себя самое. Если хотите, чтоб я от вас отстал, лучше не отвечайте совсем.
казалось, косили еще больше, но взгляд от этого стал еще более
пристальным. Хлынул целый водопад вопросов. Какие науки ему нравятся?
Какие книги он читает? Ходит ли в кино? А в театр? Сколько раз в год? Как
относится к телевидению? Никак? А к балету? К жиго из барашка? К футболу?
Джазу? Сколько часов спит? Какие сны видит?
это ненужным.
подсознание.
понятием.
его хоть засознанием, если вам так больше нравится, но в любом случае
сознание должно иметь какую-то камеру или кладовку, где можно держать
ненужные или поломанные вещи.
кажется, не производит ненужных вещей.
точная машина порой производит брак. Все же припомните, вы действительно
никогда не видели снов?
был сон.
Философ слушал с большим интересом, потом достал шагреневый блокнотик и
опять что-то записал. Молодым людям показалось даже, что он взволнован.
обнадеживающий сон.
чем тут дело. Особенно вы, господин Захариев. Всегда легче понять других,
чем самого себя.
поздно. Философ и не настаивал. Еще спускаясь в ресторан, он приметил, где
находится ночной бар. Сердечно попрощавшись, он отпустил приятелей, и те с
облегчением удалились.
пыльные спины машин, уравненных усталостью и ночью. Все одинаковые, они
словно бы мстили незнакомому городу за безразличие, отравляя его тяжелым
металлическим дыханием. Молодые люди, не замечая их, прошли мимо, занятые
своими мыслями.
нас.
от себя.
отправился домой. Странное чувство оставил в нем этот день, полный
необычных событий, которые его мысль, едва коснувшись, отбрасывала с
отвращением - чувством, пожалуй, столь же неведомым ему, как стыд,
пронзивший его сегодня. Мир, представлявшийся ему таким покорным и
подвластным разуму, вдруг оказался сложным и уродливо хаотичным. Впервые в
жизни Несси почувствовал, что за всем, что он видит, что так легко
постигает мыслью, кроется нечто невероятно глубокое и темное - глубже и
темнее самых мрачных и бездонных вод.
5
неуловимо скользила по его гладкой спине, прохладная, блестящая, еле
ощутимая. Вокруг не было ничего, кроме сумерек, темневших и сгущавшихся
где-то вдали. И все же слабые его глаза напряженно смотрели вперед, он был
начеку. Он не знал, чего страшился, но страх переполнял все его существо -
от пустого желудка до кончиков тонких желтых пальцев. Он весь был -
плывущий страх и голод. Да, голод, неудовлетворенность и беспомощность.
плыла в тихой, упругой воде, лупоглазая, спокойная, наверное, не очень
голодная. Потом лениво разинула рот, и он на мгновение увидел белесую
пасть, бледные розовые жабры. Верно, сглотнула что-то невидимое. Ощутив
что всем своим напряженным существом, он быстро нырнул вниз, вжался в
холодную скользкую тину. Здесь он почувствовал себя увереннее - теперь он
был так же невидим, как вода, которая по-прежнему ласково струилась над
ним. Замерев, он следил, как сверху проплывает твердый белый живот. Потом
он исчез, оставив за собой лишь слабые толчки волы, волнуемой мерными
ударами рыбьего хвоста.
слабее остальных чувств. Вот и сейчас он словно бы кожей ощутил, как из
черных глубин выплывают змеи. И только потом увидел их они плыли,
сплетаясь, неторопливыми волнообразными движениями, гигантские змеи,
каждая намного больше той рыбы. Он уже совсем ясно видел их желтые злые
глаза, но знал, что змеи его не замечают, так плотно он слился с дном.
Змей он боялся меньше, чем рыбы, даже иногда, в приступе отчаянной
смелости, плыл рядом, не упуская их, впрочем, из виду. Змеи тоже его
видели, но никогда не нападали - знали, что он плавает быстрее и может
внезапно и резко менять направление.
подальше от полупрозрачной бледности, простиравшейся наверху. Наверное,
сам того не замечая, он все-таки поел, потому что почувствовал приятное
насыщение и удовлетворенность. И тут на него напала другая рыба, непохожая
на первую. Очень острая морда, полная зубов пасть. Рыба чуть не проглотила
его, но он успел увернуться, и та промчалась мимо, больно царапнув его
острым плавником. Он знал, что рыба попытается повторить нападение - еще
стремительней, еще яростней. Алчная и ловкая, с хорошим зрением, она могла
разглядеть его даже на дне. Он уже чувствовал ее разинутую пасть и с
отчаянной быстротой ринулся вверх, поближе к свету, к спасительной границе
с другим миром. Что-то ослепительно ударило его по глазам, под ним была
грубая земная твердь. И вдруг все кончилось.
смотрел на румянец неба, прохладный, прозрачный, почти осязаемый, словно
вода, и, как вода, казалось, готовый хлынуть в их тесный гостиничный
номер. Только что пережитый страх все еще струился в его крови, отчетливо
бился в висках. Никогда еще не было у него такого живого,
такого-беспокойного пульса. Казалось, сердце вообще больше никогда не
вернется к своему невозмутимо-размеренному ритму. Несси взглянул на
соседнюю кровать. Кирилл спал, повернувшись к нему спиной, спокойно и
ровно дышал. Наверное, и сны у него тоже такие - спокойные. Уж его-то вряд
ли преследуют в темных глубинах призрачные рыбы.
Они были одни, мраморный мозаичный пол все еще струил ночную прохладу.
Молодые люди заказали лимонный сок, чай, яичницу. Дожидаясь, пока подадут
завтрак, поглядывали на море, еле вздымавшееся над желтой полоской пляжа.
День обещал быть жарким, безветренным, на твердой эмали неба не видно было
ни единого облачка. Внезапно Несси прервал молчание.
нечто позорное и отвратительное.
есть. Восемьдесят пять процентов нашего тела составляет вода. Девяносто
процентов человеческой души - страх. Тотальный страх перед всем, что стоит
на нашем пути, - от лифта до начальства.
наконец.
говоря уж о воображении. Не зря же храбреца обычно называют безрассудным.
корова, и плевать ей на твою ревущую машину.
Березин Федор
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Андреев Николай
Шилова Юлия