причине и к ней Цыпленков мог отнестись вот так же льготно. Геометр не
тронул ее без всяких причин. Он только спросил:
красивым чертежным шрифтом заветный хор.
Татьяной, чего она терпеть не могла.
права. Цыпленков растаял от духов. Проза; которую несли экзаменуемые, не
очень сказалась на отметках.
которого Татьяна за маленький рост прозвала Малоярославцевым. По третьему
закону Ньютона на всякое действие объект отвечает равным ему
противодействием, только с противоположным знаком.
полюбить их. Решетнев сводил на нет происки чувства. С тех пор, как Решетнев
задал физику вопрос о периферийных последствиях черных дыр, самым страшным
для лектора стало приближение конца лекции. Поначалу, когда Решетнев
осваивался на потоке, Ярославцев с чувством исполненного долга посматривал
на часы, стрелки которых аккуратно продвигались к звонку. Теперь ждал
окончания лекции, как напасти.
какие будут вопросы? или : нет ли вопросов по новому материалу? Раньше
Владимир Иванович спокойно бросал в аудиторию эту риторику. Не глядя на
студентов, складывал в папочку свои шпаргалки. Одновременно со звонком
завязывал тесемочки. Никто ничем не интересовался. Всем все было ясно.
Теперь жизнь пошла сложнее. В конце лекции вставал Решетнев и загонял
Ярославцева в такие уголки вселенной, куда еще не дошел солнечный свет.
Похоже, таким образом Решетнев расквитывался с высшей школой за неудачное
поступление в московский институт космических исследований.
рассчитывала ответить за рубежом двадцатого столетия. Очки физика сползали
на кончик носа, начинавшего непоправимо синеть, лоб равномерно покрывался
испариной. Ярославцев пыжился, не желая ронять себя в глазах аудитории, но
спасительного звонка не следовало. Владимир Иванович обещал ответить на
заданный вопрос на следующей лекции и сразу после занятий бежал в научную
библиотеку покопаться в специальной литературе. Ничего путного не находил.
Да и не мог найти. Проблемы, волновавшие Решетнева, не встали во весь рост
перед жителями Земли. В ученом мире по ним не было даже гипотез.
энтузиазма. Решетнев был неукротим. Как только в конце лекции выдавалась
свободная минутка, он тут же возникал над физическим спокойствием аудитории
и задавал очередной безответный вопрос.
блиц-сессию. Сдал в день четыре экзамена. Досрочно получил пятерку за
реферат по химии, отхватил зачет по истории КПСС, сдал математику и пришел
на физику с другой группой.
Ярославцева.
подготовки набросал формулы. Что ему элементарная физика, когда он вовсю
занимается физикой космоса и макрочастиц?!
глядя на формулы и вспоминая неловкости, которые испытал перед
неразрешаемыми вопросами. - Судя по зачетке, вы готовились в эти дни к
химии, математике, истории. Можно с уверенностью сказать, что физику в руки
вы не брали. Три балла.
по этому поводу Бирюк. На пять знает физику - бог, на четыре - профессор, а
студент, естественно, не больше, чем на тройку.
экзамена! Приходили любопытные, смотрели - действительно! Одно и то же число
стояло в зачетке в столбик четыре раза.
ДЕНЬ
того, что он руководил "Спазмами", он тащил на костлявой спине все. Младшие
курсы. Сколько зачетов было сдано по его рекомендациям! Сколько новых дел
акклиматизировалось в среде последователей с его легкой руки!
Преемственность поколений в отношениях с Бирюком проявлялась более чем
наглядно. Он слыл за отца родного. Был старше всего на два года, а казалось,
что на три.
пространнее поля его конкретной деятельности. Но еще шире была номенклатура
увлечений. Чем он только не занимался! Моржеванием, ходил в кружок
диссидентов по изучению английского, собирал, но не мог сохранить
всевозможные коллекционные вина. Разводил на балконе петухов всех мастей,
чтобы рассветы походили на деревенские, упражнялся в скульптуре. О Дне
донора оповестил всех тоже Бирюк. Не только оповестил, провел целую
агиткампанию. Матвеенкова уверял, что именно им, моржам, сдача крови
полезна, как никому. На репетициях подбивал к процедуре Гриншпона с
Кравцовым, окольными путями доказывая, что музыкантам донорство заменяет
любые экзерсисы. Не удовлетворившись намеками, накануне Дня донора он
специально пришел в 535 комнату, чтобы вплотную призвать подшефных к
завтрашнему мероприятию.
Во-первых, не идти на занятия, во-вторых, стакан кагора, чаек с печеньем и
талон на обед.
гульбы.
станцию переливания? Записаться в регулярные доноры и иметь сотни справок
плюс червонец? - спросил Фельдман, зашедший в гости вместе с Матвеенковым.
даже возмездною. Деканат всех сдавших берет на карандаш и потом выдает
денежки, но уже как бы не за кровь, а за участие в благородном порыве.
Получается очень редкий случай: безвозмездно и в то же время за деньги. И
совесть чиста, и лишний червонец на расходы.
тумбочке курсовик. - За удочку упрятать можно.
Бирюк. - Ем, как на убой, и хоть бы грамм прибыли..
удивление отчетливо сказал Матвеенков, не переставая изумляться, как это
люди могут без стыда выходить на улицу при такой худобе.
и похлопал Матвеенкова по щеке, словно долепил из глины его физиономию. - Ну
что, будем считать, договорились? Как думаешь, Мурат?
другой она не будет совместима по температуре. Слишком горячая.
Матвеенков с такой наивной простотой, словно считал, что кровь у людей
находится в желудке.
заплатить кровью за стакан вина, обеденный талон и двухдневную свободу.
компании и настраивал народ на наплевательское отношение к потере крови.
аргументы. Наконец, доноров завели вовнутрь и начали систематизировать по
группам крови. Фельдман был единственным, у кого группа оказалась четвертой.
влить любую, а она подходит только к самой себе.
чаю с печеньем, что повышает содержание в крови какой-то ерунды, которая
делает кровь более ценной. Матвеенков бравировал перед входом в клиническую
лабораторию. Сосисочки его пальцев мелькали то тут, то там, выказывая
полнейшую невозмутимость.
- выводил он прощальную руладу. У кушетки его объяло что-то вроде
катаральной горячки, и сосисочки его пальцев заметно обвисли. Матвеенков
грозился упасть на ящик с пробирками, но сестра нацелила его на кушетку, и
он, как показалось лежащему рядом Решетневу, с радостью рухнул на нее.
Черепнин Владимир
Контровский Владимир
Трубников Александр
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Контровский Владимир