— А причем здесь твой знакомый старичок и рудник с изумрудами?
— При том, что заброшенные шахты советского периода тоже котируются среди пресыщенной западной публики. И нынешний владелец того самого изумрудного рудника выставил его на продажу. С перспективой использования в туристическом бизнесе.
— Ага, — Маркиз наконец-то заинтересовался, — то есть ты хочешь сказать, что владелец ничего не знает о существовании богатого изумрудами пласта, или как это называют?
— Вот именно, — Рудик отрезал кусок мяса и с большим аппетитом отправил его в рот. Ты ешь, Маркиз, это вкусно!
— Постой, — Леня явно оживился, — значит, этот изумрудный рудник продается очень дешево?
— Ну, очень — не очень, — пробормотал Рудик с полным ртом, — но гораздо дешевле, чем он должен стоить, учитывая сегодняшние цены на изумруды…
— Ага… Значит, ты предлагаешь мне купить этот рудник? Но ты ведь знаешь, у меня несколько другой профиль… Добыча изумрудов в Якутии — это, конечно, очень престижно, но на мой вкус немного скучновато.
— Ничего такого я тебе не предлагаю, — Рудик отложил нож и вилку, — ты меня не очень внимательно слушал. Я сказал тебе — «предположим, у меня есть знакомый старичок». То есть этого старичка надо еще найти и подготовить. Так сказать, провести кастинг, разработать сценарий и все такое прочее. А это, по-моему, как раз уже твой профиль.
— Так ты все это выдумал! — дошло наконец до Маркиза, — и про старичка-геолога, и про покойного профессора с необычайным чутьем на цветные металлы.., а я-то как дурак поверил!
— Что ты мне поверил — это, конечно, хорошо, но мало. Ты в это не вложил ни копейки.
Гораздо труднее будет убедить того, кто должен будет купить эти несуществующие изумруды! Но вот как раз в этом ты хорошо разбираешься. Это — твой профиль…
— Но хоть рудник-то на самом деле существует?
— Существует, — солидно кивнул Рудик, — и действительно выставлен на продажу. Это меня и натолкнуло на мысль о хорошо сохранившемся старичке…
Музыканты издали особенно душераздирающий аккорд. Леня взглянул на сцену. Там появилась девица, облаченная в полуистлевший саван, с бледным, бескровным лицом. Сжав в костлявой руке микрофон, она запела безжизненным, заунывным голосом песню о страстной любви молодой покойницы и некрофила. Маркиз отчетливо расслышал некоторые слова:
… твои пятна трупные
бледные и крупные
у меня в душе зажгли
торфяной пожар…
Пропев два куплета и услышав жидкие хлопки публики, девица начала медленно извиваться под унылую музыку, сбрасывая с себя истлевшие покровы. Открывшееся зрителям бледное тело действительно было покрыто очень натуральными трупными пятнами.
— Вот видишь, — проговорил Рудик, — всюду нас окружают иллюзии. Все дело только в достоверности исполнения. Ты же не веришь, что на сцене покойница? А почему? Потому что покойники не поют и не танцуют. А вот если бы эта бледная крошка лежала в роскошном резном гробу, в кружевах и цветах — тебе ни на секунду не пришло бы в голову усомниться в том, что она давно мертва.
— Рудик, не надо объяснять мне азы моей собственной профессии! — Леня явно обиделся, — все, что ты рассказал, очень интересно, но я должен ближе ознакомиться с вопросом.
— Ознакомишься, — Рудик кивнул, — если хочешь, можешь даже слетать в Якутию, посмотреть на этот рудник. Так сказать, для лучшего вхождения в образ.
— Ну, это, пожалуй, перебор, — Леня поморщился, — Якутия — это не то место, где я мечтал провести в этом году свой летний отдых…
Он замолчал, потому что к столу снова беззвучно, как привидение, подплыла бесплотная официантка.
— Это презент от шеф-повара, — едва слышно промолвила она и поставила на стол две тарелки с маленькими человеческими черепами.
— Боже мой, что это? — удивленно воскликнул Леня.
— Наш фирменный десерт — «охотник за головами», — с готовностью отозвалась девушка. — Череп из горького шоколада, внутри крем-брюле и ванильный мусс с кумкватом…
— Нет, все таки это я не смогу есть, — пожаловался Маркиз, когда официантка отплыла от их столика.
— А зря, — Рудик с аппетитом отправил в рот порцию десерта. — По-моему, очень вкусно… Не знал, что у тебя так сильно развито воображение…
* * *
Девочка Света имела очень злопамятный характер. Еще она никого и ничего не боялась, такая уж уродилась от природы. Еще она всегда имела свое собственное мнение по любому вопросу, и мнение это никогда не совпадало с мнением окружающих. В глубине души она была уверена, что выберется живой и невредимой из любой передряги, а посему не боялась соваться куда не следует. Она всегда сама решала, что следует ей делать в данный момент. И ни разу судьба не наказала ее за излишнее самомнение. Впрочем, как известно, господни мельницы мелют медленно, но верно, так что у Светы было еще все впереди. Но легкомысленная девчонка так не считала. Поэтому она не вняла предостережениям Лолы. Противная Лолка советовала Свете немедленно уехать. Ну, этого еще не хватало, когда тут так интересно! Света обязательно должна выяснить, в чем же там дело с этим конвертом, за что убили лысого мужичонку, с виду совершенно безобидного. О том, что вместе с мужичком хотели убить и саму Свету, она как-то успела подзабыть.
На следующий день Леня снова куда-то засобирался, пробормотав, чтобы Светочка развлекалась сама, а то ему недосуг. А вечером они встретятся и поедут куда-нибудь поужинать, и Света решила, что сейчас самое время еще раз посетить злополучный бар «Окоп» и выудить из холодильника конверт, что передал ей убитый мужчина.
Кстати, она вспомнила, что за холодильником на кухне «Окопа» она видела огромную колонию тараканов, и решила, что ее мохнатому приятелю Кузе не помешает немного поохотиться.
На этот раз она оделась в самый скромный джинсовый костюм — тот самый, в котором в свое время появилась в квартире Лолы и Маркиза. В нем она выглядела невзрачной и незаметной, а сейчас именно это и было нужно. И, разумеется, машину она тоже не ловила, добралась до Васильевского острова на метро, а от станции пешком дошла до «Окопа».
В главный вход она не стала соваться — в теперешнем виде она не прошла бы фейс-контроль, суровый охранник-корниловец тут же завернул бы ее. Тем более что туда, куда она хотела попасть, то есть на кухню ресторана, гораздо ближе было от служебного входа.
Как раз в это время возле служебной двери разгружали машину с пивом. Приземистый дядька в форменной куртке с логотипом пивоваренной компании носил картонные ящики, а один из помощников повара, толстый молодой парень в засаленной белой куртке, лениво присматривал за разгрузкой.
Света с невинным видом прошла мимо открытой двери и спряталась за пивной машиной, наблюдая за входом и карауля подходящий момент. Поваренок зевал, потягивался, но со своего места никуда не уходил. Разгрузка подходила к концу, и Света уже думала, что из ее попытки ничего не получится, как вдруг из глубины ресторана донесся чей-то недовольный голос:
— Димка, гад ползучий, ты что с лососиной по-кавалерийски сделал?
— А что такое, Иван Палыч? — отозвался парень, сойдя с места и заглянув в коридор.
— А то такое, шашлык тебе в печенку, что ты в нее кардамона переложил! Да еще, антрекот тебя разрази, па огне передержал! Клиент, понятное дело, последними словами ругается! Вот как вычту из твоей зарплаты, так узнаешь, лангет тебя побери! Только и умеешь, что стенку подпирать!
— Ну, Иван Палыч, — заныл парень, еще дальше отойдя от двери, — вы же мне сами велели кардамона побольше…
— Побольше — это не значит больше, чем рыбы! Последний раз терплю такое безобразие, а потом сделаю из тебя ризотто по-милански…
Проход был свободен. Света пригнулась и стремглав юркнула в открытую дверь. Оказавшись в коридоре, она прижалась к стене и скользнула за большой металлический шкаф.
Тут она переждала, пока закончилась разгрузка пива и служебную дверь заперли изнутри на засов. Наконец в коридоре никого не осталось. Тогда девочка пробралась в приоткрытую дверь кухни и снова оказалась в тропической атмосфере пищеблока, где царствовал Иван Павлович в высоком крахмальном колпаке, который он носил с таким достоинством, как будто это была королевская корона.
На кухне было по-прежнему жарко и шумно, здесь пахло экзотическими блюдами и южными пряностями. Паук Кузя в своей коробочке завозился — видимо, он почувствовал запахи своей исторической родины.
— Сейчас, Кузенька, — прошептала Света, ты у меня отлично поохотишься! Тут такие замечательные тараканы водятся — сама бы съела! Только минутку подожди, сейчас мы с тобой чудненько развлечемся…
Пригибаясь, прячась за плитами и разделочными столами, она добралась до огромного холодильного шкафа, за которым в прошлое посещение «Окопа» спрятала —Полины тряпки и при этом обнаружила целую колонию тараканов. Холодильник, естественно, был на прежнем месте, но ни плаща, ни парика, ни прочих вещей за ним уже не было.
«Тараканы, что ли, все это съели?» — подумала Света. Она наклонилась и увидела такую же, как прошлый раз, толпу суетящихся насекомых. Тараканы занимались своими делами и не обращали на нее внимания.
— Ну, Кузенька, — прошептала она, открывая коробочку, — наведи среди них порядок, а то они тут совсем распустились!
Паук переступил всеми своими лапами, как застоявшийся конь, и стремительно бросился на тараканов, как волк бросается на овечье стадо. При этом Свете даже показалось, что он издал самый настоящий боевой клич. Тараканы на мгновение застыли и тут же бросились врассыпную, как рыночные торговки при появлении грозного рэкетира.
Света с удовольствием понаблюдала бы еще немного за охотой своего восьминогого любимца, но у нее было здесь собственное неотложное дело. Нужно было как можно скорее, пока ее никто не заметил, забрать из морозилки спрятанный там конверт.
Девочка выпрямилась, воровато огляделась по сторонам, открыла дверцу морозилки и заглянула внутрь. Замороженные омары, как и прежде, недовольно уставились на нее круглыми выпученными глазами. Их огромные клешни выглядели очень грозно. Света уже разглядела в глубине, в клешне одного из пучеглазых чудовищ, спрятанный конверт, и протянула было за ним руку, как вдруг у нее за спиной раздался грозный окрик:
— Эт-то кто тут у нас хозяйничает?
Света поспешно захлопнула дверцу морозилки и испуганно обернулась. Перед ней стоял, уперев руки в бока, грозный Иван Павлович, шеф-повар и абсолютный самодержец ресторанной кухни. Он сурово смотрел на девочку, выпучив глаза, как омар, и Свете даже показалось, что он тянет к ней не руки, а огромные страшные клешни.
— Вот кто у нас, оказывается, подворовывает! — гремел голос повара. — А мы-то думали, что крысы на кухне завелись! Разборчивая, однако, крыса, не что-нибудь — лобстеров ей подавай!
— Дяденька, — как можно жалостнее проговорила Света, — не знаю я никаких таких лобстеров, не ругайтесь на меня, я у вас ничего не взяла! — И она показала ему свои пустые руки.
— Не взяла, потому что не успела! — громыхал повар. — А что ж ты, интересно, в холодильнике делала и как вообще сюда пробралась?
— Я за Кузей, — прохныкала девочка и принялась размазывать по лицу воображаемые слезы. — Кузя сюда забежал, и я за ним… Я же не могу Кузю одного оставить, Кузя без меня пропадет…
— Какой еще Кузя? — рявкнул Иван Павлович.
Света только этого и ждала. Она ловко опустилась на четвереньки, юркнула за холодильник и вытащила своего паука. Кузя был страшно недоволен: он только вошел во вкус настоящей охоты. Света выпрямилась и протянула к самому лицу шеф-повара черное шевелящееся мохнатое создание.
Иван Павлович, как и многие люди, не выносил пауков, а таких больших и мохнатых в особенности. Собственно, он таких пауков никогда в жизни не встречал, поэтому Кузя произвел на него просто ужасное впечатление.
Огромный и важный шеф-повар взвизгнул неожиданно высоким голосом и отпрыгнул в сторону, как перепуганный заяц. При этом он налетел на одного из своих подчиненных, который нес мимо него огромную квашню с тестом. Квашня перевернулась, повар и его помощник свалились на пол, перемазались тестом и долго не могли подняться на ноги. С Ивана Павловича свалился его великолепный колпак, символ его единоличной кухонной власти, и глазам окружающих представилась лысая как колено голова шеф-повара, покрытая розовой лоснящейся кожей. Все его многочисленные подданные замерли, в восторге наблюдая за падением своего властителя. Они с трудом удерживали смех и делали вид, что заняты собственными делами, но в действительности не сводили глаз с неожиданного зрелища. В углу кухни раздалось отчетливое хрюканье: это один из недавно взятых на работу учеников не смог сдержаться и рассмеялся, закрыв рот фартуком.
— Кто смеется? — заревел шеф-повар, в очередной раз попытавшись подняться на ноги. Он снова поскользнулся на луже теста и свалился, громко выругавшись. Приподнявшись на локте, снял с лысины густой ошметок теста, окинул кухню злобным взглядом и повторил:
— Кто смеется, люля-кебаб вам всем в селезенку? На фарш пущу мерзавца! В сухарях зажарю!
Теперь хрюканье раздавалось уже из разных углов огромной кухни. Подданные Ивана Павловича явно взбунтовались.
Света не видела всех замечательных последствий своего антиобщественного поступка.
Как только шеф-повар, испугавшись паука, отскочил от нее, девочка юркнула в просвет между холодильником и разделочным столом, пригнулась и стремглав понеслась к выходу из кухни. Услышав за спиной взрыв хохота, она не стала оборачиваться, а только прибавила шагу, в долю секунды миновала короткий полутемный коридор и заглянула за его поворот. Возле приоткрытой служебной двери ресторана опять скучал прежний мордатый парень в засаленной поварской куртке. Разгружали очередную машину с товаром, и теперь поваренок, видимо, дожидался, когда ее водитель оформит документы и получит деньги. Света пожалела парня, который пропустил замечательное зрелище падения, в буквальном и переносном смысле, величественного шеф-повара. Но ей нужно было проскочить мимо него, чтобы окончательно вырваться на свободу. Оглядевшись, она подобрала на полу пустую алюминиевую банку из-под пива и бросила ее с таким расчетом, чтобы отвлечь скучающего привратника. Банка дребезжа покатилась по полу, парень повернулся на неожиданный звук, и шустрая девочка проскочила мимо него. Минуту спустя она уже шла по улице, разговаривая со своим пауком:
— Ну, Кузя, ты должен быть доволен, у тебя сегодня получилась отличная охота! Мне меньше повезло: не удалось конверт забрать…
Шедший навстречу ей мужчина удивленно вытаращил глаза: наверное, он не мог понять, с кем разговаривает эта странная девочка. Света показала ему язык и прибавила шагу.
Неожиданно рядом с ней притормозила большая черная машина. Дверца распахнулась, из машины выскочил худой мужчина с длинными, черными как смоль волосами, обхватил Свету поперек туловища и втащил ее в салон. Света пыталась вырваться, остервенело лягалась и даже укусила похитителя за руку, но он был гораздо сильнее, и очень быстро подавил ее сопротивление. На голову Свете надели мешок из плотной черной ткани, на запястьях защелкнули наручники. Машина резко сорвалась с места и набрала скорость. Рядом с девочкой раздался неприятный скрипучий мужской голос:
— Ты уверена, что л о она?
— На все сто, — отозвался женский голос, вкрадчивый и как бы мурлыкающий, — я ее тогда отлично разглядела.
— Да она же совсем пацанка!
— Да, но очень ловкая. В прошлый раз она от меня чудом увернулась…
— Скажи лучше, что ты просто дала маху! мужчина был явно недоволен. — Теряешь квалификацию! Мало того, что девчонку упустила, так еще и конверт куда-то пропал!
— Наверняка конверт у нее, — промурлыкала женщина, — а я из нее все что хочешь вытрясу, ты ведь меня знаешь! Вот посмотришь, как я с ней поработаю, тогда и скажешь, потеряла я квалификацию или нет!
Машина ехала всего минут десять, но Свете из-за неудобного положения, а еще больше из-за его унизительности эти десять минут показались вечностью. Наконец машина остановилась, что-то загудело — видимо, заработал мотор, открывающий ворота, после этого машина проехала еще немного и наконец окончательно остановилась. Дверца распахнулась, и чьи-то грубые руки вытащили Свету наружу. На голове у нее по-прежнему был мешок, поэтому девочка не устояла на ногах, споткнулась и упала на колени. Под ней был холодный и жесткий цементный пол, и при падении она больно ушиблась. Та же грубая рука дернула ее, не столько помогая подняться, сколько причиняя лишнюю боль.
Шилова Юлия
Березин Федор
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Елманов Валерий
Херберт Фрэнк