пятнами пошло.
где-нибудь попадешься, снова придется Бабилова будить.
платком ссадину зажимал на щеке, а Лунев высыпал Запылаеву на стол гильзы от
пистолета - штуки четыре, - оказывается, в международный конфликт им
пришлось вмешаться, возле Интерклуба англичане подрались с канадцами.
съездить, бича в общежитие свезешь. Лунев поглядел на меня зверем.
в руки дашь - улицу подметать? Это ему приятный отдых. А вот он завтра в
море идет, в восемь утра, это проверено, так лучшей меры мы с тобой не
придумаем. И рыбы мы тоже не наловим для государства, Лунев...
постоял там, задрав голову. Окошко на четвертом этаже погасло. Я вернулся и
сел в коляску.
вниз. Заснул без снов, без памяти, как младенец.
10
перевернет, но тебя и мертвого поставит на ноги. Постоишь, покачаешься - и
оживешь. Но уж соседям, конечно, не улежать. Все мои четверо проснулись,
поглядели на черные окна и задымили в четыре рта. Сочувствовали мне. Шутка
сказать - вместе неделю прожили! Тем более в одной компании нам уже не
встретиться. Сегодня же на мое место другой придет, как в том анекдоте: "Спи
скорей, давай подушку".
пары белья на смену, три сорочки и галстук, и шапка меховая, и золотые
часики, а пальто и костюм я на хранение решил оставить - одолжил у соседей
иглу и химический карандашик, зашил в мешковину и написал: "Шалай С. А.
Ждать меня в апреле. СРТ-815 "Скакун". Вот все, что я нажил. И еще куртка.
Ну, с ней ничего не сделалось. И кровь хорошо замылась, никаких следов. Да,
вот и полпачки осталось "беломора", на сегодня хватит, а завтра можно и в
кредит брать, в лавочке у артельного. А если сегодня и вправду отойдем, то и
деньги мне ни к чему, сами понимаете. Вот если б они были, тогда другое
дело. Ну, ладно, что теперь говорить.
со сна.
комнаты, все они на один лад: пять коек с тумбочками, стол под газеткой,
потресканное зеркало на стене и картина - люди спасаются на обломке мачты, а
на них накатывает волнишка, баллов так на десять - черта лысого спасешься!
На другой стене пограничный дозор в серых халатах вглядывается в серое море,
старшина ладошку приставил ко лбу - бинокль у него, наверно, в воду
свалился. Да, без воды нам, конечно, не обойтись на берегу. Пускай висят. А
я пошел.
свои сорок. Она поглядела на меня поверх очков, вздохнула.
плевательницу. Кому же его показывать? Той же вахтерше.
вышел на набережную. Порт переливался огнями, до самых дальних причалов,
вода блестела в ковшах*, и весь он ворочался, кипел, посапывал, перекликался
тифонами и сиренами, и отовсюду к нему спешили - толпами, врассыпную, из
переулков, из автобусов.
ограниченное с трех сторон причалами.
там. Она минута в минуту приходит. Не то что я к отходу. Монеты у меня для
автомата не было, но я зато способ знаю.
сегодня в море, просил ее прийти на причал. - Я ему сказал, какое судно и
как найти причал. - Запомните?
стены внутри голубые, облупленные, карандашами исписанные вкось и наискось,
увешанные плакатами: "Рыбак! Не выходи на выметку без ножа", "Не смотри
растерянно на лоно вод. Действуй уверенно, используй эхолот!", "Перевыполним
план годового улова тресковых на трам-тарарам процентов". Пять или шесть
окошек выходят в коридор - в такое окошко лица не увидишь, только руку
просовываешь с документами. И народ здесь толчется с утра до ночи, атакует
эти окошки, - кажется, век не пробиться. Но это кажется. Я вломился в
коридор и заорал с порога:
полдесятого. Вон у тебя и роль еще на столе.
Ну, юмористы!
перекуривать. А я дальше - крутиться по карусели. И часа не прошло, как
выкрутился - со всеми печатями.
рыбешка в косяке. Снег скрипел под ногами, скрипели доски, и с нами облако
плыло, от нашего дыхания; мы в нем шагали, как в тумане. У проходной
разделились на три рукава, потекли мимо милицейских. Портовые шли налегке,
ну, а меня с чемоданчиком остановили.
штанинах нес.
вываливалось.
приветствовали - машинист с локомотива, доковые слесаря, девчата с
коптильни, с рефрижераторов; я им улыбался, помахивал рукой и шел себе, не
задерживался, пока не уперся в шестнадцатый причал. Здесь мой "Скакун" стоял
- весь в инее, как обсахаренный. Грузчики-берегаши нaбивали трюма порожними
бочками. Кран с берега подавал их в контейнере, контейнер зависал над люком
и рассыпался, и бочки летели в трюм с грохотом.