Рачковского! "Убили", - шептал он, мечась по истрепанному ковру квартиры. Но
не от отчаяния, а как загнанный матерый волк, ища, нет ли прогалины, куда бы
броситься, вымахнуть, перекусить горло.
Шарлэ.
не чувствует вкуса пищи. "И кто? негодяй, сын органиста, убийца
Богдановича?" - задыхается злобой Рачковский, думая о Плеве.
передней тихо позвонили. "Кто б мог быть?" - подумал, переставая есть,
Рачковский и встал, закрывая дверь в столовую.
Евгений Филиппович! вот Бог послал, страшно рад, проходите пожалуйста,
совершенно неожиданно.
поднимаясь по высокой лестнице.
что метался Рачковский, Азеф сел в качалку, опустив ноги на пол, поднял ее и
не качался. Разговор еще не начинался.
было видно, что действительно он чем-то расстроен,. - посудите, какое
отношение? Не говорю о деньгах, сами знаете, гроши, о деле: - я же не
штучник какой-нибудь, слава Богу, не год работаю, и знаете, как пользуются?
типографию, только просил не трогать фельдшерицу Ремянникову, сама
неинтересна, ее квартира служила только складом и я сам накануне был у нее.
А им мало показалось, на другой день взяли и Ремянникову.
понимаете, что в партии идут слухи, мне пустят пулю в лоб.
разговор с Азефом может быть чем-то полезен. - И что же? И не один раз так
что ли случалось? Ведь позвольте, с Ремянниковой-то дело давно уж?
синеватыми губами, сказал медленно:
Ремянникова? Так что ли? Фельдшерица? Ну, знаю, знаю. В предательстве
подозревают Вербицкую, то-есть даже знают, что она запуталась и выдала на
допросе Спиридовичу. Да, да, тут волноваться нечего. Вербицкая обставлена
неплохо, эс-эры обвиняют ее, а с Ре-мянниковой шито крыто. Покойны? За этим
и приходили?
недоволен моими сведениями. Не понимает, что надо быть осторожным, не могу я
лезть в дурацкие расспросы. Тут еще этот Крестьянинов узнал от какого-то
филера Павлова обо мне. Ну, да это-то прошло. А вы посудите опять, что с
Серафимой Клитчоглу? Она назначила мне свидание в Петербурге. Я доложил
Ратаеву, спрашиваю, допустить свидание или нет, но говорю, если свидание мое
с ней состоится, то трогать ее нельзя потому, что опять на меня падет
подозрение. Собрали они там, как Ратаев говорит, собрание с самим Лопухиным,
решили, что свидание нужно и чтоб ее не трогать. Я дал ей явку. Пришла. Они
ее через несколько дней арестовали. Да разве это работа? Что они думают? Что
мне жизнь не дорога? Что я сам в петлю лезу? Да, чорт с ними, что думают, но
что ж, ненужен я им что ли? - Азеф волновался, начинался гнев, на толстых
губах появилась пена слюней. Рачковский смотрел на него пристально и именно
на его слюни.
Азеф, вглядываясь в Рачковского.
- сказал он, задумываясь и что-то как будто сообразив. - Нет там людей
сейчас, Евгений Филиппович, поэтому и беспорядок. Настоящих, преданных делу
людей господин министр выбрасывает, новых берет. Не понимает дурак, -
проговорил резко Рачковский, - что в розыскном деле опыт - все. Все! -
повторил веско Рачковский.
злобы, как будто даже плача, показалась на лице Рачковского.
устроить путем убийства евреев! Я вам по секрету скажу, - наклонился
Рачковский, - разумеется между нами, ведь отдушину-то господин министр не
столько для себя открыл, сколько для наслаждения своего тайного повелителя,
Сергея Александровича, чтоб понравиться, так сказать, да не рассчитал, как
видите, не учел Запада, а теперь после статьи-то в "Тайме" корреспондента
высылает, то да се, да с Европой не так-то просто, не выходит, да-с. Видит,
что переборщил с убийством сорока евреев-то, да не Иисус Христос, мертвых не
воскресит, - захохотал Рачковский дребезжаще, не сводя глаз с Азефа.
правда, что революционеры подготовляют большие акты?
полупрофиль. Хотелось знать, правильны ли ассоциации?
думаешь, что я тебя боюсь, что ли?" Азеф проговорил как бы нехотя.
мимо вас это не идет?
Рачковскому, сказал Азеф.
собственно, не имею права, - улыбнулся вывороченными губами Азеф.
бойтесь, дорогой! - вдруг заговорил Рачковский смело, и близко придвигаясь и
подчеркивая каждое слово произнес: - И не такие опалы бывали, важно одно, а
там и я в опале не буду, да и вы, милый друг, не с олухами работать будете и
не за такие гроши рисковать петлей.
придвигаясь, проговорил:
дорогу, да, да. Мои связи-то знаете?
Рачковский крепко сжимал его плавник, говоря "знаете", сдавил почти до боли.
не расслышать. Но он говорил, ведя к двери:
человек обремененный тяжелым весом.
Слежка выяснила маршрут. Экспансивность Покотилова уравновешивалась
хладнокровием Сазонова. Нервность Каляева логикой воли Швейцера. Одетый в
безукоризненный фрак, Савинков, торопясь, ехал на маскарад. Лысеющую голову
расчесал парикмахер на Невском. У Эйлерса куплена орхидея. Когда Савинков
поднимался озеркаленной, сияющей лестницей меж пестрого газона масок,
кружев, блесток, домино, был похож на золотого юношу Петербурга, ничего не
знающего в жизни кроме веселья. Был пшютоват, говорил с раздевавшим его
лакеем тоном фата.
народу. Найти среди масок Азефа представлялось невероятным. Савинков
перерезал угол зала, красное домино рванулась к нему, взяло за локоть и тихо
сказало:
обвязывая серпантином. Савинков хохотал, отстраняясь. Маска опиралась о руку