рахат-лукум, звон монист, пряный аромат духов, и все окутано этакой
развратно-пресыщенной дымкой.
- А посредине властелин всего этого курятника, в халате, с кальяном и
блаженной улыбкой на красных устах, - мечтательно вставил гусар.
- Должен вас огорчить, мсье ротмистр. Гарем - это кроме жен всякие
бедные родственницы, куча детей, в том числе и чужих, многочисленные
служанки, доживающие свой век старые рабыни и еще бог знает кто. Всю эту
орду должен кормить и содержать кормилец, мужчина. Чем он богаче и
могущественней, тем больше у него иждивенцев, тем тяжелей возложенный на
него груз ответственности. Система гарема не только гуманна, но и
единственно возможна в условиях Востока - иначе многие женщины просто
умерли бы от голода.
- Вы прямо описываете какой-то фаланстер, а турецкий муж у вас
получается вроде Шарля Фурье, - не выдержала Варя. - Не лучше ли дать
женщине возможность самой зарабатывать на жизнь, чем держать ее на
положении рабыни?
- Восточное общество медлительно и не склонно к переменам,
мадемуазель Барбара, - почтительно ответил француз, так мило произнеся ее
имя, что сердиться на него стало совершенно невозможно. - В нем очень мало
рабочих мест, за каждое приходится сражаться, и женщине конкуренции с
мужчинами не выдержать. К тому же жена вовсе не рабыня. Если муж ей не по
нраву, она всегда может вернуть себе свободу. Для этого доста-
точно создать своему благоверному такую невыносимую жизнь, чтобы он в
сердцах воскликнул при свидетелях: "Ты мне больше не жена!" Согласитесь,
что довести мужа до такого состояния совсем нетрудно. После этого можно
забирать свои, вещи и уходить. Развод на Востоке прост, не то что на
Западе. К тому же получается, что муж одинок, а женщины представляют собой
целый коллектив. Стоит ли удивляться, что истинная власть принадлежит
гарему, а вовсе не его владельцу? Главные лица в Османской империи не
султан и великий везир, а мать и любимая жена падишаха. Ну и, разумеется,
кизляр-агази - главный евнух гарема.
- А сколько все-таки султану дозволено иметь жен? - спросил
Перепелкин и виновато покосился на Соболева. - Я только так, для
познавательности спрашиваю.
- Как и любому правоверному, четыре. Однако кроме полноправных жен у
падишаха есть еще икбал - нечто вроде фавориток - и совсем юные гедикли,
"девы, приятные глазу", претендентки на роль икбал.
- Ну, так-то лучше, - удовлетворенно кивнул Лукан и подкрутил ус,
когда Варя смерила его презрительным взглядом.
Соболев (тоже хорош) плотоядно спросил:
- Но ведь кроме жен и наложниц есть еще рабыни?
- Все женщины султана - рабыни, но лишь до тех пор, пока не родился
ребенок. Тогда мать сразу получает титул принцессы и начинает пользоваться
всеми подобающими привилегиями. Например, всесильная султанша Бесма, мать
покойного Абдул-Азиса, в свое время была простой банщицей, но так успешно
мылила Мехмеда II, что он сначала взял ее в наложницы, а потом сделал
любимой женой. У женщин в Турции возможности для карьеры поистине
неограниченны.
- Однако, должно быть, чертовски утомительно, когда у тебя на шее
висит такой обоз, - задумчиво произнес один из журналистов. - Пожалуй, это
уж чересчур.
- Некоторые султаны тоже приходили к такому заключению, - улыбнулся
д'Эвре. - Ибрагиму I, например, ужасно надоели все его жены. Ивану
Грозному или
Генриху VIII в такой ситуации было проще - старую жену на плаху или в
монастырь, и можно брать новую. Но как быть, если у тебя целый гарем?
- Да, в самом деле, - заинтересовались слушатели.
- Турки, господа, перед трудностями не пасуют. Падишах велел запихать
всех женщин в мешки и утопить в Босфоре. Наутро его величество оказался
холостяком и мог обзавестись новым гаремом.
Мужчины захохотали, а Варя воскликнула:
- Стыдитесь, господа, ведь это ужас что такое!
- Но вот уже без малого сто лет, мадемуазель Варя, как нравы при
султанском дворе смягчились, - утешил ее д'Эвре. - И все благодаря одной
незаурядной женщине, кстати моей соотечественнице.
- Расскажите, - попросила Варя.
- Дело было так. По Средиземному морю плыл французский корабль, а
среди пассажиров была семнадцатилетняя девушка необычайной красоты. Звали
ее Эме Дюбюк де Ривери, и родилась она на волшебном острове Мартиника,
подарившем миру немало легендарных красавиц, среди которых были мадам де
Ментенон и Жозефина Богарне. С последней, которую тогда еще звали просто
Жозефиной де Ташери, наша юная Эме была хорошо знакома и даже дружна.
История умалчивает, зачем прелестной креолке понадобилось пускаться в
плавание по кишащим пиратами морям. Известно лишь, что у берегов Сардинии
судно захватили корсары, и француженка попала в Алжир, на невольничий
рынок, где ее купил сам алжирский дей - тот самый, у кого по утверждению
monsieur Popristchine(1) под носом шишка. Дей был стар, и женская красота
его уже не интересовала, зато его очень интересовали хорошие отношения с
Блистательной Портой, и бедняжка Эме поплыла в Стамбул, в качестве живого
подарка султану Абдул-Гамиду I, прадеду нынешнего Абдул-Гамида П. Падишах
отнесся к пленнице бережно, как к бесценному сокровищу: ни
- ---------------------------------------
(1) Мсье Поприщина
к чему не принуждал и даже не заставил обратиться в магометанство. Мудрый
владыка проявил терпение, и за это Эме вознаградила его любовью. В Турции
ее знают под именем Нашедил-султан. Она родила принца Мехмеда, который
впоследствии стал монархом и вошел в историю как великий реформатор. Мать
научила его французскому языку, пристрастила к французской литературе и к
французскому вольнодумству. С тех пор Турция повернулась лицом к Западу.
- Вы просто сказочник, д'Эвре, - сварливо произнес Маклафлин. -
Должно быть, как всегда, приврали и приукрасили.
Француз озорно улыбнулся и промолчал, а Зуров, с некоторых пор
начавший проявлять явственные признаки нетерпения, вдруг с воодушевлением
воскликнул:
- А вот кстати, господа, не заложить ли нам банчишко? Что же мы все
разговоры да разговоры. Право слово, как-то не по-людски.
Варя услышала, как глухо застонал Фандорин.
- Эразм, тебя не приглашаю, - поспешно сказал граф. - Тебе черт
ворожит.
- Ваше превосходительство, - возмутился Перепелкин. - Надеюсь, вы не
допустите, чтобы в вашем присутствии шла азартная игра?
Но Соболев отмахнулся от него, как от докучливой мухи:
- Бросьте, капитан. Не будьте занудой. Хорошо вам, вы в своем
оперативном отделе какой-никакой работой занимаетесь, а я весь заржавел от
безделья. Я, граф, сам не играю - больно натура неуемная, - а посмотреть
посмотрю.
Варя увидела, что Перепелкин смотрит на красавца-генерала глазами
прибитой собаки.
- Разве что по маленькой? - неуверенно протянул Лукан. - Для
укрепления боевого товарищества.
- Конечно, для укрепления и исключительно по маленькой, - кивнул
Зуров, высыпая из ташки на стол запечатанные колоды. - Заход по сотенке.
Кто еще, господа?
Банк составился в минуту, и вскоре в палатке зазвучало волшебное:
- Шелехвосточка пошла.
- А мы ее султанчиком, господа!
- L'as de carreau (1).
- Ха-ха, бито!
Варя подошла к Эрасту Петровичу, спросила:
- А что это он вас Эразмом называет?
- Так уж п-повелось, - уклонился от ответа скрытный Фандорин.
- Эхе-хе, - шумно вздохнул Соболев. - Криденер, поди, к Плевне
подходит, а я все сижу, как фоска в сносе.
Перепелкин торчал рядом со своим кумиром, делая вид, что тоже
заинтересован игрой.
Сердитый Маклафлин, сиротливо стоя с шахматной доской подмышкой,
пробурчал что-то по-английски и сам себя перевел на русский:
- Был пресс-клаб, а стал какой-то прытон.
- Эй, человечек, шустовский есть? Неси! - крикнул гусар, обернувшись
к буфетчику. - Веселиться так веселиться.
Вечер и вправду складывался весело.
Зато назавтра пресс-клуб было не узнать: русские сидели мрачные и
подавленные, корреспонденты же были взвинченны, переговаривались
вполголоса, и время от времени то один, то другой, узнав новые
подробности, бежал на телеграфный пункт - произошла большущая сенсация.
Еще в обед по лагерю поползли какие-то нехорошие слухи, а в шестом
часу, когда Варя и Фандорин шли со стрельбища (титулярный советник учил
помощницу обращаться с револьвером системы "кольт"), им встретился
хмуро-возбужденный Соболев.
- Хорошенькое дело, - сказал он, нервно потирая руки. - Слыхали?
- Плевна? - обреченно спросил Фандорин.
- ---------------------------------------
(1) Туз бубей (фр.)
- Полный разгром. Генерал Шильдер-Шульднер шел напролом, без
разведки, хотел опередить Осман-пашу. Наших было семь тысяч, турок - много
больше. Колонны атаковали в лоб и угодили под перекрестный огонь. Убит
командир Архангелогородского полка Розенбом, смертельно ранен командир
Костромского полка Клейнгауз, генерал-майора Кнорринга принесли на
носилках. Треть наших полегла. Прямо мясорубка. Вот вам и три табора. И
турки какие-то другие, не те, что раньше. Дрались как черти.
Эриксон Стивен
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Скальци Джон
Мурич Виктор