Чтение 14–й страницы книги ~Тигана~

- Я задал вопрос, - холодно произнес он. - Почему вы называете это
советом, Томассо бар Сандре? Почему нас привезли сюда под вымышленным
предлогом?

Томассо перестал играть со своим бокалом. Они наконец-то подошли к
этому моменту. Он перевел взгляд со Скалвайи на дородного Ньеволе.

- Мой отец, - серьезно ответил он, - считал вас двоих последними
лордами, имеющими реальную власть в Астибаре. Две зимы назад он принял
решение и сообщил мне о своем намерении умереть в канун этого Праздника. В
такое время, когда Альберико не сможет отказать ему в похоронах со всеми
почестями, в число которых входит ночное бдение у гроба. В такое время,
когда вы оба будете находиться в Астибаре, что позволит мне назвать ваши
кандидатуры для этого обряда.

Он сделал паузу в своей размеренной, неторопливой речи и задержал
взгляд сначала на одном, потом на другом вельможе.

- Мой отец сделал это для того, чтобы мы могли собраться, не вызывая
подозрений, не рискуя быть прерванными или обнаруженными, с целью привести
в исполнение определенные планы для свержения Альберико, который правит
Астибаром.

Они пристально наблюдали за ним, но Сандре сделал хороший выбор. Ни
один из двоих, о которых он говорил, не выказал удивления или страха, ни
один мускул не дрогнул на их лицах.

Скалвайя медленно опустил трость и положил ее на стол рядом с креслом.
Томассо невольно отметил, что она сделана из оникса и макиала. Как странно
работал его мозг в подобные моменты.

- Вы знаете, - сказал откровенный Ньеволе, сидящий у большего камина, -
вы знаете, эта мысль приходила мне в голову, когда я пытался угадать,
почему ваш проклятый Триадой отец - ах, простите, от старых привычек
нелегко освободиться. - Улыбка его была скорее волчьей, чем смущенной, и
не затронула прищуренных глаз. - Почему герцог Сандре пожелал, чтобы я
участвовал в бдении после его смерти. Он ведь должен был знать, сколько
раз я пытался приблизить выполнение этих похоронных обрядов в дни его
правления.

Томассо улыбнулся в ответ столь же холодной улыбкой.

- Он был уверен, что вы удивитесь, - вежливо ответил он человеку,
который почти наверняка заплатил за чашу вина, погубившую его мать. - Он
также был совершенно уверен, что вы согласитесь приехать, будучи одним из
последних представителей вымирающей породы людей в Астибаре. Скорее даже
на всей Ладони.

Бородатый Ньеволе поднял свой бокал.

- Вы умеете льстить, бар Сандре. И должен сказать, что предпочитаю
слышать ваш голос таким, как сейчас, без всех этих падений, вибраций и
прочих штучек, обычно ему свойственных.

Казалось, Скалвайю это позабавило. Таэри громко рассмеялся. Херадо
настороженно наблюдал за происходящим. Он очень нравился Томассо, но не
тем особенным образом, который был ему присущ, как ему пришлось заверить
отца в одной из бесед, уклонившись от темы.

- Я тоже предпочитаю этот голос, - сообщил он двум вельможам. - За
последние несколько минут вы, должно быть, уже подумали о том, - что
неудивительно для таких людей, как вы, - почему некоторые аспекты моей
жизни приняли хорошо известное направление. В том, чтобы на тебя смотрели
как на безвредного вырожденца, есть свои преимущества.

- Да, - честно согласился Скалвайя, - если у тебя есть цель, которой
служит подобное заблуждение. Вы только что назвали одно имя и намекнули,
что все мы могли бы быть счастливы, если бы носитель этого имени умер или
уехал. Оставим пока в стороне те возможности, которые могут возникнуть в
результате столь драматичной случайности.

Его взгляд оставался совершенно непроницаемым; Томассо был
предупрежден, что так и будет. Он ничего не сказал. Таэри смущенно
переступил с ноги на ногу, но, к счастью, промолчал, как ему и было
ведено. Он подошел и сел на один из стульев у дальнего края гроба.

Скалвайя продолжал:

- Мы не можем не понимать: сказав то, что вы сказали, вы полностью
отдали себя в наши руки или так может показаться на первый взгляд. В то же
время я догадываюсь, что, если бы мы встали и поехали назад в Астибар,
чтобы доложить о предательстве, мы присоединились бы к вашему отцу в
царстве мертвых раньше, чем выехали бы из этого леса.

Это было сказано небрежно - мелкий факт, требующий подтверждения перед
тем, как перейти к более важным вопросам.

Томассо покачал головой.

- Едва ли, - солгал он. - Вы оказали нам честь своим присутствием и
абсолютно свободны, если решите уйти. Мы даже, если пожелаете, проводим
вас, так как тропинка плохо видна в темноте. Мой отец предложил мне также
указать вам на то, что, хотя вы могли бы легко отправить нас умирать после
пыток на колесе, весьма вероятно, даже наверняка, что Альберико сочтет
необходимым поступить так же и с вами обоими, как с нашими вероятными
сообщниками. Помните, что случилось с семейством Канциано после того
несчастного случая в Феррате несколько лет назад?

Последовало вежливое молчание в знак признания справедливости
сказанного.

Его прервал Ньеволе.

- Значит, то было делом рук Сандре? - проворчал он. - А вовсе не
Канциано?

- Это было делом наших рук, - спокойно согласился Томассо. - Должен
сказать, что мы многому научились.

- И Канциано тоже, - сухо пробормотал Скалвайя. - Ваш отец всегда
ненавидел Фабро бар Канциано.

- Нельзя сказать, что они были лучшими друзьями, - откровенно ответил
Томассо. - Хотя должен сказать, что если сосредоточиться на этом аспекте,
то, боюсь, можно не понять сути дела.

- Той сути, которую вы нам навязываете, - ядовито заметил Ньеволе.

Неожиданно на помощь Томассо пришел Скалвайя.

- Это несправедливо, - сказал он Ньеволе. - Если и можно признать
истинность чего бы то ни было в этой комнате и в это время, так это
ненависть Сандре и его страстное желание, выходящие за рамки старой вражды
и соперничества. Ведь целью был Альберико.

Его голубые глаза долгое мгновение смотрели прямо в глаза Ньеволе, и в
конце концов этот крупный мужчина кивнул. Скалвайя сменил позу в кресле,
морщась от боли в ноге.

- Очень хорошо, - обратился он к Томассо. - Вы сообщили нам, почему мы
здесь, и разъяснили цели вашего отца и ваши собственные. Со своей стороны,
сделаю признание. Признаюсь, в духе правдивости, внушаемом бдением у гроба
покойника, что мое старое сердце не радует то, что мною правит грубый,
злобный, властный мелкий вельможа из Барбадиора. Я с вами. Если у вас
имеется план, буду рад его выслушать. Клянусь честью, что в этом я сохраню
верность семье Сандрени.

Томассо вздрогнул, услышав эти древние слова.

- Ваша клятва и ваша честь - самые надежные гарантии, - ответил он
совершенно искренне.

- Это правда, бар Сандре, - сказал Ньеволе и тяжело шагнул вперед от
камина. - И смею утверждать, что слово представителя семьи Ньеволе никогда
не ценилось меньше. Самое заветное желание моей души - увидеть этого
барбадиора мертвым и разрубленным на куски; если Триаде будет угодно -
моим собственным мечом. Я тоже с вами, клянусь честью.

- Такие жутко красивые слова! - раздался насмешливый голос под окном
напротив двери.

Пять лиц - четыре бледных от шока и одно бородатое, залившееся краской,
- резко повернулись к окну. Говоривший стоял снаружи у открытого окна,
облокотясь на подоконник и подпирая подбородок ладонями. Он
благожелательно разглядывал их, его лицо оставалось в тени оконной рамы.

- Никогда в жизни не видел, чтобы галантными фразами, даже из уст самых
благородных лордов, можно было изгнать тирана. На Ладони или в других
местах. - Одним экономным движением этот человек подпрыгнул, перекинул
ноги в комнату и удобно уселся на подоконнике. - С другой стороны, -
прибавил он, - единодушие по поводу целей действительно служит отправной
точкой, с этим я согласен.

- Вы - тот шестой, о котором говорил мой отец? - осторожно спросил
Томассо.

Теперь, когда этот человек был на свету, он показался ему знакомым. Он
был одет для леса, не для города, в серую одежду двух оттенков, на рубаху
была накинута куртка из шкуры черной овцы, штаны заправлены в поношенные
сапоги для верховой езды. На гладком ремне висел кинжал.

- Я слышал, как вы об этом упомянули, - ответил незнакомец. - И
надеюсь, это не так, потому что это повлекло бы за собой тревожные
последствия, мягко выражаясь. Дело в том, что я никогда в жизни не говорил
с вашим отцом. Если он знал о моей деятельности и каким-то чудом ожидал,
что я узнаю об этой встрече и приду сюда, мне бы польстило его доверие, но
гораздо больше встревожило бы то, что он так много обо мне знает. С другой
стороны, - снова повторил он, - мы ведь говорим о Сандре д'Астибаре, и я
здесь шестой, не так ли? - Он поклонился без сколько-нибудь заметной
иронии в сторону гроба на козлах.

- Значит, вы также участвуете в заговоре против Альберико? - Глаза
Ньеволе смотрели настороженно.

- Нет, - откровенно ответил сидящий в окне человек. - Альберико ничего
для меня не значит. Он только орудие. Клин, при помощи которого я открою
мою собственную дверь.

- А что находится за этой дверью? - спросил Скалвайя из глубины своего
кресла.

Но в этот момент Томассо вспомнил.

- Я вас знаю! - внезапно воскликнул он. - Я видел вас утром. Вы тот
пастух из Тригии, который играл на свирели во время обряда отпевания!