Чтение 14–й страницы книги ~Убийство напрокат~

"Какого черта! - мысленно озверела Надежда. - Задержалась-то всего на полтора часа. А муж так себя ведет, как будто до утра где-то гуляла..."

О поведении кота она вообще не захотела думать, с этим негодяем разборки будут завтра на свободе.

- Ну как хотите! - рявкнула она, хлопнула дверью и надолго удалилась в ванную.

Сан Саныч в глубине души ожидал, что Надежда придет с повинной головой, будет страшно извиняться, что опоздала к приходу мужа с работы, и тогда он пожурит ее слегка и простит. Жена же явилась до того агрессивной, что он слегка опешил. Однако ругаться не хотелось, да и кот дал понять, что следует сменить тактику.

Так что к выходу Надежды из ванной на столе стояли ее любимые конфеты, печенье и две чашки. Сан Саныч заварил ароматный крепкий чай и подвинул жене коробку.

- Ой, - оттаяла Надежда, - мои любимые...

- Могу я все же поинтересоваться, где ты задержалась? - мягко спросила муж.

Надежда Николаевна в принципе терпеть не могла вранья и сама старалась всегда говорить правду. Но она очень хорошо представляла себе, что с ней будет, если муж узнает правду - где она на самом деле была, с кем говорила и вообще - чем занималась последние несколько дней.

Все знают, что бывает ложь во спасение.

В данном случае речь шла о спасении Надеждиной жизни, потому что если муж узнает, то он ее просто убьет. Однако следовало врать как можно приближеннее к правде.

- Встречалась с одним человеком насчет работы, - безразличным голосом сказала она.

- Вот как? - Муж поднял брови. - И что же это за работа?

Надежда готова была поклясться, что муж хотел спросить, кто этот человек, а работа в данном случае была для него на десятом месте.

- Одна женщина, ты ее не знаешь, предложила устроить меня на работу, - проговорила она, тщательно подбирая слова, чтобы не ляпнуть лишнего, - там нужно для одного издательства редактировать тексты. Можно дома, - добавила она, видя, что муж нахмурился.

Узнав, что его обожаемая жена никуда не денется из дома и от кота, муж прояснил хмурое чело и поинтересовался, что за профиль у издательства.

- Ну, - вдохновенно врала Надежда, - там все несложно, дадут мне какой-нибудь сельскохозяйственный текст, например, "Как правильно выращивать кабачки" или из жизни вредителей сада и огорода...

Сан Саныч наконец сменил гнев на милость, и кот соизволил подойти к хозяйке и пару раз мурлыкнуть, так что в целом получился тихий семейный вечер.

Наутро Надежда проснулась, кипя от избытка энергии. Еще до ухода мужа на работу, она успела переделать кучу всяких мелких хозяйственных дел, когда же попыталась погладить кота, пристроившегося на кухонном диванчике поумываться, у нее из-под руки проскочили искры. Следовало срочно разрядиться.

Надежда выбрала для разрядки интенсивную умственную работу и углубилась в размышления.

Прежде всего, следовало признать, что вся ее деятельность зашла в тупик. Получалось, что убить журналистку всем было выгодно, но никто этого не делал. Методом исключения Надежда выяснила, что остался только один подозреваемый - некий Олег Петрович Кудасов. Но выходило, что именно Кудасову-то убивать журналистку не было никакого смысла: он привез девушку отдохнуть на дачу к близкому другу. И не его вина, что собралась на даче очень неподходящая компания, половина из которой мечтала видеть Ирину если не в белых тапочках, то хотя бы на больничной койке. Но только не Кудасов, потому что он имел на девицу виды - Надежда помнила, как он обнимает ее на одной из фотографий. И с чего бы ему вдруг захотелось ее убить? Непонятно.

Надежда Николаевна решила еще раз просмотреть фотографии из ноутбука.

Она снова взглянула на общий снимок.

У всех гостей покойного Ильи Константиновича по-прежнему был оживленный вид, но теперь, узнав об этих людях много нового, Надежда смотрела на них другими глазами, и это оживление показалось ей фальшивым и наигранным. Всех этих людей связывают сложные, двусмысленные отношения. Олег Петрович Кудасов обнимает Ирину Горностаеву, и ни он, ни она не знают, как мало осталось ей прожить.

На следующей фотографии бывший директор школы Сергей Иванович с ненавистью смотрит на Ирину. Теперь Надежда знает причину этой ненависти...

Она еще раз щелкнула мышью, и на экране появилась новая фотография.

Мужчины за низким, накрытым клетчатой скатертью столом играют в карты.

Олег Петрович, Сергей Иванович и Виктор.

Надежда внимательно вгляделась в снимок.

На стене, за спиной Виктора, висели большие настенные часы.

Увеличив этот фрагмент снимка, Надежда разглядела время, которое эти часы показывают. Двенадцать часов тридцать минут. Половина первого. "Половина первого? - мысленно повторила она. - То есть время смерти Ирины Горностаевой! Значит, этот снимок подтверждает алиби троих мужчин?"

Но Надежда перевела взгляд в правый нижний угол фотографии и ахнула.

Фотоаппарат Ильи Константиновича проставлял на каждом снимке точное время, и на этом снимке тоже стояло время - час тридцать. То есть половина второго!

Значит, часы на стене кто-то переставил.

Переставил, чтобы создать себе алиби. Ирина умерла в половину первого, так утверждали медики. Теперь Надежда знает, что она не просто умерла, а ее кто-то убил. То есть в половину первого этого человека не было на всеобщем обозрении, он в это время душил журналистку.

Для того он и переставил часы, чтобы все думали, будто в половину первого он играл со всеми в карты, хотя на самом деле это было в половине второго.

Но ведь смерть Ирины была признана естественной, то есть алиби никому не требовалось! Никому, повторила Надежда про себя, кроме убийцы. Потому что он-то отлично знал, что эта смерть не была естественной.

И тут перед внутренним взором Надежды Николаевны выстроилась стройная картина.

Все встало на свои места. Вот почему Илья Константинович понял, что в его доме произошло убийство! Он тоже сравнил время на часах и на фотографии и пришел к тем же выводам, как и Надежда, - понял, что убийца заранее создавал себе алиби... И вот зачем приезжал убийца на дачу после смерти хозяина - он хотел найти эти фотографии и уничтожить их...

Ему и в голову не могло прийти, что Илья Константинович спрячет снимки в компьютере, а что его шустрый племянник успеет так быстро продать дядин ноутбук.

Хотя, возможно, он и нашел снимки, распечатанные фотографии. И уничтожил их. Оттого и успокоился и не приезжал больше. Ведь это очень рискованно - приезжать на дачу.

Соседи могли заметить и вызвать милицию, опять же собака... Ах да, вспомнила Надежда, собаку же он нейтрализовал. Нина видела, как он тащил сонного Дика куда-то в лес. Возможно, он думал, что собака умрет, но не рассчитал дозу. Дик - крепкий здоровый пес, он очнулся и нашел дорогу домой. Кстати, как он там, надо бы Дика проведать... Но это позже.

А пока нужно решить более насущные вопросы. Теперь она знает, как Илья Константинович догадался, что у него на даче произошло именно убийство, а не несчастный случай. Но что это ей дает?

- Хорошо, - сказала себе Надежда, вздохнув и тряхнув головой, - оставим это до поры и попытаемся подойти к проблеме с другой стороны.

Кет, спавший на диване, на звук ее голоса приоткрыл один глаз. Хозяйка почесала его за ухом и продолжала думать.

Судя по рассказам, Ирина Горностаева была абсолютно беспринципной стервой. Но при этом способной журналисткой, припомнила Надежда слова Бориса Михайловича Рязанского, главного редактора газеты "Петербургский вестник". История с бывшим директором школы произошла больше года назад, история с Викой Топоровой - еще раньше. Ирина уволилась из "Петербургского вестника" и перешла.., куда же? Ах да. Рязанский же говорил - в "Балтийские ведомости". И работала там почти год. Или не там, потому что характер у нее был скандальный и долго на одном месте девица не задерживалась, искала, где лучше. Так не стоит ли Надежде попытаться выяснить кое-что насчет Горностаевой от коллег по работе? Потому что до сих пор она имела дело только с жертвами ретивой журналистки, если можно так выразиться. Правда, был еще Борис Рязанский... Но у Надежды сложилось впечатление о нем, как о не слишком чистоплотном человеке - эта история с гранатой и спортсменом Лямзиным... Рязанскому заказали ошельмовать Лямзина, что он и сделал. И прекрасно знал, что тот придет скандалить - не зря гранату держал в ящике стола...

Надежда Николаевна шагала в ногу с прогрессом, поэтому она живо отыскала в Интернете сайт газеты "Балтийские ведомости" и выяснила все адреса и телефоны.

* * *

Газета "Балтийские ведомости" не скрывалась за железной дверью в глухом переулке Васильевского острова. Она занимала целый этаж в крупном бизнес-центре "Аквариум", расположенном на набережной Невы напротив петербургской телебашни.

"Аквариум" вполне соответствовал своему названию: он представлял собой стеклянный куб, до самой крыши наполненный, как водой, деловой активностью. За его прозрачными стенами медленно, как декоративные сомики, проплывали важные неторопливые бизнесмены, шустро сновали, как нарядные вуалехвосты и золотые рыбки, их секретарши и прочие сотрудницы, стремительно перемещались, как бойцовые рыбки, сотрудники службы безопасности.

Надежда Николаевна Лебедева вошла в холл бизнес-центра и только было задумалась о том, как преодолеть первую полосу препятствий - охранника на входе, как вдруг к ней торопливо приблизилась худощавая женщина средних лет и нервным, близким к истерике голосом воскликнула:

- Ну где же вы? Ведь вас предупреждали, что являться надо не позже десяти, а сейчас уже четверть одиннадцатого! Ведь у нас у всех очень мало времени! Разве можно так относиться к своим обязанностям?

- Я, собственно, не понимаю... - начала растерянная Надежда, но незнакомка не дала ей договорить:

- Меня не интересуют ваши оправдания!

Некогда, некогда, только следующий раз, пожалуйста, не опаздываете! - И она чуть не силой подтолкнула Надежду к небольшой группе женщин приблизительно ее возраста, неуверенно жавшихся около проходной.

- Все пришли, - тем же нервным голосом сообщила старшая охраннику, - десять человек!

Охранник сверился со списком, пересчитал женщин и пропустил их через вертушку.

- А куда это нас ведут? - вполголоса поинтересовалась Надежда у ближайшей соседки, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

- Как это - куда? - удивленно переспросила та. - На инструктаж. А вы что, первый раз?

- Да... - замялась Надежда. - Я вместо подруги прииша...

- А! - Женщина понимающе кивнула. - Так подруга хоть объяснила, что делать придется?

- Да, в общем, не успела... - призналась Надежда Николаевна. - Сказала, что подработать можно, я, и согласилась, очень деньги нужны.

- Будем изображать благодарных жильцов, - сообщила новая знакомая.

- Это как?

- Очень просто. Нас нанял кандидат в депутаты. Его рекламная бригада будет снимать телевизионный сюжет о том, какой он белый и пушистый, а мы будем изображать жителей района и благодарить его за то, как много он для нас сделал. Я, например, должна сказать, что он на моем подъезде установил замечательную железную дверь с кодовым замком, а вот она, - женщина указала на мрачную приземистую брюнетку, - что он заасфальтировал пешеходную дорожку...

- Понятненько... - кивнула Надежда, вспомнив разбитый асфальт перед своим домом, и стремительно свернула в подвернувшийся на пути туалет. Ей совершенно не хотелось участвовать в рекламной кампании какого-то жулика.

Выждав несколько минут и уверившись, что "благодарные жильцы" удалились на безопасное расстояние, Надежда выскользнула в коридор и подошла к лифту. Она выяснила, что редакция "Балтийских ведомостей" расположена на четвертом этаже и нажала соответствующую кнопку.

Коридор четвертого этажа больше всего напоминал сумасшедший дом накануне ревизии.

По нему во все стороны носились взмыленные сотрудники с выпученными от озабоченности глазами. Периодически они хватали друг друга за руки и истерически вскрикивали:

- Когда будет материал для четвертой полосы? Или...

- Сколько строк в завтрашнем номере освободить под твою врезку? - или еще что-нибудь такое же, на взгляд Надежды, бессмысленное.

Во всем этом газетном муравейнике было только одно место, где местные сумасшедшие на какое-то время затихали: площадка рядом с урной в конце коридора, над которой красовалась табличка "место для курения". Здесь сотрудники редакции на какое-то время замирали, торопливо выкуривали сигарету, затем замечали несущегося по коридору коллегу и бросались на него, как орел на рябчика, с боевым кличем:

- Ты когда, наконец, сдашь свою статью?!

Надежда Николаевна, лавируя среди стремительно проносящихся газетных орлов, пробилась к месту для курения и сразу же обнаружила там несколько полноватую, коротко стриженную девицу без общего для всех газетчиков безумного блеска в глазах. Девица докуривала тонкую коричневую сигаретку и собиралась выкинуть окурок, когда Надежда возникла рядом с ней и протянула открытую пачку "Вог".

В принципе, Надежда Николаевна давно уже бросила курить, вняв бесконечным предупреждениям Минздрава, но иногда нарушала свой обет, поскольку ничто так не способствует разговорчивости, как совместно выкуренная сигаретка. Вот и сейчас, по дороге в редакцию, она запаслась пачкой приличных сигарет.

Девица благодарно кивнула и оглядела Надежду изучающим взглядом.

- Из бухгалтерии? - спросила она наконец, выпустив в потолок аккуратное облачко дыма.

- Не совсем, - уклончиво ответила Надежда, - вот устраиваться пришла, да только мне сказали, тут народ ужасный работает...

- Врут, - односложно отозвалась девица. - Кто это сказал? Психи - это да, все как один, ну вы и так видите, а так - ничего, народ неплохой, работать можно.

- А у меня соседка здесь работала, так говорит - ее одна девица чуть живьем не съела, Горностаева, - не знаешь такую?

- О! Горностаева - это да! - Девица выразительно округлила глаза. - Эта могла сожрать! Причем живьем и без горчицы! Да только вы не волнуйтесь, Ирки уже нету, она ушла. Уволилась.

- Как же так? - Надежда Николаевна изобразила удивление. - Обычно такие, зубастые пираньи, всех остальных выживают, а сами стоят на смерть, уволить их можно только посмертно...

- Правильно мыслите, - одобрила девица, - только Горностаева, она ведь с повышением ушла, а вообще история была та еще...

Надежда изобразила пристальное внимание, и ее новая знакомая охотно приступила к рассказу:

- Ирка Горностаева пришла к нам из "Петербургского вестника", это такая маленькая, нищая, зачуханная газетенка с тиражом полтора экземпляра. А до этого "Вестника" она вообще в какой-то заднице работала, где-то в медвежьем углу. Там читатели - три коровы и одна овца, так что сами понимаете, как она должна была рваться в большой город! А гонору при этом в ней - как будто только вчера из Нью-Йорка прилетела и до нас в "Тайме" вкалывала! Правда, надо признать - писала она неплохо, хлестко и выразительно, и еще у нее удивительное чутье на скандал было. Наверное, потому, что сама прирожденная скандалистка.

Она и из "вестника" к нам тоже на волне скандала приплыла - напечатала какую-то острую статейку, которую заметил наш главный. Правда, что-то там было с той статьей не так - то ли она не проверила факты, то ли никаких фактов и вообще не было, но кого это интересует?

Важно, что был скандал, а для газеты скандал - это все, это - тираж и интерес читателей...

В общем, взял наш главный Горностаеву, а сам, как назло, укатил в отпуск на Багамы. Ну она тут и развернулась на оперативном просторе! Каждому в редакции успела на любимую мозоль наступить! А когда ее пытались ввести в оглобли, она всем нагло отвечала: меня Иван Альбертович взял, и никому, кроме него, я не подчиняюсь!

Короче, все уже не могли дождаться, когда главный вернется. А он обычно больше двух недель никогда не отдыхал, а тут на целый месяц оторвался. Вот и поимел через это полный комплект неприятностей!

Девица выпустила в потолок очередное облачко, отдаленно напоминающее летающую тарелку, и продолжила:

- В отсутствие главного Горностаева никому отчета не давала, и никто не знал, чем она занимается. Когда начальник отдела, Захар Самсонович, подходил к ней с вопросами, она отвечала, что проводит журналистское расследование, и с результатами его своевременно ознакомит. И как раз перед возвращением главного притащила она наконец статью. Захар в это время улетел в Нижний Новгород, а ответственным выпускающим остался Славик Сеточкин. Он парень хороший, но не боец, и когда на него Горностаева наехала, не смог отбиться. Короче, пошла статья в номер. Наутро газета вышла - и у всех, кто в курсе, началась нервная почесуха. В общем, наша скандалистка тиснула материал про то, что большой благотворительный фонд содержится на средства известного уголовного авторитета и занимается тем, что отмывает для него деньги...

- А что, разве такого не бывает? - поинтересовалась Надежда.

- Очень даже бывает, - девица смерила ее насмешливым взглядом, - да только тот авторитет, про которого она написала, - на минуточку - учредитель нашей газеты! Главный, когда вернулся, - чуть от страха не окочурился!

Побежал к авторитету прощения просить, еле отмазался! С Захара стружку неделю снимали, а потом его убрали из начальников, Славика Сеточкина оставили курьером, а Горностаева, как всегда, - ушла со скандалом, хлопнула дверью и тут же устроилась на двойную ставку в "Невский курьер"!

- Это что - крупная газета? - спросила Надежда.

Девица посмотрела на нее с таким выражением, как будто у собеседницы на голове неожиданно выросли ветвистые оленьи рога.

- Спрашиваете! Самая крупная в городе...

Хотела бы я туда попасть! Но приличному человеку туда не пробиться, а вот скандалистка и стервоза вроде Горностаевой мигом устроилась!

"Впрочем, это ей не принесло счастья", - подумала Надежда, вспомнив, как закончилась журналистская карьера Ирины.

Она докурила сигарету, поблагодарила свою собеседницу и отправилась восвояси. Здесь ей делать было больше нечего - неусидчивая журналистка не в этой газете закончила свой трудовой путь.

* * *

Повторяя вслед за Ириной Горностаевой ее служебный путь, Надежда Николаевна весьма наглядно могла убедиться в быстром и неуклонном карьерном росте покойной журналистки.

Если "Петербургский вестник" размещался в нескольких тесных комнатках без вывески, а "Балтийские ведомости" занимали этаж бизнес-центра, то редакции газеты "Невский курьер" принадлежало целое шестиэтажное здание в историческом центре города. И здание это поражало своей помпезной архитектурой, напоминая то ли готический замок, то ли языческий храм, то ли огромную колокольню.

Проникнуть внутрь этого бастиона независимой печати не составило для Надежды никакого труда: вместо бравого охранника при входе сидела зябнущая старушка в меховом жилете, которая вязала непременные носки и разговаривала с уборщицей. Уборщица эта оставила недомытым холл, прислонила к стене швабру и горячо и хлопотливо излагала старушке-охраннице подробности своей житейской драмы:

- И ведь что ни вечер, так непременно пьяный приползает, чтоб его, паразита, паралич разбил! И ведь хоть бы когда перепустил - так нет, как поезд по расписанию! И непременно корми его, урода!

- Такая уж наша жизнь, - сокрушалась жалостливая старушка, - и ничего ты с этим, милая моя, не поделаешь!

Надежда проскользнула мимо мирно беседующей парочки, не вызвав у охранницы никакого интереса и взбежала по лестнице на второй этаж. Здесь лестница удивительным образом изгибалась, раздваивалась, и ее пролеты уходили в разные стороны.

Надежда Николаевна остановилась в задумчивости, не зная, какой путь выбрать, и в это время мимо нее пронесся коренастый мужичок с обширной лысиной и живыми выпуклыми глазами.

- Эй, вы здешний? - окликнула его женщина.

- В каком-то смысле, - отозвался мужичок, резко затормозив и обернувшись. - А в чем проблема?

- Тут племянница моя работала, Ира Горностаева, вы не знаете, в какой комнате?

Мужчина задумчиво пожевал губами и наконец сказал:

- Подниметесь по правой лестнице на четвертый этаж, пройдете по коридору и по следующей лестнице спуститесь на третий. Комната номер триста десять.

Выдав эту ценную информацию, он снова стартовал и через три секунды растаял в голубой дали.

- По правой лестнице на четвертый этаж... - бормотала Надежда, стараясь не забыть инструкцию. - Ну и построили лабиринт! Сначала вверх, потом снова вниз... Нет, чтобы сразу на третий!

Однако инструкция оказалась, верной.

Спустившись с четвертого этажа на третий, Надежда Николаевна оказалась в полутемном коридоре и увидела перед собой дверь с номером триста десять.

Толкнув эту дверь, она вошла в большую шумную комнату.

В первый момент ей показалось, что она попала на стадион в день решающего футбольного матча - такой здесь стоял непрерывный крик.

Затем, присмотревшись и прислушавшись, она поняла, что весь этот шум производят всего четыре человека, одновременно разговаривающие по телефонам. Правда, кроме них еще трещали два компьютерных принтера и еще какой-то странный прибор, при ближайшем рассмотрении оказавшийся допотопной кофеваркой.

Надежда Николаевна постояла на пороге, постепенно привыкая к окружающему шуму, и вдруг увидела, что, один из обитателей комнаты, толстый парень лет тридцати, с большим лягушачьим ртом и грустными глазами спаниеля, положил телефонную трубку и направился к кофеварке.

- Эй, юноша! - Надежда бросилась наперерез журналисту. - Можно вас на минутку?

- Смотря зачем, - отозвался тот, но тем не менее остановился и повернулся к посетительнице.

- Скажите, Ира Горностаева в этой комнате работала?

- Допустим, - осторожно ответил парень. - А вы по какому делу?

- Я - ее тетя, - сообщила Надежда и промокнула глаза носовым платком, - я приехала к ней из Заборска, а тут - такое несчастье!

- Откуда? - переспросил журналист. - Из Запорска?

- Из Заборска! - обиженным тоном поправила его Надежда Николаевна.

- А что - есть такой город?

- Уверяю вас! И Ира была оттуда родом.

- Никогда бы не подумал! Кофе хотите?

- Я кофе не пью, у меня от него сердцебиение и мысли всякие... - Надежда прижала руку к сердцу, как бы в подтверждение своих слов.

- - А это и не кофе, - журналист подставил одноразовый стаканчик, и кофеварка выплюнула в него порцию жидкой коричневой бурды, - так, отрава какая-то...

- А зачем же вы тогда ее предлагаете?

- Из соображений гостеприимства. Так что, правда, у вас от кофе мысли появляются?

А у меня что-то никаких...

- Так вы же сказали, что это не кофе...

Молодой человек поднял на Надежду печальные собачьи глаза и осведомился:

- И что же привело вас сюда из вашего Заморска?

- Заборска, - снова поправила его Надежда Николаевна. - А привела меня трагическая весть о кончине племянницы.

- Долго же до вас идут новости! - удивился журналист. - Что, почту к вам пешком доставляют? Ирку уж три недели как похоронили!

- Раньше я была занята, - отрезала Надежда, - а теперь нашла время и хочу разобраться.., с творческим наследием своей племянницы.

- С наследством, что ли? - Парень усмехнулся. - Так это без вас разобрались!

Честно сказать, и разбираться-то особенно не с чем было!

- И ничего не осталось? - ужаснулась Надежда. - Никаких вещичек.., так сказать, на память о любимой племяннице?

- Долго собирались! - Журналист пожал плечами.

- А жилплощадь? - Надежда понизила голос, как будто ее кто-то подслушивал, и изобразила крайнее волнение.