на него охлаждающе, как ледяной душ.
как по щучьему велению. Весь прииск снова принял свой обычный деловой вид:
стучали кирки; скрипя, поднимались и опускались по тросам кожаные мешки;
люди, которых ночное происшествие отвлекло было на минуту, работали с
обычным упорством. У каждого хватало своих забот, чтобы не слишком долго
думать о вещах посторонних. Вот если бы убийцу тут же, на месте, поймали и
линчевали, тогда другое дело - тогда они, пожалуй, потратили бы несколько
минут на то, чтобы посмотреть повешение. На приисках так мало развлечений!
Но что им за дело до слез осиротевшей девушки, потерявшей единственную
опору в жизни? Что им до более или менее неприятных размышлений
полицейского, занятого распутыванием загадочной драмы?
самонадеянным сыщиком еще стали подтрунивать коллеги. Их грубые шутки
заставляли его держаться нарочито уверенно, хотя никакой уверенности у
него не было.
последним. Занимайтесь своими делами, а мои вас не касаются. Я у вас не
прошу ни совета, ни помощи. Мне нужен отпуск. Если мне откажут, я все
равно устроюсь. А все остальное беру на себя...
вещи, приготовил оружие, оседлал коня и пустился в путь. Он обошел все
алмазное поле, осмотрел все участки, тщательно осведомился обо всех, кто
уехал и кто приехал, и убедился, что, кроме буров и французов, ни один
посторонний на прииске не показывался.
личностей, которых легко можно было заподозрить в каком угодно
преступлении, сыщик все время думал только о трех французах и трех бурах.
Это была навязчивая мысль, какое-то смутное, но неодолимое предчувствие.
едва появились и сразу исчезли. Тот, который здесь работал, виделся с
убитым вечером незадолго до убийства, а ночью они скрылись. Все это
наводит на нехорошие мысли. Но, с другой стороны, три тяжеловеса-бура
тоже, по-видимому, изрядные жулики. С какой целью могли они сюда
припожаловать на столь короткий срок? Один из них преподнес мне ножны. А
зачем? Чтобы помочь мне или чтобы сбить меня с толку? Однако, не могу же я
разорваться на части и пуститься по всем этим следам одновременно. Буры
разделились и пошли в разные стороны: один - на юг, двое - на запад.
Французы подались на север. Какого черта им нужно на севере? Все-таки мне
надо выработать какой-нибудь план. Здесь я задерживаться не могу, иначе я
стану всеобщим посмешищем. Надо выследить или одних, или других. Но кого?
Орел или решка? Буров или французов? Я больше склоняюсь в сторону
французов. Потому что предмет, который я нашел на месте убийства, мог
принадлежать только убийце, а мои буры слишком большие мужланы, чтобы
владеть подобными драгоценностями! Ну что же, так и быть, махнем на север.
Там я и раскрою истину".
мысли, которая, как мы видели, нелегко ему далась. Считая, что лучше
ошибиться, чем оставаться в нерешительности, он пустился в путь, нисколько
не думая о неизбежной потере службы, если его поиски окончатся неудачей,
что, в конце концов, тоже было весьма вероятно. И затем - пусть объяснит
тот, кто умеет объяснять такие вещи, - наш полицейский, хотя и был человек
весьма положительный, слепо верил в предчувствия и, как мы видим, ошибался
лишь наполовину. Впрочем, верно и то, что предчувствия, вероятно, заставят
его совершить огромную оплошность.
старались скрыть или замести свои следы. Полицейскому почудилось в этой
беспечности не что иное, как доказательство закоренелости преступников, а
заодно и сознание ими своей безопасности. До границы английских владений
было едва каких-нибудь два дня ходьбы, а задержать их на чужой территории,
где власти чрезвычайно ревниво охраняют свои прерогативы, мастер Виль не
мог. Но преступники - сыщик не сомневался, что они преступники, он бы дал
голову наотрез, - от него не уйдут. И, как говорится, что отложено, то не
потеряно. Вильям Саундерс решил не отставать от них ни на шаг,
сопровождать их в любое место, куда им только захочется сбежать, но в
конце концов схватить их и предать в руки карающего закона, едва только
они неосторожно ступят ногой на английскую землю. Для человека такой
закалки, как мастер Виль, время, расстояние, лишения, болезни не имеют
ровно никакого значения!..
шуме, который внезапно поднялся на берегу реки, там, где были убиты слоны
и где произошло столь грандиозное пиршество. Лошади, стоявшие на привязи,
взвились на дыбы и делали отчаянные, но напрасные усилия, чтобы вырваться,
но в конце концов покорно застыли на месте. Однако их била дрожь, и они
судорожно фыркали и храпели, глядя в сторону опушки. Туземцы, отяжелевшие
от огромного количества только что съеденного мяса, спали глубоким сном и,
проснувшись, еле могли двигаться.
брались за оружие и делали это с тем спокойствием, какое присуще подлинным
храбрецам, проводник, дитя природы, старался проникнуть взглядом в густые
заросли, которые едва освещала луна, затянутая белыми облаками. Наступило
несколько секунд покоя, затем в тишине ночи раздался трепещущий звук,
точно вырвавшийся из металлического горла, - как если бы хищный зверь,
потревоженный в своем царственном одиночество, поднял свой голос, полный
недоумения и гнева. Затем этот шумный раскат перешел в глухое, прерывистое
рычанье, от которого стали дрожать листья и которое оглушило наших не
столь испугавшихся, сколь заинтригованных европейцев.
английском языке.
страус?
звуков. Только что слышанный вопль был для нее как бы сигналом. Она
прокатилась по берегу и, подобно отдаленному грому, замерла над рекой.
Сила этих дьявольских звуков была такова, как если бы на полной скорости
промчался поезд. Эти ужасные голоса доносились справа и слева, и
путешественники понимали, что невидимые музыканты расположились вокруг
всего их бивуака. Нетрудно было догадаться, что их много.
звуки фанфар и всех прочих медных инструментов.
быть, не меньше полудюжины.
деревьях, а также запах жаркого из слоновьей ноги, которое тушится в ямке.
преследует газель или буйвола. Шакал ведет его по следу, как охотничья
собака.
боятся человека, в особенности белого человека.
разбудят этаким манером. Если бы я мог различить в темноте хоть одного из
этих крикунов, я бы с радостью послал ему пулю восьмого калибра - просто
чтобы заставить его с минутку помолчать.
лужайку ярким, почти дневным светом. Молодой человек отчетливо увидел в
тридцати шагах от себя резко очерченную черную, неподвижную, как пень,
массу и узнал в ней льва, величественно сидящего на задних лапах.
его выстрелы, был лев, великолепный царь Африки, гроза долин и лесов? Он,
скромный французский Немврод, заброшенный по прихоти судьбы в необозримую
пустыню Калахари, сможет повторить подвиг великих охотников? Всего
каких-нибудь двенадцать часов назад он убил слона, колоссальное, сильное,
хитрое, почти неуязвимое животное, а сейчас он еще подстрелит льва?
пронеслись у него в мозгу в ту минуту, когда он медленно поднимал ствол
карабина. Он искал мушку и увидел ее блеск как раз над головой зверя.
Оружие оставалось две секунды неподвижным в его руках, затем из ствола
вырвался огонь. Густое облако дыма еще застилало стрелку глаза и он еще
ничего не видел, а лев, пораженный огромной пулей весом в шестьдесят пять
граммов, сделал десятиметровый прыжок и свалился, издавая ужасное рычанье,
в котором смешались боль и ярость.
ты, черт побери! Бьюсь об заклад, что ты попал этому милому котенку прямо
в голову. Полюбуйся, как он извивается! И как он сжимает мордашку лапами,
точно он хочет вырвать оттуда твой кусочек свинца! Не старайся по-пустому,
приятель: позади этой пульки было пятнадцать граммов тончайшего пороха.
уже, по-видимому, знали, что это за гром. И только лев, рана которого была
смертельна, стонал жалобно, но все более и более тихо. Александр сменил
патрон и собирался выстрелить второй раз, когда в нескольких шагах от него
раздался хруст ветвей и крик ужаса и страха. Все три француза замерли.
Если вспомнить, как близко находились львы, то несчастного, который молил
о помощи, надо было считать человеком конченым.
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Роллинс Джеймс
Майер Стефани
Василенко Иван
Никитин Юрий