумительные розы из Голландии...

После слов о несуществующей дочери мир для Алекса потемнел, как перед дождем. Такое неосторожное замечание напомнило уже немолодому профессору, какая пропасть лет лежит между ним и Моной.

"А может быть, я еще и ничего, раз молодые девушки засматриваются на мои седины", - подумал он и отмахнулся от настороженных мыслей, как от назойливо жужжащей пчелы. Выйдя из магазина, Алекс поймал такси и, велев водителю подождать, вернулся за Моной в отель.

Завидев профессора с цветами, Мона все поняла и приготовилась принять розы.

- Конечно, в сравнении с вашей красотой любые розы завянут от зависти.

Девушка ничего не ответила, а только глубоко вдохнула бархатный аромат букета и, подняв глаза на Алекса, сказала:

- Наши.

Сердце профессора зашлось от восторга. Мона с розами источала вокруг себя горько-ядовитое очарование опасности. Черные глаза были пустыми, а губы блестели от влажной улыбки. Сама она напоминала грациозную черную кошку, затаившуюся в ожидании добычи.

Алекс почувствовал азарт и погрузился в его водоворот, как отважный ныряльщик, прыгнувший с высокой скалы в бездонную бездну моря.

- Мы едем ко мне на яхту! - голосом, не терпящим возражений, сказала египтянка.

Яхта была что надо.

Белая красавица стояла у причала в лучах розового заката и казалась бархатной и нежной, как персик. Внутренний дизайн поражал размахом и количеством вложенных денег. Кают-компания, где, собственно, и был накрыт стол, была оформлена в стиле космического корабля. Там не было привычных иллюминаторов, там была смотровая площадка звездолета. Даже мягкие диваны были расставлены таким образом, чтобы можно было любоваться звездами. Алекс немного огорчился, словно малый ребенок, когда, присмотревшись, обнаружил, что звезды- это всего лишь удачная имитация, обычные крохотные голубые, зеленые и красные лампочки на темно-синем фоне.

В прохладном воздухе плавал чуть заметный запах ванили. Сервированный к ужину стол сверкал хрусталем и серебром. Енски с неудовольствием отметил, что стол накрыт больше чем на две персоны. Более того, хозяйка не стала себя утруждать и приказала сервировать шведский стол.

"Похоже, у девчонки действительно сегодня день рождения", - подумал он.

- Располагайтесь, профессор, - сказала Мона и позвонила в колокольчик.

На ее зов тут же, как джинн из кувшина, образовался слуга. Она царским жестом передала ему розы, чтобы стюард поставил их в вазу.

- Может быть, чай? Или чашечку бодрящего кофе, пока не собрались гости? - любезно осведомилась хозяйка и присела рядом с ним на диван.

- Не стоит себя утруждать, - буркнул Енски.

На несколько секунд повисла неуклюжая тишина. Собеседники словно стеснялись друг друга. Алекс открыл было рот, чтобы развлечь Мону разговором, как она тоже начала беседу. Они одновременно рассмеялись. Вдруг египтянка перестала смеяться и очень серьезно начала:

- Алекс, я ждала этого момента всю свою жизнь, - и тут же спохватилась: - Вы не против, если я буду называть вас Алекс?

Он покачал головой в знак того, что не возражает, и добавил:

- Вы даже можете обращаться ко мне на "ты".

Мона взяла его руку в свои ладони, на мгновение замолчала и, вскинув голову, с жаром воскликнула:

- Я люблю тебя Алекс! Я была еще .совсем маленькой девочкой, когда увидела тебя впервые здесь, в Луксоре. С тобой тогда была еще маленькая невзрачная блондинка, - он понял, что она имела в виду мать Гора, - я умирала от ревности и ждала, ждала. И вот наконец дождалась... - Голос ее постепенно становился тише и тише, а лицо ближе и ближе.

И неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вошел слуга.

- Госпожа, к вам гости, - объявил он с бесстрастным лицом.

"Мне бы таких слуг, - подумал Енски. - Моя прислуга уже все косточки мне бы перемыла".

Мона подхватилась и выскочила к трапу. Алекс услышал голоса вновь прибывших и приготовился к стандартной процедуре знакомства.

Это оказалась семейная пара среднего возраста. Он немедленно забыл их трудно запоминаемые имена. Супруга отличалась особенно пышным телом и страдала одышкой, а супруг, на взгляд Енски, был уж слишком подвижен. Они тотчас же засыпали профессора ворохом вопросов, и он даже не заметил, как постепенно кают-компания наполнилась гостями и огромным количеством цветов. Их аромат заполнял комнату. За все время, пока археолог общался с гостями, он чувствовал на себе взгляд Моны. Девушка ни на секунду не выпускала его из своего поля зрения.

Стало душно. Кондиционеры не справлялись с таким количеством народа и цветов. Алекс почувствовал, что ему нужен воздух или по крайней мере холодная вода.

Он стал протискиваться по направлению к туалетной комнате. Там плеснул себе в лицо воды. Поглядел на свое отражение в зеркале.

На него смотрел старик.

У него даже глаза были старыми.

Нет-нет, они, конечно же, были так же прозрачны и чисты, как в юности, но в них осела бездна тоски. Глаза не врут, в который раз убедился Енски в простой истине. "А это значит, что врет кто-то другой", - продолжил он свою мысль. Еще раз умылся. От неосторожного движения вставная челюсть чуть снова не выпала. Алекс чертыхнулся и вытер лицо.

- Значит, врет кто-то другой, - вслух повторил он.

* * *

Енски стал задумываться, откуда у студентки исторического университета такие деньги. И почему день рождения именно сегодня. В сочельник. И почему необходимо разыгрывать весь этот спектакль с горячей безответной любовью. Алекс наконец с хрустальной ясностью увидел всю абсурдность ситуации, только никак не мог уловить, где же корысть. Что нужно этой женщине?

Вышел и медленно прикрыл за собой дверь. На мгновение ему показалось, что он попал на русскую ярмарку. Гости веселились. Лица горели от восторга, громко играла музыка. На импровизированной сцене две молодые египтянки исполняли танец живота. Вокруг столпились мужчины и горячо их подбадривали. Старший Енски удивился, как быстро слетела шелуха цивилизации с приглашенных. Его посетило ощущение, что он попал в Каир времен бурного правления сластолюбивого короля Фарука. Даже суперсовременный дизайн маленького корабля померк и стал шершавым.

Моны нигде не было видно.

"Что я здесь делаю?" - спросил себя он и стал протискиваться к выходу.

На палубе в полумгле профессор разглядел силуэты Моны и какого-то молодого человека. Они горячо шептались. Алекс вышел на освещенное пространство, и Мона, увидев его, с беспечной улыбкой сказала: