жизнь окружающего мира, и, следовательно, это едва ли могло кого-либо
заинтересовать. Должно быть, я оставил здесь этот набросок - чего? - когда
внезапно и постыдно распростился с жизнью в подвале, воспользовавшись
редким отсутствием Лайзы и прихватив немного денег из той суммы, что нашел
у нее в спальне, - оставшегося, решил я про себя, ей хватит до следующего
поступления от Капитана. Он ведь никогда еще ее не подводил, а изъятая
мною небольшая мзда, подумал я, - это дележ по справедливости. Лайза,
конечно, куда больше истратила бы на меня в предстоящие месяцы, а теперь,
без меня, все денежки пойдут на ее личные расходы - правда, она никогда
ничего зря не расходовала.
страницы, что там не было никакой оскорбительной критики ее материнских
забот), так как на последней странице нацарапала не очень грамотно
несколько слов, которые вполне могли бы служить эпитафией на могильной
плите Капитана, а возможно, она решила написать свое окончательное мнение
для всех полицейских, приходивших донимать ее расспросами: "Что бы там ни
говорили, а Капитан был очень добр к нам обоим. Он был... (она зачеркнула
слово "был") он очень хороший человек". Характерно, что она не употребила
этого таинственного термина "любовь", - для могильного камня осталось лишь
подчеркнутое признание добродетелей Капитана. Да и была ли вообще
физическая любовь (это ли я имел в виду, ставя свой знак вопроса?) между
этими двумя странными людьми, которых я, будучи ребенком, почти что и не
знал?
запущенной улице Кэмден-Тауна, и читать сначала написанное мною много лет
назад, а потом просматривать одно за другим письма Капитана, которых я до
сих пор никогда не видел; все они лежали в конвертах с иностранными
марками. Я вскоре обнаружил, что они по-прежнему приходили на этот адрес в
Кэмден-Тауне, хотя Капитану хотелось, чтоб было иначе. По крайней мере в
своих намерениях он был добр к нам обоим. Он довольно регулярно писал из
своего далека, хотя редко сообщал свой адрес, чаще просил писать до
востребования. В последний раз он исчез при мне незадолго до появления еще
одного полицейского в штатском. А потом с интервалами в два-три месяца
стали поступать от него небольшие пакеты - иногда с письмом, иногда без,
но всегда с деньгами или ценностями. Пакет бросала в почтовый ящик чья-то
рука, предварительно позвонив условным кодом.
Лайза. - Нечестно. Ведь такой уговор был только между ним и мной. Когда
так звонят, я думаю... может, на этот раз... и все не он. Мне иногда
кажется, что этот условный звонок - единственное, что нас вообще
связывало. - И, следуя велению долга, добавила: - Кроме тебя, конечно.
владельцу дома отказали в разрешении снести его, как он намеревался, и он
нехотя сдал три верхние комнаты вместе с мебелью, так что Лайза получала
чаевые и могла кое-что заработать. В противном случае на ее жалованье
сторожихи мы бы не жили, а лишь существовали бы впроголодь.
письмо с испанской маркой и штемпелем местечка на Коста-Брава. Капитан
прислал тогда небывало крупную сумму - чек швейцарского банка на три
тысячи фунтов, - и я вспомнил, как испуганно вскрикнула Лайза:
годы и годы.
если не что другое, то, во всяком случае, это обстоятельство спасло
Капитана от такой участи.
впервые. Судя по дате, оно прибыло незадолго до того, как я ушел от Лайзы
и стал работать учеником репортера в местной газете, получив это место,
несмотря на мой юный возраст, благодаря удачному описанию одного странного
события, которого на самом деле никогда не было. Возможно, внимание
редактора привлекло название моей вещицы - "Попался, который кусался". Мне
было страшновато: а вдруг редактор проверит источник, на который я безо
всяких оснований ссылался, но я хорошо рассчитал время - газета как раз
шла в набор и редактору не терпелось поместить эту историю в выпуск до
того, как она появится под крупными заголовками в таких гигантах, как
"Мейл" или "Экспресс". До этого случая я был достаточно наивен и разделял
убеждение Лайзы, что газете важнее правда, чем читательский интерес, но
мой успех помог мне избавиться от наивности.
весть тем более, на мой взгляд, добрую, что я так лихо смошенничал (вот
это, я считал, Капитан одобрил бы), - и обнаружил ее на кухне с письмом,
которое я сейчас держал в руке.
во всяком случае, до тех пор, пока их не прочту. Конечно, когда я в
следующий раз приду к ней в больницу, я заверю ее, что "даже из конвертов
не вынимал - швырнул прямиком в печку". При этом вины я за собой не
чувствовал. Таким сделали меня эти двое. И я имел право знать моих
творцов.
уеду, как только смогу. В Испании стало нынче много хуже, поэтому я
перебираюсь в те места, куда всегда хотел поехать, в тот вольный край
земной, где правит справедливость и где человек может нажить состояние без
труда и хлопот, так что, скорее всего, пройдет какое-то время, прежде чем
я снова напишу, а письма, очевидно, пойдут долго, так что не волнуйся, я в
полной боевой форме, но уж очень мне тяжело думать, что ты по-прежнему год
за годом живешь в этом жалком подвале. Пора бы Джиму найти себе работу и
как-то помогать. Пожалуйста, используй этот чек и подыщи себе жилье
получше. Хотелось бы мне послать тебе более крупную сумму, но надо
оставить себе на поездку и на устройство, хотя я думаю, там, куда я еду,
на это не потребуется много времени. Как только я устроюсь, я сообщу тебе
номер почты, куда писать до востребования, и, клянусь, очень скоро пришлю
чек на более крупную сумму, чтобы ты могла приехать ко мне туда, где я
поселюсь. Я скучаю без тебя, и ты нужна мне, Лайза, все эти осколки лет
без тебя были ужасны, я иногда не могу спать по ночам - так о тебе
тревожусь. Твои письма мало что мне говорят. Ты ведь не из тех, кто
жалуется, даже когда этот Сатана причинил тебе боль. Поверь, теперь мы уже
скоро будем вместе. Ну а Джим, если захочет, может, конечно, поехать с
тобой. Мне бы не хотелось, чтобы ты путешествовала одна. Скажи ему, я уже
слышу колокольчики идущих мулов - он поймет, _что_ я имею в виду.
всегда так, когда тебя нет рядом".
подрал, что он хотел сказать этим "сферообразным"? Вернувшись к себе, я
заглянул в словарь и обнаружил: "похожий на шар"! Наконец-то я добрался до
смысла хоть одного из тех выражений, которые Капитан любил употреблять.
прошло столько лет, - как увлажнились ее глаза, когда она получила чек, и
как она сказала мне чуть ли не с отчаянием:
колокольчики мулов?
сферообразным"? - добавила она. - Что это значит? Не понимаю я этих его
выражений. Но он всегда был такой. Он же образованный.
из подвала не захотела.
она как-то. - Сохраню, сколько смогу, пока он не позвонит в дверь.
чтобы ответить ему, и, когда прошел еще год, начала говорить о Капитане в
прошедшем времени, как говорят о мертвеце.
сумел мне написать.
рукописью в двухкомнатную квартирку, на которую сменил однокомнатное
жилище в Сохо, когда получил свою долю чека, и в последующие недели по
многу раз перечитывал письма Капитана. У меня было такое впечатление,
будто я гляжу чужими глазами на умирающую женщину, которая была мне вместо
матери, и, всматриваясь в нее сквозь строки писем, все меньше понимаю: что
связывало этих двух людей и в то же время так странно удерживало на
расстоянии? С тех пор как я ушел из "дома", я дважды, можно сказать,
влюблялся, и всякий раз роман оканчивался (для меня, во всяком случае)
вполне счастливо, так что я с возрастающей уверенностью смотрел в будущее,
ожидая встречи с какой-то третьей девушкой. С теми обеими девушками во
время моих кратких отсутствий я обменивался письмами, которые, я полагаю,
можно было бы назвать "любовными". (Я сохранил письма девушек как
доказательство моих успехов, и, думаю, девушки с не меньшей гордостью
сохранили, по всей вероятности, мои послания к ним.) Уж в этих-то письмах
не было недостатка в слове "любовь" и содержалась куча намеков на те
радости, которые мы вместе делили, а вот читая письма Капитана, я как бы
вступал в неведомую страну, где говорили на совершенно незнакомом мне
языке, и, если даже попадалось какое-то слово, схожее со словом моего
языка, оно, казалось, имело совсем иной смысл.