Чтение 14–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

Политорию и поддайся мы этим уговорам, -- мы бы точно были в неведении о
положении дел. А чего стоили одни эти неясные моро -- потомки обезьян, и к т
о их, спасая, привез на Политорию? А геллы? А Латор? Летающие люди, у
которых украли половину эмоций и превратили в рабов. В наше отсутствие
"Птиль" был тщательно изучен. Как именно, если тщательно? А если они, попав
внутрь, нашли и вскрыли потайной ящик с картами -- это же полный завал. Как
быть с мамой, как? Фантастично -- но вдруг мы сумеем дать о себе весточку
Славину, весточку-инструкцию? Мама уже дома, а он каждый день передает ей от
нас приветы. Но что это за приветы, если нас нет больше месяца? Ладно, мы
что-то обнаружили на своей планетке и с согласия Земли ведем расследования
(редкий металл). Тогда эту "утку" он должен подкинуть газетчикам, все же
знали о нашем отлете. Но начальству-то надо будет сказать правду, а им --
молчать? А вдруг что-то да просочится?!
Заснул я с трудом и, засыпая, увидел, нет, не сон, конечно, а какую-то
предсонную приятную белиберду: чужая планета, инопланетяне -- слизняки со
щупальцами и мерцающим глазом, но добрые, добрые, и музыка, музыка... .. Мы
"плыли" над Политорией на двух машинах: в одной -- Орик и Пилли, в другой --
папа, Оли, я и Сириус. Полет к моро решился за завтраком, который я проспал,
и присоединился к остальным уже в самом конце. Утром звонил Горгонерр и
сказал, что все меняется, и попросил папу провести короткую
пресс-конференцию с учеными и газетчиками. Мы на пару часов разделились:
папа -- на пресс-конференцию, я -- в планетарий. Еще по дороге к планетарию
я связался с папой по маленькому коммуникатору и попросил его на время
выступления свой не отключать, чтобы я мог все слышать. Замысел Горгонерра
был понятен: отказаться от пресс-конференции (как он думал вчера) было бы
неверно, это значило придать огромное значение протесту укрывшихся в скалах
политоров. До конференции папа сгонял с Ориком на "Птиль" (тот так и стоял
внутри Карпиева корабля) и забрал с собой кое-какую одежду, фотоаппараты,
слайды и проектор (в космос их брали обязательно -- для борьбы с
ностальгией), кое-какую баночную еду -- для угощений, ну, и конфетки там
разные... Конференция была курам на смех. Папа постоянно "соскальзывал" на
быт: семья, дети, обучение, разные языки и народы, культура, искусство,
спорт и прочее. Всем дико понравились слайды. Жизнь на них чем-то напоминала
политорскую (разве что старомодные роллеры и обычные машины вызвали
тактичный смех), растительность была вовсе не похожа, и тем более дома,
огромные небоскребы. Всех поразило количество людей в городах и особость
наших животных. Поговорили о третьем глазе, об обезьянах (наконец-то они их
увидели). О космотехнике папа говорил почти открыто, раз уж ясно было, что
она ниже политорской. Всех, однако, поразили межпланетные станции (спутники
у политоров были, а межпланетки -- нет). Папа пояснил, что станции эти
расположены довольно далеко от Земли и используют свои конкретные
космические условия для работы. Там в основном лаборатории, ну и "местные
жители", конечно. Станций очень много, объем каждой невелик, и на большом
расстоянии они не "прощупываются" и совсем не видны, но сами обладают мощной
аппаратурой слежения и мощным оружием.
-- А разве вы не обжили какую-нибудь годную планету?
-- Да, -- сказал папа. -- Не очень большую, правда.
-- Она имела название или вы ее назвали сами?
-- Не имела. Теперь ее зовут Ромашка-один.
-- А "ромашка" как-то переводится?
-- Да, это такой простенький цветок.
Все развеселились, аплодировать политоры не умели.
-- А как на Ромашке с ресурсами: руда, металл, газы?
-- Увы -- плохо, очень плохо. На Земле с этим тоже туговато. Ищем
искусственные ресурсы, как и вы, -- закрепил папа скользкую тему.
-- Был ли смысл заселять Ромашку? И кто там жил до...
-- Нет, Ромашка была пуста.
-- Значит, никакой рабочей силы?
-- У нас все делают машины и роботы.
-- Зачем вам эта Ромашка, если она так бедна? Папа пожал плечами:
-- Там красиво. (Легкий смех в зале.) Много забавных животных. Главное
же -- проблема перенаселения Земли, на Ромашку улетело много желающих. Плюс
-- огромные запасы леса.
-- Вот это уже яснее.
Был серьезный разговор о войнах, папа подробно рассказал, чем могла
кончиться третья мировая, исходя из типа оружия на Земле, но этой трагедии
удалось избежать. Как сказал ведущий передачу, многие политоры встали,
изображая рукой жест, которым они на расстоянии обозначают, что кладут
правую руку на левое плечо папы.
Мне повезло: планетарий был пуст. Орик познакомил меня с директором
планетария, тихим политором по имени Ир-фа, и улетел. Ир-фа, как это ни
странно, был для политора, нет, даже для человека, маленького роста, но тоже
красивым, а главное -- мягким и чутким. Я объяснил ему, что на Земле
увлекаюсь астрономией, и он охотно показал мне полную картину звездного неба
Политории. Насколько это возможно, я запоминал все, и еще мне удалось
увидеть обе Тиллы. После Ир-фа спросил у меня: не хочу ли я посмотреть
выставку моделей истории политорского космического флота? Какие разговоры?!
Я тут же согласился. Выставка была огромной. Модели шли одна за другой по
кругу на крытом балконе "шара" планетария. Сам "шар" на пике был один, как и
у квистории, но много ниже, а кавычки я поставил потому, что шар был
сплюснут. Внимательно разглядывая каждую модель, до последней, я наконец
обнаружил модель, близкую к нашим, земным кораблям. Принцип действия я не
смог уловить абсолютно верно, но одно меня удивило: некоторые корабли имели
как бы хвост на четырех мощных станинах, идущих от транца назад, крепился
еще один транец, уже не плоской, а сферической формы. Вывод напрашивается
такой: выброс двигателя толкал корабль вперед, доходил до этого сферического
транца, "отталкивался" обратно и по краям основного потока-выброса
возвращался к главному транцу и, хоть и ослабленный, все же "толкал" корабль
чуть-чуть еще в его главном направлении. Конечно, эти мои мысли были на
уровне бреда...
-- Нравится? -- спросил Ир-фа. -- Модели.
-- Да, очень, -- сказал я.
-- Но самое главное, что, когда мы говорим о моделях, мы имеем в виду
не только скорость большого корабля этой модели, но и скорость самой
маленькой модели.
-- Ка-ак?! -- Я удивился. -- Они тоже могут летать? И быстро?
-- Очень, так же, как и их крупные варианты.
-- Прямо вверх, в космос?
-- Да, и так. Или по кругу: модель легко программируется.
-- Здорово, -- сказал я. -- А вам не жарко? Солнце припекает.
-- Жарковато, -- сказал Ир-фа. -- Но дело поправимое. -- Он нажал
какую-то кнопку на стыке двух выгнутых плоскостей плекса, и одна секция
сдвинулась, "вписываясь" в соседнюю, открылась, как большое длинное окно, и
тут же потянуло ветерком.
-- Сегодня будет жаркий день, -- сказал Ир-фа.
-- А ваш род, уль Ир-фа, не самый древний, но все-таки...
-- Ну какой же я "уль"? -- грустно улыбаясь, сказал он. -- Вы правы, я
не самого древнего рода. Хотя в свое время это не мешало мне быть на
космоплане первым пилотом.
-- А что случилось? -- спросил я. -- Если не секрет.
-- Не секрет, -- сказал он. -- Возраст. А еще -- я страстный охотник,
дружил с моро и однажды на охоте проглядел крупного кольво. Когда он
вцепился мне в руку, вождь Малигат прикончил кольво копьем, но меня еле
спасли от яда, а нервные окончания руки так и не пришли в норму. Так я из
командира корабля превратился в мелкого служащего.
Мне стало не по себе. Честно. Уныло как-то.
-- А вот и уль Орик, уль Митя, -- сказал Ир-фа. -- Прощаюсь с вами и
жду вас снова, если вам понравилось.
-- Очень, -- сказал я. И смущаясь, но положил-таки свою правую руку на
левое плечо Ир-фа. Он мне ответил тем же. -- И не зовите меня, пожалуйста,
улем! Митя -- и все.
-- Понимаю, мальчик, -- сказал он. -- Но все же... Иная планета, разум
-- это вызывает уважение.
Я покраснел, и мы простились. Я плюхнулся в машину Орика, и мы дунули в
сторону квистории. Прохожие, громко щебеча, махали нам рукой. Папа и Орик
плыли навстречу друг другу, лоб в лоб, и очень изящно, сантиметрах в
тридцати друг от друга, развернулись в сторону нашего дома. И Орик так
приблизил свою машину к папиной, что я на ходу перескочил к папе, и мы
рванули вперед -- забрать Пилли, Оли и Сириуса.
Тронувшись от дома спокойно, мы вскоре резко взмыли вверх и пошли в
сторону моря как бы уже на планелетах, ясно было, что нажатие этой вот ручки
переводило машину с режима воздушной подушки совсем на иной режим, скажем,
реактивный. Летели мы рядом, "подняв" куполы над головой, двигатели работали
бесшумно, и я спросил, будем ли мы пролетать над Калихаром, Ромбисом и
Лукусом.
-- Нет, -- сказал Орик. -- Они в стороне. Под нами будут только Кру и
Селим -- маленькие городки, почти деревни, там местные жители разводят овощи
и целебные травы.
-- А дома тоже как в Тарнфиле? -- спросил папа.
-- Нет, другие, -- сказала Пилли. -- Деревянные домики, но тоже
поднятые над землей: кругом леса, дикие звери. А иногда очень сильные
ливневые дожди -- вода катит по земле, как река.
-- А как же подземный Тарнфил?
-- Там высокие тротуары... Ах да, ведь вы же еще не побывали там.
Тротуары имеют некоторый угол наклона.
-- Похоже, Кру и Селим, -- сказал я, глядя вниз, -- совсем скрыты в
лесах. А как добираться оттуда до Тарнфила?
-- У нас давно нет колесных дорог, -- сказал Орик, -- но летают
рейсовые пассажирские космопланы.
-- Кто побогаче, -- сказала Пилли, -- имеют машины вроде наших. Кое-кто