Спальня помещалась в глубине; из окна, обращенного на север, открывался
вид на каменистый холм, возвышавшийся над долиной.
Летурно работало до пяти тысяч человек. При современной технике она давала
больше продукции, чем прежде, хотя заняты на ней были только тысяча двести
человек, и поэтому в рабочем поселке существовало правило: по одной
комнате на каждого жильца. (Пьеретта получила квартиру в то время, когда
она поселилась здесь с мужем и ребенком.) Однако на каждом этаже имелась
только одна уборная для всех десяти квартир с номерками на входных дверях,
которые тянулись в ряд вдоль открытой галереи, и во всем поселке не было
ни одной ванны. Душевая, устроенная в середине прямоугольника,
образованного жилыми корпусами, действовала только летом. Когда Пьеретта
выставила требование, чтобы душевую топили и зимой, Нобле ответил ей так:
что зимой никто не пойдет мыться в душевую. И правильно сделает! Скажите,
пожалуйста, какую моду завели - в любую погоду водой себя поливать. Так
недолго ревматизм схватить или чахотку.
было и в тех домиках, где жил административно-технический персонал
фабрики. Не было их и в квартире Нобле, и его дочь, двадцатитрехлетняя
девица, закончившая заочный курс литературного факультета, раз в год
закатывала отцу сцену, требуя, чтобы он оборудовал в кредит ванную
комнату. Но делала она это только для standing [положение, вес (англ.)],
ведь она читала журнал "Селексьон". Если бы отец уступил ее требованиям,
она все равно не стала бы мыться в ванне зимой - такова сила воспитания.
Во всем городе было одно-единственное исключение - технический директор
инженер Таллагран, мужчина тридцати пяти лет, окончивший Училище
гражданских инженеров и женатый на дочери директора горнорудной компании,
разбогатевшего при национализации копей. Таллагран устроил за свой счет
ванную комнату, и его жена купалась каждое утро, о чем говорил весь город.
Такого рода штрихи свидетельствовали о глубоком различии между двумя
поколениями административно-технического персонала АПТО. Различие это
сказывалось и в их методах работы на фабрике.
ее дядя, мой сосед в Гранж-о-Ване, дал племяннице в приданое кровать
вишневого дерева в форме "ладьи", пуховое стеганое одеяло красного цвета,
массивный шкаф орехового дерева. Матрас был набит чистой шерстью и стоил
больше месячного заработка Пьеретты.
нарядный, блестевший лаком буфет со стеклянными дверцами - безумная
прихоть мужа Пьеретты, его "подарок" к первой годовщине свадьбы; он купил
буфет в рассрочку, а в конечном счете выплачивать за него пришлось
Пьеретте. Долгое время ей было противно смотреть на этот буфет, как и на
все, что напоминало ей о негодяе муже, которого она выгнала. Теперь она
держала в злополучном буфете папки с делами профсоюза.
хозяйским сынком Летурно. Ну, она, конечно, разозлилась. "В кои-то веки
встретился на ваших вечерах приличный человек, и ты уж недоволен. Тебе
хочется, чтобы я водилась с черномазыми..." Опять ее схватила судорога. Я
хлопнул дверью и ушел.
познакомиться с мадам Таллагран, бывать у нее в доме. Нас всех она
ненавидит, мы ей помеха.
главного инженера ни за что бы не пригласила ее к себе. Из страха прослыть
провинциалкой мадам Таллагран ни у кого в Клюзо не бывала и к себе никого
не приглашала. Она гордилась тем, что все ее друзья живут в Париже, и
дважды в год ездила туда на две недели. Ей и в голову не приходило, что
это высокомерие было самой настоящей провинциальной чертой. По той же
причине ни у кого не бывала и дочь господина Нобле.
что ли. Но нельзя же день и ночь корить женщину: "Ты мещанка, ты мещанка".
понятий относительно правил поведения мужа, желающего быть хозяином в
доме. Его насмешливый взгляд приводил Миньо в смущение. Поеживаясь, он
подошел к плите и встал спиной к огню, как будто хотел погреться. На глаза
ему попалась книжечка стихов Филиппа Летурно - войдя в комнату, Пьеретта
положила ее на стол. Миньо раскрыл ее и прочел надпись.
Летурно.
выпадам Миньо. Как человеку не быть желчным и раздражительным, если его
замучила сварливая жена? Пьеретта пересказала со всеми подробностями свой
разговор с Филиппом Летурно.
ему выбалтывала. Наверняка шпик, подосланный к нам правлением.
носят длинные волосы и коротенькие брючки дудочкой.
времена таких шалопаев именовали щеголями и невероятными.
займется работой среди сторонников мира. Он ведь может общаться с
докторами, нотариусами, директорами школ - для нас они пока что были
недоступны.
подписаться под протестом против ареста ***. Это будет для него первым
испытанием. А фамилия внука "великого Летурно" произведет известное
впечатление.
выполнении стало у Пьеретты второй натурой.
голову разные глупости, вроде тех, какую ты сейчас сморозил.
ученый, всякие экзамены прошел. Ты лучше столкуешься с поэтом.
Помусолив карандаш, она записала в тетрадку:
дома. После супа она приготовила омлет и открыла коробку рыбных консервов.
Такое угощенье стоило много дороже, чем обычный обед рабочих в Клюзо.
Пьеретта позволяла себе покупать яйца и консервы, потому что терпеть не
могла заниматься стряпней, и в конце недели, перед получкой, ей
приходилось питаться только кофе с молоком и хлебом - впрочем, ее
настроение от этого ничуть не портилось.
франков в месяц, но ребенок ее жил у деда и ничего ей не стоил. Она
чувствовала себя менее стесненной в средствах, чем Миньо, - тот получал
пятьдесят тысяч франков в месяц, но его жена тратила деньги на
сравнительно дорогие вещи, внушавшие ей обманчивую иллюзию ее
принадлежности к привилегированному классу: то она покупала холодильник,
то цигейковое манто.
куда беднее; она никогда не ездила в вагоне второго класса, никогда не
видала моря, никогда не бывала в Париже, не носила шелкового белья. Четыре
раза в год она ездила в Лион на собрания профсоюзных делегатов от рабочих
различных предприятий АПТО и, проходя по улицам города, с любопытством
рассматривала в витринах роскошных парфюмерных магазинов флакончики и
баночки со всевозможными косметическими средствами, об употреблении
которых она знала только со слов Маргариты; но покупала она себе самую
обыкновенную губную помаду и самый обыкновенный крем в магазине
стандартных цен или у парикмахера в Клюзо. Раза два она была в театре
"Селестэн" на галерке. Она никогда не имела возможности "не считать
деньги" - ужасное выражение! Словом, она хорошо знала бедность, ту
трагическую границу, которая отделяет друг от друга социальные классы и
резко разграничивает слои внутри классов. Между тем Миньо, имевший в
дополнение к основному окладу наградные, прибавку за выслугу, и получивший
небольшое наследство, мог иной раз позволить себе не очень "считать
деньги" - то съездить на Юг, то купить хороший костюм.
Акунин Борис
Мурич Виктор
Браун Дэн
Посняков Андрей
Андреев Николай
Майер Стефани