последних главах этой книги я не очень-то kopalsia -- там все больше шла
душеспасительная говорильня, а про войны и всякие там sunn-vynn почти ничего
не было. Но однажды свищ сказал мне: "Ах, номер 6655321, пора бы тебе о
Страстях Господних подумать. Сосредоточься на них, мой мальчик". При этом от
него пахнуло богатым духом хорошего виски, и он удалился в свою kamorku,
чтобы выпить еще. Ну, прочитал я про бичевание, про надевание тернового
венца, потом еще про крест и всякий прочий kal, и тут до меня дошло, что в
этом ведь что-то есть. Проигрыватель играл чудесную музыку Баха, и я, закрыв
glazzja, воображал, как я принимаю участие и даже сам командую бичеванием,
делаю весь toltshoking и вбиваю гвозди, одетый в тогу по последней римской
моде. Так что пребывание в гостюрьме 84-ф проходило для меня не совсем
впустую, даже сам комендант был доволен, когда ему сказали, что я
пристрастился к религии, и вот тут-то для меня забрезжила надежда.
слушали Slovo и не кинулись тут же очертя голову исполнять его, -- будто бы
они подобны тому, кто строил свой дом на песке, а тут как раз дождь
хлесь-хлесь, гром бабах! и дом развалился. Однако я подумал, что это только
очень темный vek будет строить свой дом на песке, а кроме того, еще и все
его соседи, и приятели должны быть полными подонками, если не подскажут ему,
какой он темный, раз затевает такое строительство. Потом свищ сказал: "Эй,
вы там, заканчиваем. Споем сейчас гимн номер 435 из тюремного сборника".
Раздался хлоп-тресь-шварк-хлысь-хлысь -- это зеки раскрывали, роняли и
перелистывали, плюя на пальцы, свои griazni маленькие книжки гимнов, а
зверюги вертухаи покрикивали: "А ну, не разговаривать, мерзавцы. Эй, номер
920537, я тебя вижу! " У меня, естественно, пластинка уже была поставлена, и
я сразу врубил орган, взревевший УУУУУУУУУУУУУУУ. Зеки начали петь, и вот уж
это было на самом деле ужасно.
станем На свободу выходить.
"Громче, будь вы неладны, всем петь как следует! ", перемежающиеся рявканьем
надзирателей: "Смотри у меня, номер 774922! " или "Ща вот подойду, получишь
у меня, дерьмо! " Наконец пение кончилось, свищ сказал: "Да пребудет с вами
Святая Троица, да совершит она ваше исправление, аминь", и скрипучая телега
тюремного проигрывателя заиграла Симфонию N9 2 Адриана Швайгзельбера,
премилый фрагментик, отобранный вашим скромным повествователем, бллин. Что
за bydlo, думал я о заключенных, наблюдая со своей позиции у тюремного
проигрывателя за тем, как они бредут, шаркают, чего-то там мычат и блеют,
как животные, а в меня тычут griaznymi пальцами: "Эй ты, музыкант hrenov! --
потому что, по их мнению, я просто zhutt как высоко вознесся. Когда
последний зек, по-обезьяньи ссутулясь и свесив руки, вышел вон, удостоившись
напоследок громкого подзатыльника от надзирателя, и проигрыватель у меня уже
был выключен, подошел, попыхивая tsygarkoi, свищ, все еще в богослужебной
одежде, белой и украшенной кружевами, как у devtshonki. Подошел и говорит:
новенького сегодня расскажешь?
подняться в среде тюремного клира и хотел заработать наилучшие рекомендации
от коменданта, которому старался как можно чаще сообщать о всяких там
подлых, черных замыслах арестантов, а информацию, всякий такой kal, он
вознамерился получать от меня. Обычно я все врал, но иногда говорил и
правду, к примеру в тот раз, когда в нашей камере узнали (услышали, как
кто-то с кем-то перестукивался по трубам: тук, тук, тукитук,
тукитукитукитук, тук, тук), что верзила Гарриман планирует побег. Он
собирался, когда пойдет выносить помои, tolshoknutt надзирателя и бежать,
переодевшись в его мундир. Потом еще был случай, когда зеки договорились за
обедом все вместе выбросить вон мерзкую zhraishku, которой нас кормили, а я
узнал об этом и рассказал. Свищ передал дальше и заработал вроде как
благодарность от коменданта за Общественную Жилку и Чуткое Ухо. На сей раз я
ему сказал совершеннейшую tshush:
яруса каким-то необычайным способом передали пакет кокаина и он оттуда
поползет по всей тюрьме. -- Я все это на ходу придумал, как и многие из
своих сообщений, однако тюремный свищ diko обрадованно сказал:
коменданта. ) А я говорю:
начальством, я всегда строил из себя джентльмена, говорил этаким. вежливым и
Приятным тоном. -- Делаю все, что могу, верно?
действительно помогаешь мне и, по-моему, выказываешь искреннее желание
исправиться. Если так пойдет и дальше, ты без труда заработаешь себе
уменьшение срока.
которой все только и твердят? Как насчет того вроде как лечения, пройдя
которое можно чуть ли не завтра выйти из тюрьмы, причем с гарантией, что
больше туда не попадешь в жизни?
услышал? Кто вам такие вещи рассказывает?
разговаривали, а кто-то случайно услышал. А потом еще кто-то в мастерской
нашел кусок газеты, и там тоже об этом говорилось. Как насчет того, чтобы вы
устроили мне это дело, сэр, если, конечно, мне позволено просить об этом.
мог решить, можно ли и что именно можно мне рассказать о той shtuke, про
которую я упомянул. Потом говорит;
еще оставался тусклым.
что таким образом можно быстро выйти на свободу с гарантией, что обратно не
попадешь.
сдвинутых бровей. -- Это чистейшая правда, номер 6655321. Хотя эта методика
пока еще на стадии экспериментальной доводки. Она проста, но действует
весьма крепко.
в том новом белом здании у южной стены, верно, сэр?
тюрьме, номер 6655321. У Самого насчет нее большие сомнения. Должен
признаться, что и я его сомнения разделяю. Весь вопрос в том, действительно
ли с помощью лечения можно сделать человека добрым. Добро исходит изнутри,
номер 6655321. Добро надо избрать. Лишившись возможности выбора, человек
перестает быть человеком.
послышались шаги следующей партии зеков -- блям-бум, блям-бум спускались они
по железным ступеням за своей порцией Религии. Поэтому свищ сказал:
запускай соло на органе.
прелюд "Wachet auf" И. С. Баха, пока в часовню втекал поток griaznyh вонючих
выродков, преступников и извращенцов, которые тащились, как побитые
обезьяны, а надзиратели и вертухаи пинками и рявканьем подгоняли их. И свищ
уже вопрошал: "Ну, что же теперь, а? " И в этот момент начинала звучать
музыка.
больше ничего не сказал мне про этот самый метод Людовика, в чем бы он ни
заключался, бллин. Когда я закончил vozniu с проигрывателем, он лишь кратко
поблагодарил меня, а потом меня отвели обратно на шестой ярус, в битком
набитую камеру, которая была теперь моим domom. Вертухаи на сей раз незлой
попался, он по пути не бил меня и в камеру не зашвырнул, а просто сказал:
"Пришли, сынок, залазь, давай, в свою берлогу". Здесь я пребывал со своими
новыми koreshami, которые все были закоренелыми prestupnikami, но, слава
Богу, не приверженными извращениям плоти. На своей полке лежал Зофар, тощий
коричневокожий vek, который все время бубнил что-то прокуренным голосом, но
слушать его никто не удосуживался. То, что он говорил, звучало примерно так:
"Захожу это я в шалман (что бы это ни значило, бллин), и как раз того фраера
встречаю, что на бану мне затырил. Ну и что, говорю, да, с кичмана подломил,
ну и что? Щас буду коцать! " Он говорил на настоящем воровском жаргоне, но
очень старом, который давным-давно отошел. Еще там такой был одноглазый
Уолл, он как раз в честь воскресенья занимался отдиранием кусков ногтей на
ногах. Еще был Еврей, вечно потный очень шустрый vek; этот лежал на своей
полке ничком, как мертвый. Если кому мало, так были еще Джоджон и Доктор.
Джоджон был жилистый, очень резкий и злобный, его специальностью были
преступления на сексуальной почве, тогда как Доктор сел за то, что
притворялся, будто лечит сифилис и гонорею, но вкалывал простую воду, а
кроме того, убил двух devotshek, которым обещал избавить их от
нежелательного бремени. Компания мерзкая и griaznaja, их общество нравилось
мне не больше чем вам сейчас, о други мои и братие, но вскоре моя судьба
должна была перемениться.
при строительстве была рассчитана на троих, а сидело нас там шестеро, все
друг к другу впритирку, среди вони и пота. То же самое творилось в те дни во
всех камерах всех тюрем, бллин, такое паскудство, tsheloveku даже ноги
некуда протянуть. К тому же -- вы не поверите! -- в то воскресенье к нам
vpihnuli еще одного арестанта. Мы к тому времени, получив ужасную нашу
zhratshku -- вонючее варево с клецками, -- лежали каждый на своей полке,
мирно покуривали, и тут в этакую толчею vpihnuli еще одного.
затеял kritsh, мы еще даже и понять ничего не успели. Он тряс прутья решетки
и вопил: "Нарушены мои права, черт бы их драл, здесь и так полно, это