сказал свое слово.
глазах ты - миссис Конант.
возвращаемся в отель, звоним Руфи и Ричарду, а со временем поженимся. Это
единственное, что я могу придумать. Сейчас я чувствую только усталость, но
мне кажется, я буду очень счастлив.
придираются к тому, кто из супругов совершил адюльтер,
получилось. - Однако с места он не двигался. А она стояла рядом, и в сердце
у нее было пусто. Радость и горе, страх и надежда - все, что наполняло ее
прежде, куда-то исчезло. Даже на полу вокруг них образовалась пустота. Люди
кричали, жестикулировали, но она слышала лишь тишину. Потом вдруг
почувствовала, что хочет пить и что у нее болят стертые пятки. В отеле можно
будет снять туфли. А потом они спустятся в бар выпить.
блокнотом в руке. Салли уже видела его раньше. Когда?
истрепанные и казались ненужными бумажками. Заикаясь, он принялся объяснять:
от прокатной машины, потому что нам сказали, что будет дополнительный
самолет.
Кардомон. И принялся рассматривать их, потирая кончик носа костяшкой пальца.
Потом внимательно оглядел их обоих, то и дело почесывая пальцем нос. До
Салли вдруг дошло, что обе они - и она и седая девушка - стоят, вытянувшись
в струнку. От шеи Джерри потянуло слабым, еле уловимым запахом пота. Мистер
Кардомон что-то записал в блокноте, пробормотав:
мальчишки, волос, и Салли увидела, что глаза у него серые, цвета алюминия.
Он знает. Он сказал Джерри: мисс Марч сейчас вложит посадочные талоны в ваши
билеты.
возвращаться в отель, - И не в силах выразить мистеру Кардомону, который уже
стоял к ним спиной, всю свою благодарность, Джерри повернулся к девушке и
зафонтанировал:
перекрашивайте их в натуральный цвет.
вложены два голубых листочка; затем подхватил чемодан с игрушками для своих
детей и зашагал по коридору, сопровождаемый Салли. К этому времени она уже
успела изучить все рекламы. Спектакли, которые она не увидит, острова,
которые никогда не посетит. Настороженная толпа, почуяв близость избавления,
собралась у выхода двадцать восемь; в положенное время появился негр -
солнечные очки его на сей раз торчали из кармашка рубашки - и медленно, с
наслаждением, прочел список фамилий. Их фамилия стояла последней. Конанты.
Они прошли в дверь, и когда Салли оглянулась, ей показалось, что она увидела
среди теснившихся позади людей взволнованного усача, которому уже давно
следовало быть в Ньюарке.
креслами круто шел вверх. В кабине все мужчины уже сняли пиджаки, убрали
чемоданчики и пересмеивались. ?Интересно, на каком чердаке они его
откопали?, - сказал кто-то, и Джерри рассмеялся и похлопал Салли по спине.
Он был в таком восторге, испытывал такое облегчение - она попыталась
разделить с ним эти чувства, но тут же поняла, что вообще почти не способна
что-либо чувствовать. Она села дальше от прохода и сквозь овальное оконце
смотрела, как механики размахивают карманными фонарями, а Джерри гладил ее
руки и требовал, чтобы она похвалила его за то, что он достал им места. Она
подумала было о Камю, лежавшем у нее в сумке, и - закрыла глаза. Сбросила
терзавшие ноги туфли. Сзади доносился голос одной из стюардесс, а под самым
окном вдруг взвыл мотор. В самолете было холодно, словно он только что
спустился к ним с большой ледяной высоты. Джерри что-то положил на нее
сверху - свой пиджак. Воротник тер Салли подбородок; Джерри все гладил ее
руки и запястья, а она чувствовала, как тело ее сжимает словно металлическим
кольцом; мужчины что-то бормотали, переговариваясь между собой, - она была
единственная женщина в самолете, - и пиджак Джерри хранил его запах, и она
уже засыпала, хотя самолет все еще стоял.
***
летели? И как наш маленький самолетик, подпрыгивая на воздушных течениях,
нес нас, точно лодка-лебедь, по воздуху где-то между звездами, рассыпанными
наверху, и городами внизу? Над нимбом твоих спящих волос я видел, как
ширилось прочерченное спицами световое колесо столицы, накренялось и снова
ширилось, - Данте не мог бы вообразить такую розу. В нашем ДС-3, который
откопали Бог знает где, чтобы отвезти нас домой, было холодно: самолет не
отапливался - мы дышали чистым эфиром. Мы плыли, урча двумя моторами, на
высоте, которую едва ли назовешь высотой, над Балтимором, Чесапик-Бей,
Нью-Джерси, темневшим фермами. Поднимись мы чуть выше, и нам бы уже не
увидеть каждую машину, заворачивавшую в гараж, каждый дом, уютно
примостившийся в своем гнезде света. И каждый мост был двойным бриллиантовым
колье, каждый придорожный ресторанчик - утопленным рубином, каждый город -
россыпью жемчуга. А за окнами, скрашивая наше одиночество, недвижно плыли
звезды.
небо. Ты казалась - спящая подле меня, в то время как мужчины, широким
кольцом окружавшие нас, шелестели газетами, пили кофе, - кем же ты казалась?
Не моей женой, не сестрою, не дочерью. Я поглаживал твои руки, чтобы ты даже
во сне чувствовала, что я тут. Твои руки казались на диво длинными, Салли,
и, глядя на тебя, спящую, такую большую, крупную, я непомерно гордился, что
ты моя. Как же я гордился - целый час, а то и больше, пока пилот вел нашу
чудную посудину от звезды к звезде, - как гордился, что я - твой защитник.
Никогда прежде и никогда потом не был я тебе столь верным защитником. Ибо
если бы самолет разбился и ты умерла, я последовал бы за тобою, и мы бы
вместе вступили в то сказочное царство - ведьмой пиджак лежал на тебе, мои
жизненные соки еще бродили в твоих теплых глубинах. Две трудяги лошадки
тащили нас, покачивая, вверх по черному воздушному скату - на север. В своем
забытьи ты принадлежала мне. Мне нравился овал черного неба рядом с твоим
лицом. Мне нравился холод, побудивший тебя уткнуться головой мне в плечо.
Мне нравились жесткие костяшки твоих рук, и мягкие, как пух, плечи, и твое
тело под моим пиджаком.
Манхэттен, океан поднялся нам навстречу, чтоб нас поглотить, колеса чиркнули
по посадочной полосе, судьба нас пощадила: мы не умерли. Мне ненавистна была
наша неудача: и умереть мы даже не смогли. Мне ненавистна была спешка, с
какою я снял с тебя пиджак, и вытащил чемодан из-под сиденья, и стал
пробираться по проходу, чтобы выйти первым. Руфь встречала меня: ведь было
уже за десять. Я оставил тебя полусонную, откинув волосы с лица, чтобы они
не щекотали губ, - ты сидела покинутая, добыча для алчных глаз. Я чувствовал
твой взгляд, провожавший меня, пока я трусливо бежал по бетону, постепенно
уменьшаясь, мелькая в крутящихся полосах света. В толпе за стеклянными
дверьми я уже видел задранное кверху лицо Руфи. Я почувствовал, что исчез из
твоих глаз. Я ведь вспомнил о ней.
***
от злости и вышла из кухни. Салли подошла к аппарату в купальном костюме:
Питер уже полчаса ждал ее, чтобы ехать на пляж.
показалось бы странным.
прошло?
сегодня утром, прежде чем уйти, спросил меня, как поживают Фитчи, я сказала
- хорошо, и больше мы ни о чем не говорили.
стадии, когда ему, право же, безразлично, что я делаю/
тебе, естественно, не упоминалось. Я рассказал ей о девушках из прокатных
компаний, о Фэнчере и об Уигглсуорсе. Мне даже как-то грустно стало от того,
что она так обрадовалась при виде меня. Она уже совсем было потеряла
Орлов Алекс
Зыков Виталий
Акунин Борис
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Роллинс Джеймс