Чтение 14–й страницы книги ~Чемодан с видом на Карибы~

Она выскочила из комнаты, обследовала холодильник. Там было совершенно пусто. Видимо, утром муж подъел купленную Верой колбасу.

Самого мужа не было видно - наверное, успел убраться на работу. Впрочем, это было и лучше сейчас Вера не была готова к новому скандалу.

Пришлось одеться и бежать в ближайший магазин. Перед уходом она заглянула в комнату и ласково сказала псу:

- Подожди немножко, я вернусь через десять минут!

Рома поднял голову и проводил ее преданным взглядом.

Вера купила в круглосуточном магазине килограмм сырого фарша и вернулась домой. Открывая дверь, она почувствовала смутное беспокойство. Казалось бы, для него не было никаких оснований, но сердце билось тревожно, и руки дрожали мелкой противной дрожью.

Вера распахнула дверь комнаты.

Пес лежал не на прежнем месте, не на заботливо разложенной подстилке. Он переполз к самой двери и валялся на боку, бессильно отбросив в сторону лапы. При появлении Веры он с трудом поднял голову и заскулил. В глазах его было какое-то виноватое выражение.

- Что случилось, Ромка? - озабоченно спросила Вера, наклонившись к собаке. - Что с тобой?

Пес снова заскулил и повернул голову. Вера проследила за его взглядом и ахнула. Там, где полчаса тому назад лежал пакет с вишневым чемоданчиком, теперь было пусто. Вернее, там лежал пустой полиэтиленовый пакет с дурацкой надписью "Севзапмолоко". Этот пакет напоминал шкуру, сброшенную перелинявшей змеей.

Пес опустил голову и прикрыл глаза.

Вера поняла, что произошло в ее отсутствие.

Муж, который до того затаился у себя, не подавая признаков жизни, услышав, что она ушла, вошел к ней в комнату, чтобы украсть чемоданчик. Вера запоздало вспомнила, что во время ее вчерашнего телефонного разговора с Надеждой Николаевной в трубке раздался негромкий щелчок. Тогда она не придала этому звуку значения, а теперь догадалась - это муж снял трубку параллельного аппарата в прихожей.., он подслушал их разговор и понял, что в чемоданчике находится что-то очень ценное! Еще бы, они ведь говорили о деньгах!

И вот теперь он украл чемоданчик! Пес наверняка пытался помешать ему, переполз к двери, чтобы задержать похитителя, но был еще слишком слаб и ничего не смог поделать. Потому он сейчас чувствует себя таким виноватым!

- Не переживай, Ромочка! - проговорила Вера и погладила пса по крупной косматой голове. Рома ткнулся в ее ладонь горячим носом и лизнул в руку шершавым языком.

Вера тяжело вздохнула и положила перед измученным псом свежий фарш. Пес снова бросил на нее виноватый взгляд, как бы спрашивая:

- Это действительно мне? Но ведь я виноват перед тобой, я не оправдал твое доверие...

- Ешь, бедный мой, - Вера ласково потрепала его по загривку, - ты ничего не мог сделать!

Рома приподнял голову и принялся уплетать фарш. Еда исчезла в мгновение ока, как будто ее и не было. Пес разочарованно оглядел упаковку, вздохнул с сожалением и снова улегся.

Вера выглянула в коридор, обошла квартиру.

На этот раз мужа действительно не было.

- Мерзавец, - проговорила она, остановившись против двери. - Какой мерзавец! Как же я раньше не замечала в нем этого? И что же мне теперь делать? Чемоданчик чужой, у меня явно будут неприятности.., да и не только у меня!

* * *

Расставшись с Надеждой Николаевной, Кулик еще долго сидел за столиком в "Макдоналдсе". Он думал, и думы его были невеселы. Как всякий уважающий себя интеллигент, он занимался самобичеванием.

"Я ли это, - говорил себе Валентин Марленович, - я ли, всю жизнь считавший себя порядочным и даже интеллигентным человеком, докатился до самого настоящего преступления!

Я ли это, завсегдатай филармонии, постоянный посетитель вернисажей и театральных премьер!

Ведь я фактически соучастник кражи! Конечно, я не знал, что находится в этом чемодане, Лариса обманула меня, но незнание не освобождает меня от вины! Я должен был догадаться, должен был помешать ей, отговорить ее от преступления, а вместо этого стал ее послушным орудием.."

Подумав о любимой женщине, которая так подло предала его, так беззастенчиво воспользовалась его доверием, Валентин Марленович расстроился еще больше. Однако всласть погоревать ему помешали. Шаркая по полу мокрой шваброй, к его столику приблизился парень с забранными в косичку длинными волосами и довольно невежливо произнес:

- Эй, мужик, мы вообще-то закрываемся, так что шел бы ты вздыхать в какое-нибудь другое место!

Кулик, привыкший безропотно уступать любой, даже не очень большой силе, напоследок еще раз вздохнул, встал и покинул негостеприимный "Макдоналдс". Предложение пойти в какое-нибудь другое место он не принял всерьез: все такие места, которые работают "до последнего посетителя", были недоступны ему из-за дороговизны, точнее - из-за его более чем скромных финансовых возможностей. Поэтому Валентин Марленович побрел к дому, хотя ему сейчас и не хотелось находиться в четырех стенах.

Неподалеку от своего жилища Кулик встретил соседку Айседору Лукиничну. Старушка выгуливала своего фокстерьера, точнее, это шустрый Корвалан тащил ее за собой на поводке по своим любимым местам. Подслеповатая Айседора прищурилась и окликнула соседа:

- Валечка, а к тебе товарищ заходил! Спрашивал, когда ты вернешься.

- Товарищ? - удивленно переспросил Кулик.

Вот уж кого-кого, а товарищей у него отродясь не было. Был ли тому виной его характер, или просто так сложилась жизнь, но уж что есть, то есть.

- Такой высокий, с черными волосами, очень интересный... - сообщила старушка в явном оживлении.

Валентин Марленович похолодел. Высокий черноволосый красавец! Именно тот, который следил за ним на вокзале! Ну да, конечно! Ведь они - те, кто охотятся за чемоданом, - прекрасно знают, где он живет! Так что, потеряв его след, отправились сюда, чтобы подкараулить его возле дома...

- Что он сказал? - взволнованно спросил Кулик у соседки. - Что еще раз придет, или будет меня ждать?

- Ах ты, негодник! - воскликнула Айседора Лукинична, - стой на месте!

Разумеется, эти слова были адресованы не Валентину Марленовичу, а Корвалану. Фокстерьеру надоел скучный разговор хозяйки, и он потащил ее вперед, туда, где мелькнул знакомый. силуэт очаровательной персиковой пуделицы Лолиты.

- Вроде ничего не сказал, - откликнулась старушка на вопрос Кулика и засеменила вслед за непоседливым Корваланом.

Кулик резко развернулся, ссутулился и быстро зашагал прочь от дома. Возвращаться туда нельзя, нельзя ни в коем случае! Черноволосый злодей наверняка караулит его - либо в подъезде, либо где-нибудь поблизости в своей машине. И его намерения не оставляют никаких сомнений.. ведь это наверняка именно он убил ни в чем не повинного человека в больнице.., как же его... Укропова.

Вспомнив об Укропове, Валентин снова испытал укол совести. Ведь это он косвенно виноват в его смерти.., однако это чувство вины вовсе не значило, что Кулик сам собирается послушно идти в ловушку, сдаться своим врагам! Он страдал, но готов был еще побороться за свою жизнь.

Вокруг становилось все более безлюдно.

Изредка торопливо проходили припозднившиеся прохожие, и все чаще появлялись какие-то подозрительные личности, оглядывающиеся по сторонам с явной мыслью чем-нибудь поживиться. Валентин Марленович брел, не разбирая дороги и не обращая внимания на окружающие его опасности. Неожиданно перед ним возникли двое мужчин самого отталкивающего вида - заросшие до глаз щетиной, давно не мытые, облаченные в какие-то пестрые обноски.

- Эй, мужик, - хрипло проговорил один из них, - деньги есть?

- У меня мало, - немедленно признался честный Валентин.

- Давай что есть! - рявкнул злодей, страшно скривившись и перекатив под небритой кожей желваки.

Кулик понял, что его грабят, а если он окажет сопротивление, то могут и побить. Он полез во внутренний карман куртки и протянул грабителю всю свою небогатую наличность. Тот схватил деньги, и оба злодея моментально исчезли.

Кулик перевел дыхание: кажется, бить его не будут.

Он прибавил шагу, чтобы поскорее уйти из опасного места, но дальше все было также пусто и безлюдно. Прошло несколько минут, и сзади донеслись быстрые шаги. Судя по звуку, шли по меньшей мере два человека. Кулик пошел еще быстрее, и шаги за спиной тоже участились. Он побежал. Преследователи тоже перешли на бег, и их шаги понемногу приближались.

Валентин юркнул в какую-то подворотню, забился в угол и затих. Шаги замерли, дверь скрипнула. Преследователи тоже вошли внутрь.

- Тута он, - послышался знакомый хриплый голос, - я видал, как он в эту параднуху завернул...

Кулик задрожал от страха: те двое, которым он отдал свои деньги, подумали, что у него есть еще что-то, или просто решили добавить к деньгам еще и моральное удовлетворение, побив его.

Совсем близко от него чиркнула спичка, и неровное пламя осветило страшную небритую физиономию.

- Эй, мужик, - прохрипел злодей. - Ну, насилу мы тебя нашли! Ты деньги давал?

- Это все, что у меня есть... - дрожащим голосом сообщил Валентин Марленович.

- А раз деньги давал, так и выпьем вместе, - миролюбиво закончил страшный человек. - У нас все по-честному!

Кулик облегченно перевел дух. Кажется, бить его пока не собирались.

Новые знакомые привели Валентина в теплый подвал, освещенный слабенькой лампочкой.

В подвале имелось несколько ящиков, заменявших столы и стулья, а также большой продранный в нескольких местах матрас. Обитатели подвала поставили на один из ящиков бутылку с подозрительной мутной жидкостью, и даже извлекли из своих закромов единственный граненый стакан. Стакан дали Кулику, как гостю. Ему плеснули содержимого бутыли, и один из хозяев, более разговорчивый, провозгласил тост:

- За знакомство!

Валентин Марленович влил в себя жидкость, и ему показалось, что его внутренности обожгло расплавленным свинцом.

"Это закономерно, - подумал он, - именно этим я и должен был кончить! Если я стал соучастником преступления, то в конце концов умру в грязном подвале, выпив какую-то отраву в компании грязных бомжей..."

Однако он не умер. Наоборот, выпитое зелье немного успокоило Кулика, и внушило новые, более жизнерадостные мысли.

"А чем, в конце концов, эти люди хуже меня? думал Валентин Марленович. - Ведь у них тоже есть душа, они тоже думают и страдают!"

Его раздумья прервал общительный бомж.

- Коли уж мы за знакомство выпили, так надо, ясное дело, познакомиться. Я вот, к примеру Гусь, а он - Ворона, а тебя как кличут?

- Кулик, - представился Валентин Марленович.

- Ну, это ж надо! - обрадовался Гусь, - как мы тут хорошо подобрались! Одни птицы! Гусь, Ворона да Кулик! За это непременно надо выпить!

Он снова плеснул Кулику изрядную порцию мутного пойла. Валентин попробовал было отказаться, заявив, что знает свою норму, и эта норма как раз исчерпалась, но неразговорчивый Ворона так сердито сверкнул на него маленькими острыми глазами, что Валентин преодолел естественную брезгливость и выпил вторую порцию подозрительного напитка. От этой порции его вдруг одолела удивительная жалость к самому себе. Валентин Марленович пригорюнился, подпер щеку кулаком и горестно проговорил:

- Все мои несчастья происходят от женщины...

- Это точно, - поддержал его словоохотливый Гусак, - от баб все как есть неприятности!

Исключительно от них! Вот я, думаешь, всегда в этом подвале гужевался? Нет, брат, шалишь!

Я раньше как барин в собственной квартире проживал! В теплой, брат, квартире с раздельным санузлом!

Сделав паузу, чтобы собеседник мог вполне оценить его былое могущество, Гусак продолжил:

- Жить бы и радоваться, так вот поди ж ты, сам себе устроил геморрой! Познакомился с женщиной. Приличная такая с виду женщина, посуду вместе сдавали. Она мою авоську стерегла, покамест я за пивом отходил. Ну, познакомились, я ее к себе пригласил, слово за слово, в общем, осталась она у меня жить. Все вроде чин-чинарем, утром пивка поднесет, днем иногда за хлебом сходит, если уж сильно приспичит. Зинкой звали.

Гусак перевел дыхание, отхлебнул еще немного из заветной бутыли и продолжил рассказ:

- Только раз пошел я за вином, возвращаюсь а у Зинки мужик сидит. Она говорит: познакомьтесь, Вова, - это меня раньше Вовой звали, познакомьтесь, это брат мой двоюродный из Вышнего Волочка. Ну, брат так брат, тем более, что у него с собой и выпить было. Несколько дней пожил у нас ее брат, не выгонять же родственника, ничего, кстати, мужик оказался, а потом я опять отлучился, за пивом на этот раз, прихожу - а у Зинки вроде как другой мужик сидит. Я спрашиваю - как же так? А Зинка отвечает: это, говорит, двоюродный мой брат. Дак ты что, - говорю, - тот же совсем другой был?

Так то, - отвечает, - был из Вышнего Волочка, а этот - совсем наоборот, из Торжка. Но тоже двоюродный. Ну, этот у нас тоже остался, не прогонять же родственника, а первый после опять все-таки вернулся, не доехал до своего Вышнего Волочка, ссадили его с поезда под Конотопом. Потом еще один появился, из Приднестровья. У них там вроде горячая точка, так вот его слишком припекло. Оказалось, очень у Зинки родни много. По всему, это, бывшему Союзу нерушимому. Немного как бы уже тесновато стало, хоть и раздельный санузел, а все же иногда в очереди стоять приходилось. Особенно когда тетка Зинкина приехала из Мариуполя со своими детьми и племянниками. Но что уж тут поделаешь - родня, она и есть родня. Только потом я как-то выпил что-то не то, или просто перебрал малость, просыпаюсь, а надо мной здоровый такой мужик стоит, с черной бородой, и сердито так говорит, чтобы я, значит, прекращал придуриваться и освобождал его жилплощадь...

Гусак, видимо, переполнившись эмоциями, замолчал, затем снова отпил волшебной жидкости и вернулся к своей печальной повести:

- Я ему вежливо так возражаю, что первый раз его вижу, а жилплощадь это как раз моя. На что он мне сует бумагу, по которой выходит, что я поменял свою законную квартиру на отдельно стоящее здание по адресу улица Неунывающих, дом одиннадцать "А". А в моей законной квартире проживает теперь гражданка Зинаида Редутова. Я тут немного очухался и зову Зинку. Она появляется с сильно побитой личностью. Вообще-то, она и завсегда с подбитыми глазами ходила, то с левым, то с правым, а то и с обоими, для симметрии. Дело житейское, поспоришь иногда о погоде или о чем другом, но тут у нее просто синяк на синяке. Смотрит на меня Зинка своими сильно побитыми глазами и говорит: "Ты с ним лучше не спорь, у него больно рука тяжелая". А кто же это, спрашиваю, такой? "А это, - отвечает Зинка, - законный мой муж Акоп Редутов. Очень, между прочим, решительный человек и в прошлом - полевой командир. Так что когда он узнал, что мы с тобой здесь совместно проживали, очень недоволен был. И ты с ним не спорь, а то как бы чего не вышло". Этот мужик кивает, и зубами скрипит, и говорит, чтобы я скорее покидал его жилплощадь и отправлялся по месту прописки, на улицу Неунывающих. А как же, я спрашиваю, будет со всей Зинкиной родней, со всеми этими двоюродными братьями и прочими тетками? А он мне, этот законный Акоп Редутов, на это отвечает, что к ним у него претензий нет, поскольку они жильцы и плату за проживание аккуратно вносят.

Гусак вздохнул, допил остатки из бутыли и" снова продолжил:

- Короче, отправился я, как было ведено, на эту самую улицу Неунывающих и стал всех расспрашивать, где же находится дом одиннадцать "А". Никто из жителей мне ничего сказать не мог, пока не повстречался дворник Муса Ибрагимович. Он-то мне и объяснил, что дом номер одиннадцать есть, и дом номер двенадцать тоже имеется, а номер одиннадцать "А" - это трансформаторная будка, и я в ней могу временно поселиться, ежели помещусь, да только не очень чтобы заживался, поскольку уже имеется распоряжение эту будку снести, как устаревшую И правда, через неделю мою будку снесли, только я не очень сильно переживал, потому как я в нее все равно не помещался, либо ноги снаружи оставались, либо голова. Так что после я уж бомжую, вот с Вороной скорешился, подвал этот нашли, а тут ничего, жить вполне можно, хоть и не раздельный санузел...

- А можно считать, что и раздельный, - заговорил наконец Ворона, - ты, скажем, можешь в левый угол по своим делам ходить, а я - в правый.

"А я-то расстраивался, - подумал Валентин Марленович, выслушав историю своего нового знакомого, - разве мое горе может сравниться с его? Он лишился всего, что имел, и при этом не ропщет, не ноет! Вот у кого я должен учиться терпению и выдержке - у народа! А я раскис, жалуюсь на судьбу. нет, нельзя опускать руки!

Главное - оставаться человеком, жить в ладу со своей совестью! Главное - не совершать недостойных поступков! А я, можно сказать, обокрал честного человека.., украл чемодан, как выяснилось, с деньгами.., конечно, я не знал, что в нем находится, но незнание, как известно, не освобождает..."

- Так что твоя, брат, правда - все несчастья через них, через баб проистекают! - снова прервал его раздумья Гусак. - Вот видишь ты, какой у нас Ворона смурной да неразговорчивый?

А вот как ты думаешь, отчего такое?

- Ну, и отчего же? - вежливо поинтересовался Валентин.

- Будешь смурной, - нехотя проворчал Ворона, - когда тебя собственная жена похоронит!

- То есть как это похоронит?

- В вот слушай... - Ворона откашлялся и начал:

- И я тоже не всю жизнь по подвалам мыкался.., то есть как раз всю свою первую жизнь прожил я с женой и с тещей в двухкомнатной квартире имени Никиты Сергеича Хрущева. Жена у меня была в милиции паспортистка, теща - так себе, зараза районного значения, а сам я работал на заводе имени Клонова слесарем механосборочных работ. Жил я себе да поживал, примерно как все, выпивал, конечно, но не больше прочих. Теща, правда, исключительно плешь проедала - и такой-то я и сякой-то, и зарабатываю мало, и пью как мелитопольский сапожник., ну, опять-таки, все как у всех. Только один раз купил я в ларьке бутылку "пшеничной", выпил культурно, под соленый огурчик, у себя на кухне, и больше ничего не помню. Потом просыпаюсь, и как бы не у себя в кровати. Жестко как-то, и пахнет нехорошо, как в гидролизном цеху, и самое главное - холодно, прямо зуб на зуб не попадает.

Ворона поежился, как будто вспомнив тот давний холод.

- Пробую это я одеяло на себя натянуть, а никакого одеяла и нету, одна простыночка тонюсенькая, с черным клеймом. Я приподнялся, вокруг поглядел - а вокруг меня вроде стоят кровати, и на них люди, как я, простынками прикрытые. Ну, тут я подумал, что Нинка меня в вытрезвитель определила. Встал я - ноги босые, а пол холодный, каменный, подошел к соседу, окликаю - мужик, где здесь санитары, хоть бы одеялко байковое принесли, а то околеть можно от холода! А сосед-то молчит, простыней прикрылся, и ни гу-гу! Я простынку потянул, а это и не мужик вовсе оказался, а старуха, и мертвая!

- Мертвая? - испуганно переспросил Валентин Марленович.

- Мертвее не бывает! Вся уже синяя, и холодная, и бирка к ноге привязана! Тут уж я глаза-то протер - гляжу, а это ж я в покойницкой, и вокруг стоят каталки с мертвяками! Я простыней обмотался, чтоб срам прикрыть, и в соседнюю комнату вышел. А там санитары сидят, чистым спиртиком лечатся. Меня как увидали, так прямо с табуреток попадали. Один верующий попался, крест из-под халата вытащил, "свят, свят" бормочет. А я на столе у них спирт увидал, стопочку хлобыстнул - чтобы с холоду не окочуриться, ну и вообще, здоровье поправить. Санитары как увидели, что я к спиртику присосался - успокоились. Если пьет - значит, живой человек. Стали меня спрашивать, как да что, а я-то еще меньше их знаю, сам хочу понять, как в мертвецкой оказался. Слово за слово, оказалось, что Нинка моя "скорую" вызвала, там не разобрались, за покойника меня посчитали и в морг привезли. Санитары мне еще спирту плеснули для полного оживления, а потом и спрашивают, что я дальше делать собираюсь. Как что, - говорю, - отправлюсь по месту прописки, небось жена горюет, да и на работу скоро идти, месячный план выполнять. Они ничего мне не сказали, только переглянулись. Одежу кое-какую нашли, по размеру подходящую, только с обувью некомплект, пришлось в белых тапочках идти.

Ворона сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжил:

- Прихожу это я домой, звоню, как водится, своим персональным звонком. Теща мне дверь открывает, и сразу - хлоп в обморок! Понятное дело, кому ж это понравится, когда покойник из морга домой возвращается! Я ей и объяснить ничего не успел. Ладно, думаю, после разберусь, пускай пока полежит, прохожу мимо тещи на кухню. А там сидит моя Нинка в халате и чай пьет, а напротив нее мужик, и что характерно, в моей пижаме и в моих домашних шлепанцах! Я, понятное дело, расстроился, собрался этому мужику рыло начистить, только он быстрее подсуетился. Я на пол - бряк, и ручки-ножки в стороны, а Нинка моя надо мной встала и провела разъяснительную беседу. В том смысле, что я уже не человек, а одна видимость, потому как на меня уже свидетельство о смерти выписали. Где причина смерти указана - отравление некачественным алкоголем, чего я и заслуживаю. И на этой жилплощади я тоже уже не прописан, все документы законным порядком оформлены. Нинке, как паспортистке милицейской, навстречу пошли - в ускоренном порядке оформили. Так что мне лучше не очень выступать, а то похоронят они меня на законном основании. А мужик этот, что в моих тапках чай пил, оказался большой начальник и милицейский майор, и у нее, у Нинки моей, с этим майором большое и светлое чувство, так что опять же, лучше мне не выступать и проваливать подобру-поздорову, а то как бы хуже не было. Я уж хотел сказать, что куда уж хуже, дальше морга деваться некуда, да только чего-то застеснялся и смолчал. А майор милицейский меня за шкирку приподнял и на лестницу выкинул. "Скажи спасибо, - говорит, - что в мусоропровод не сую, боюсь, что не пролезешь и трубу своей фигурой заткнешь!"

Я ему, правда, на это возразил, что мусоропровод - он больше для ментов подходит, то есть для мусоров, только зря я это мнение при себе не оставил, майор сильно разозлился и ногами меня немного попинал.

Короче, пришел я в себя некоторое время спустя, и решил как-нибудь устраиваться - надо же где-то жить, да и на завод имени Клонова пора, а то план месячный горит синим пламенем. Пошел я в жилконтору, девушке в окошке говорю, так и так, по ошибке меня выписали, как мертвого, когда вот же я - живой. Она однако мимо меня смотрит и паспорт требует. Я ей начинаю объяснять, что паспорта не имею, поскольку он у меня изъят в обмен на свидетельство о смерти, а она меня тогда вообще видеть перестает и говорит: "Следующий!"

Тогда пошел я на родной завод имени Клонова. На проходной меня, понятное дело, завернули, поскольку пропуска нет, а в отделе кадров начальник мне в понятной форме объяснил, что пока у меня нет прописки, никак они меня обратно взять не могут. А тем более, если я вообще по документам числюсь покойником.

"Это представь, - говорит, - что будет в цеху твориться, если возле станков покойникам стоять разрешим!"

И тоже меня перестал видеть, в коридор выглянул и позвал следующего. Так что с тех пор я так в покойниках и числюсь. И вообще-то, как выяснилось, оно и к лучшему, потому что никто не зудит, и жить можно как душа просит, без излишнего нервного напряжения.

Валентин Марленович хотел сказать своим новым знакомым, что очень понимает их трудности и горячо им сочувствует, но к этому времени действие мутной подозрительной жидкости достигло своего максимума, и он повалился на бок и забылся тяжелым беспокойным сном.

* * *

Вера металась по квартире, как раненый тигр. Таким образом она пыталась выпустить злость, бушевавшую внутри. Самое интересное, что злиться можно было только на себя - на свою глупость и доверчивость. Ведь знала же, 1 что из себя представляет ее муженек, ведь три дня назад спала у нее с глаз розовая пелена и перестала она считать себя самой счастливой женщиной на свете! Надо отдать ему должное: он так разъярился, когда узнал, что Вера за ним следила, что высказал ей все что думал, не выбирая выражения. Впрочем, в этом смысле он никогда особенно не стеснялся. Конечно, потом, надо думать, он пожалел, что так глупо сорвался, но Вера-то уже поняла, что он за фрукт, и как к ней на самом деле относится. Олегу, конечно, было бы лучше, чтобы она и дальше продолжала играть роль сладкой дурочки, с такой весьма удобно - приласкал чуть-чуть, и снова она готова служить верой и правдой, да еще и благодарить судьбу за то, что ей достался такой замечательный муж!

Но не вышло, тогда он решил дать себе волю.

А Вера хоть и ожидала от него какой-нибудь гадости, но не до такой же степени!

Вера споткнулась о галошницу, ушибла коленку и заплакала от обиды. Из бабушкиной комнаты раздался вой, - Ромка ей очень сочувствовал, но у него не было сил выползти в прихожую и покусать всех Вериных врагов.

И в это время раздался требовательный звонок в дверь. Пуганая ворона, как известно, куста боится, так что Вера затаилась в прихожей. Сначала она подумала, что вернулся муж, но тут же отогнала от себя эту мысль. С чего бы ему возвращаться? Чемодан не оправдал его ожиданий, и он решил вернуть его на место? Вряд ли. И потом, у него есть свой ключ.

Потом Вера вспомнила про вчерашнего красавца брюнета, что пытался затащить ее в свою машину с самыми преступными целями, и обмерла от страха. Неужели злоумышленник явился по ее душу? Тогда ни в коем случае не открывать!

Звонок повторился снова, причем ясно было, что звонившему нечего стесняться и некого бояться, ему просто очень нужно повидать хозяев квартиры. И тогда Вера почти уверилась, что это звонит соседка Розалия Яковлевна, которой приспичило немедленно обсудить вчерашнее поведение Олега и дать Вере несколько полезных советов. Розалия Яковлевна очень любила давать практические советы по поводу семейной жизни, хотя сама замужем никогда не была.

Вера тяжко вздохнула и распахнула дверь, потому что в глазок был виден только неясный женский силуэт. На пороге стояла ее недавняя знакомая Надежда Николаевна.

- Вы? - ахнула Вера.

- Картина называется "Не ждали", - хмыкнула Надежда и, мягко отодвинув Веру, прошла в прихожую.

- Ты уж извини, что я так настойчива, - сказала она, - но я к тебе не в гости, а по важному делу. Кулик вчера так разнервничался, что чемодан пропал, так я уж решила с утра пораньше его забрать и ему передать, а потом пускай он , сам с ним разбирается.

Вера издала какой-то звук, из чего Надежда Николаевна смекнула, что с чемоданом не все ладно. Глаза у нее потемнели, она спросила излишне резко:

- Вера, где чемодан? Он у тебя?

На крик отреагировал только пес в комнате, Он рыкнул и даже пытался залаять. Надежда подняла брови, она отлично помнила, как вчера Вера жаловалась, что муж не разрешает ей заводить никакого домашнего животного.

- Это у тебя муж там лает? - осведомилась Надежда Николаевна, не дождавшись объяснений, Вера молча распахнула дверь в бабушкину комнату. Надежда направилась было в комнату, но остановилась на полпути, сняла пальто и сапоги, сама нашла домашние тапочки, хотя Вера и махнула рукой, чтобы она не заморачивалась, не до того, мол, теперь.

В комнате Надежда внимательно осмотрела собаку. Ромка хоть и глядел недовольно, но дал почесать себя за ухом. Вера нехотя дала пояснения, как Ромка попал к ней и отчего у него перевязана лапа.

- Ну? - наконец спросила Надежда. - Все-таки, где чемодан?

- Он его украл, - выдавила из себя Вера, ей было ужасно стыдно.

- Подробнее, - строго приказала Надежда.

- Понимаете... - начала Вера, потом быстро-быстро заговорила и выложила все насчет чемодана, мужа, его вчерашнего пьянства и Вериного сегодняшнего пробуждения.

- Так-так, - медленно проговорила Надежда Николаевна и отошла подальше от Веры, потому что ей захотелось вздуть эту тетеху как следует, - стало быть, муж-подлец украл чемодан, а ты куда смотрела?

Вера молчала, полностью сознавая свою вину, отчего Надежда еще больше разозлилась.

- Ну и что я скажу теперь Кулику? - вскричала она. - Получается, что это я - воровка, мне доверили вещь, а я ее не уберегла.

- Ну и держали бы ее при себе! - закричала Вера. - А вы мне его подсунули! Дыра у нее, видите ли, на колготках, с дыркой бы пошла, не рассыпалась!

В принципе упрек был справедлив, но Надежда его не приняла. Пока она обдумывала, что бы Вере сказать в ответ, та вошла в раж и заорала:

- Это вы меня в это дело с чемоданом втянули!

- Ну-ну, - усмехнулась Надежда, - ты сама себя втянула. Кто оказался свидетелем смерти Кати? Не следила бы за мужем, так и не оказалась бы замешанной.

- И вы туда же! - охнула Вера. - И так-то мне тошно...

Надежда отмахнулась от нее и подняла с пола - отвертку. Самую обычную отвертку, не новую, с потертой деревянной ручкой. Надежда повертела ее в руках, потом наклонилась и полезла под бабушкину кровать.

- Что вы там делаете? - рассеянно спросила Вера.

Надежда бурчала что-то невнятно, потом вылезла наружу.

- Твой муж во многом прав! - заявила она злорадно. - Ты не слишком хорошая хозяйка, под кроватью полно пыли!

В доказательство она громко чихнула и потрясла в воздухе молотком с такой же потертой деревянной ручкой, как и у отвертки.

- Как здесь оказались инструменты, ты конечно не знаешь?

- Понятия не имею! - Вера вызывающе пожала плечами.

- А вот я знаю! Твой муженек открывал ими кейс! Замок там кодовый, так он просто сбил его и все.

- Мерзавец! - вспыхнула Вера.

- А я вот, знаешь, жалею, что сама этого не сделала, - призналась Надежда, - тогда бы точно знала, что там такое в этом чемодане лежит...

Но вот как он узнал, что там что-то ценное? Надеюсь, ты ему не говорила?

- Я ему ничего не говорила, - угрюмо ответила Вера, - не в таких мы теперь отношениях.., но вот по телефону мы с вами вчера это обсуждали.