Чтение 14–й страницы книги ~Черта с два!~

- Саш, меня в тюрьму посадят? - спросил он тихо. Я подумала, потом попросила:

- Посмотри-ка на меня. Это я убила обоих. Я. А ты никогда не стрелял и забудь об этом. Они были плохими людьми, они хотели нас убить, что мы еще могли сделать? - Я погладила его спину и добавила: - Ты молодчина. Без тебя нам бы не выкрутиться.

- Я так испугался... Когда этот гад тебя ударил... Я даже не помню, как нажал на курок. Я просто испугался, и револьвер как-то сам выстрелил... - Денис поежился и вдруг сказал: - Саша, что это?

Я провела рукой по свитеру и только тогда сообразила, что он насквозь пропитан кровью.

- Он тебя ранил, да? - испуганно зашептал Денис, левое веко у него стало дергаться, я протянула руку и коснулась его лица.

- Все нормально. Зацепил немного, с перепугу я даже не почувствовала. Кончай трястись, не умру же я... лучше поищи аптечку.

Денис полез на заднее сиденье, а я прикрыла глаза. Во рту было сухо, голова кружилась, боль в боку стала ноющей, надсадной.

"А что, если я умру? - с ужасом подумала я. - Ночью, во сне, а Денис проснется утром рядом с трупом... у него и так глаз дергается..."

- Нашел, - обрадовался он, возвращаясь на сиденье рядом со мной, руки его дрожали, он кусал губы, но в общем держался молодцом.

Я стащила свитер и осмотрела свой бок... Господи боже... Неужели там во мне и правда пуля? Нет, тогда бы я умерла. Но ведь не все умирают сразу... и крови-то сколько... самое время упасть в обморок. Один раз я уже видела себя окровавленной: лет двадцать назад, в пионерском лагере. Я умудрилась встать на разбитую бутылку и разрезала пятку, бежала к пионервожатой, оставляя на пути кровавый след. Именно это меня и доконало, я хлопнулась в обморок, радуясь возможности ничего вокруг не видеть. Сейчас было самое время сделать то же самое. Но рядом сидел Денис, а не пионервожатая, и об обмороке нечего было и мечтать.

- Пуля прошла вскользь, - с умным видом заявила я. - Повезло, только задело слегка.

"И откуда во мне столько крови? Говорят, в человеке литра четыре, не больше, а из меня, верно, целое ведро вылилось: и тут не как у людей". Я скомкала бинт и стала аккуратно вытирать бок, челюсти сводило от боли. Через несколько минут кровь я немного смыла, но рана теперь выглядела еще ужаснее. Я точно знала: ее надо чем-то обработать, иначе будет заражение и я умру.

- Найди стрептоцид, - попросила я Дениса, чтобы отвлечь его от созерцания моих ран и чем-то занять. Таблетки нашлись, я растолкла их и посыпала рану. Смотреть на свой бок было невыносимо до тошноты. Как люди могут работать хирургами? Ужас какой!.. "А что, если все это начнет гнить и воспаляться, не помню, как данный процесс правильно называется... А если там во мне действительно пуля, что она будет делать? Конечно, не пуля что-то будет делать, а как все это будет происходить? Я умру сразу или какое-то время смогу двигаться, постепенно теряя силы? Мальчишку надо куда-то пристроить. Уехать километров за триста, сейчас каникулы. Денис выглядит совершенно больным, пойти к врачу, если повезет, его положат в больницу... А что дальше? Да не знаю я, что дальше... Если я вот так загнусь на его глазах, будет лучше?"

"А чего это тебе загибаться? - спросил невесть откуда возникший внутренний голос. - Пуля, может, есть, а может, и нет, наверное ты не знаешь, и вообще в медицине ты дура дурой. Рану надо обработать спиртом или водкой, на худой конец, и перевязать. Вполне возможно, что ты дотянешь до глубокой старости. От нытья толку никакого, лучше успокой мальчишку и ложись спать".

- Помоги мне забинтовать все это, - попросила я Дениса. Он охотно принялся за дело, руки его дрожали, но и я тряслась, после пережитых ужасов - это в пределах нормы.

Я надела чистую футболку, запас свитеров кончился, но в машине было тепло, велела Денису развесить вещи и обувь пристроить ближе к печке, а сама занялась трофеями. Вид оружия вызывал нервную дрожь, и я поскорее отложила его в сторону, а вот бумажники будили живой интерес. Не то чтобы я обнаружила в них что-то очень важное, главное, что Денис, видя меня потрошащей чужую собственность, успокоился. Правда, спросил пару раз:

- Саш, ты как?

- Нормально, - попытавшись придать голосу некоторое удивление, ответила я. Он приглядывался ко мне, а я стискивала зубы и вытирала со лба испарину, стараясь делать это незаметно. Поэтому возня с бумажниками была очень кстати.

В общей сложности я набрала девятьсот долларов, пять сотен российскими и икону Богородицы в серебре. Она была завернута в замшу и лежала в одном из отделений кожаного бумажника. Я тщательно осмотрела икону, вещь старинная и явно дорогая. Интересные люди за нами охотятся, пинать женщину, храня у груди лик Божьей Матери, чересчур затейливо для моего разума. Ладно, о вкусах не спорят.

Я нашла два паспорта, из которых узнала имена покойников и их адреса, а также место работы одного из них: в бумажнике лежал пропуск. Пинавший меня Юра работал охранником на мясокомбинате. Водительское удостоверение и документы на машину я тоже просмотрела. От "Опеля" придется избавляться, а жаль: хорошая машина. Никогда раньше не приходилось садиться за руль такой красавицы, обидно, что повод для данного события такой невеселый.

Денис убрал оба бумажника в "бардачок", и я попробовала пошевелиться, очень неудачно, кстати, и сказала:

- Давай спать.

Устроив себе вполне комфортабельное ложе, мы легли, я, правда, взвыла и вроде бы побледнела, потому что Денис опять испугался.

- Ты не обращай внимания, - посоветовала я. - Сам знаешь: палец обрежешь - и то больно. А здесь выдрало целый кусок. Оттого и болит, а я несдержанная и вою. Но от этого не умирают, и беспокоиться совершенно не о чем. Через пару дней все будет отлично.

Он не очень поверил, но вроде бы успокоился, лег и только тут обратил внимание на телефон, да и то потому, что тот неожиданно ожил.

- Что это? - насторожился Денис, тыча пальцем, а я, подумав немного, решила проявить любопытство. Мужской голос позвал:

- Юрик?

Я подумала, стоит ли отвечать, пока я думала, мужчина нетерпеливо повторил:

- Юрка, где вы?

На меня вдруг напало озорство, и я ответила:

- Его здесь нет.

- А ты кто? - слегка опешил он.

- А ты? - спросила я.

- Слушай, деточка, скажи Юрику, что я ему за такие шутки рога пообломаю...

- Это вряд ли, - заметила я. - Обламывать что-либо Юрику совершенно глупо и даже противоестественно, и лучше вам эту идею оставить.

Он немного повысказывался нецензурно и спросил:

- Идиотка припадочная, где Юрка?

Я фыркнула, смеяться было больно, оттого выходило веселое повизгивание, а озорничать хотелось все больше и больше - видимо, сказывалось пережитое волнение и общая тенденция моего мозга потихоньку съезжать на сторону.

- Почему бы нам не познакомиться? - спросила я. - Как вас зовут? У вас приятный голос.

- Где Юрка? - теряя терпение, рявкнул он и кое-что присовокупил. А меня уже несло:

- Как вы относитесь к авторской песне? Например, к таким словам: "Но толстая Кармен достала первой свой "кольт", и над столами в морге свет включили".

До него дошло, он вроде бы лишился дара речи, потом длинно и грязно выругался.

- Знакомиться будем? - переждав припадок, спросила я.

- Я с тобой познакомлюсь, - пообещал он. - Я тебя живой в землю зарою.

- Достань меня, придурок, - предложила я, моему озорству просто не было удержу.

Денис сидел рядом и восхищенно таращил глаза, хотя должен был бы дрожать от ужаса. Что должна была делать я - по-прежнему не ясно. Представиться тип так и не захотел, пообещал тихо, но с большим чувством:

- Мы с тобой встретимся.

- Где угодно, когда угодно, - ответила я, пытаясь определить, из какого источника почерпнула эту фразу.

- Хорошо сказала, - кивнул Денис. - Это кто был?

- Думаю, ребятки Меченого, того, с фотографии. Логинов приказал найти пленку, и они за нами охотятся.

- Ясно, - кивнул Денис.

- Давай спать, - попробовала я махнуть рукой, но вовремя остановилась и кое-как устроилась на сиденье. Денис лег рядом, потеснее прижался ко мне и затих. Минут через пятнадцать спросил тревожно:

- Они нас не найдут?

- Слабо, - сонным голосом ответила я, он успокоился и вскоре уснул.

Я же уснуть не могла, боялась умереть. Таращила глаза в темноту за окном и силилась придумать что-то путное. Можно уехать куда-нибудь к друзьям, далеко, например, в Сибирь. Статус беженцев нам с Денисом не положен, и что за жизнь нас ожидает, вообразить нетрудно. Я даже не знаю, сумею ли устроить его в школу. Как объясню, кто я ему и где у парня необходимые бумаги? О себе и думать не хотелось. Я никогда не смогу навестить родителей... Значит, надо все решать здесь. Искать человека, способного помочь. Если повезет и жизнь наладится... меня посадят в тюрьму. Как ни крути, а сегодня я убила двоих, и за это положено наказание. Плохие они или не очень, не важно, важен сам факт. Господи боже... Как это могло случиться со мной?

Под утро я все-таки задремала, так и не решив, что делать. Денис проснулся первым, вышел из машины потуалетничать и немного пробежался по лесу. Утро было пасмурным, но теплым, сквозь облака робко пробивалось солнце, вселяя надежду на то, что сезон дождей подошел к концу.

Я неохотно разлепила глаза и попыталась сесть. Боль ударила в висок, разламывая голову, я мгновенно покрылась испариной и задышала, как собака, высунув язык. Но когда вернулся Денис, смогла понемногу свыкнуться с болью: если не делать резких движений, она была вполне терпима.

- С добрым утром, - сказала я Денис и улыбнулась.

- Воды нет, - сообщил он, - а пить так хочется.

- Потерпи. Где-нибудь купим.

- Ты сама-то как?

- Бок побаливает, но это нормально, нельзя ожидать, что все заживет за одну ночь.

Он внимательно посмотрел на меня и вроде бы остался доволен: экзамен я выдержала. Надо было шевелить мозгами, вот сейчас Денис задаст свой обычный вопрос: "Что будем делать?" - и надо на него как-то отвечать. Однако в это утро он не спешил, должно быть чувствуя, что ответить мне нечего. Мы оделись, уложили сумку, бумажники выбросили, икону и деньги оставили себе. Больше нам в лесу делать было нечего, я мысленно тяжко вздохнула и сказала:

- Вот что, Денис. Придется нам отсюда уехать. Я не лес имею в виду, а наш город. У меня есть друзья в Чебоксарах, это достаточно далеко... Поживешь там...

- А ты? - нахмурился он.

- Я... думаю, мне придется вернуться. Видишь ли, бегство не решает проблему. Если я просто сбегу, я не смогу жить и работать так, как хочу... Ты понимаешь, о чем я?

- Конечно. Ты вернешься, и они тебя достанут.

- Не обязательно. Пока что везение на нашей стороне.

- Я не хочу к твоим друзьям. Чего я там не видел?

- Они хорошие люди, - заверила я.

- Ага. Подержат меня немного и сдадут в детдом. Нет. Если ты меня бросишь, я как-нибудь один...

- Что значит "брошу"? - возмутилась я. - Ты же не собака. И вообще, мы команда. Только сейчас слишком опасно. И я за тебя боюсь. Ты мне теперь... даже не знаю кто, ну, в общем, дороже всех. И я хочу, чтобы ты был в безопасности. На моем месте ты разве бы поступил по-другому?

- Конечно, - согласился он. - Но только я с тобой. И разговору нет. Лучше я с тобой помру, чем в детдоме в одиночку сидеть буду.

- Денис...

- Постой, дай сказать-то. Я не хочу один. И не буду. Повезет - значит, обоим, нет - значит, нет. И ныть я больше не стану, можешь мне поверить. Я не трус какой-нибудь, и польза от меня есть. Ты, конечно, крутая, но улицу я знаю лучше. Как ты свою Алису: хоть задом наперед, хоть передом назад. Вдвоем у нас больше шансов. И еще. Я вчера долго думал и решил: эти, с "Хонды", мою маму убили и хотели убить тебя, а я убил одного из них. Если за это в тюрьму сажают, то это неправильно, несправедливо то есть, и мне на их тюрьму наплевать, потому что я все сделал правильно.

- Денис... - начала я, но он перебил меня довольно сурово:

- Базара нет. Хочешь, брось меня.

- Как я могу тебя бросить? - развела я руками.

- Вот и хорошо. Давай думать, что делать дальше. Есть у тебя какой-нибудь план?

- Нет - честно призналась я. - Нам нужна машина, но раскатывать на этом "Опеле" опасно, его могут опознать... Купить машину мы не сможем, так что...

- Можем обменять, - сказал Денис.

- Как это? Где?

- Я место знаю. Один мужик берет ворованные тачки, разбирает на запчасти, и ни одна живая душа не сыщет.

- И ты с ним знаком?

- Нет. Я о нем слышал. И еще он подержанными машинами торгует. Заплатим деньги, он даст доверенность, и кати...

- Да у нас всего девятьсот баксов.

- А "Опель"?

- Денис, - вздохнула я. - Да он с нами и разговаривать не станет.

- Может, и не станет. Хотя это бабушка надвое сказала. Поедем, тут недалеко.

- Ты хоть адрес-то знаешь? - усомнилась я.

- Найдем, - пообещал он.

Так как своего толкового предложения у меня не было, пришлось согласиться с Денисом. Стараясь не думать о боли, я устроилась за рулем и мысленно перекрестилась, выезжать из леса было страшно.

Место, где живет предполагаемый торговец, называлось Малым Сельцом, до него от нашей ночной стоянки было километров пятнадцать, однако я не торопилась: резкие движения причиняли боль, опять же, как я буду разговаривать с этим типом, виделось мне с трудом. Хотя для начала его требовалось найти.

Мы въехали в Малое Сельцо и почти сразу же заметили двухэтажный особняк. Не обратить на него внимание было трудно. Кроме размеров, он еще потрясал крепким забором и невероятным количеством грязи перед ним, чему немало способствовали дожди. Кузова по меньшей мере пяти машин догнивали возле забора, отчего общая картина складывалась неприглядная: всеобщее запустение, несмотря на царские хоромы.

- Здесь, - уверенно заявил Денис. - Точняк: здесь. Двухэтажный особняк, забор... и машины, видишь? Говорю, он старыми тачками торгует.

- Но ведь не такими же? - испугалась я.

- Чего ты дурака-то валяешь? - упрекнул Денис и, пока я размышляла, как добраться до хозяина, посигналил. Я рассердилась на него за излишнюю торопливость, но виду не подала: как бы Денис не догадался, что я отчаянно трушу.

Тут из калитки вышел дядька лет сорока, в джинсовом костюме, резиновых сапогах и почему-то в теплой шапке. Мысль об этой дурацкой шапке вытеснила все остальные, и я сидела в совершенном недоумении. Не зная, что сказать подошедшему хозяину, я распахнула дверь и поздоровалась.

- Привет, - кивнул он, внимательно разглядывая меня, а потом Дениса. - Кого ищете?

- Я думаю, вас. Вроде бы один человек говорил, что вы интересуетесь машинами. Вот эта вам не подойдет? Он усмехнулся, подумал немного и сказал:

- Положим. А документы на нее есть?

- Денис, подай документы. Бумаги есть, хозяин сбежал.

- Далеко?

- Кто ж его знает.

Мы помолчали. Дядька продолжал смотреть внимательно и даже проницательно, но, как ни странно, боязни не вызывал. То ли он умел каким-то образом расположить людей к себе, то ли за последние двадцать четыре часа я начисто разучилась бояться.

- Если хотите избавиться от тачки, ее можно просто бросить, - наконец сказал он, прервав созерцание и сплюнув.

- Нам нужна машина. Внешний вид не важен, главное, чтоб была надежная.

Он вдруг хохотнул, посмотрел куда-то в сторону и предложил:

- Ладно, въезжайте во двор, - пошел вперед, а через минуту открыл ворота.

- Дай мне пушку, - шепнула я Денису - И смотри в оба.

Мы въехали во двор, хозяин указал рукой, куда следует загнать "Опель", и вслед за нами вошел в просторный гараж.

- Эта тачка стоит копейки, - заявил он, когда мы вышли из машины. - Ее каждый придурок в городе знает.

- Вы что, на ней по городу ездить собираетесь? - нахмурилась я.

- Не собираюсь, - хохотнул дядька. - Оттого и получите сущую мелочь.

- Нам нужна машина.

- Я слышал. Есть у вас пятьсот баксов?

- Положим, - насторожилась я.

- Тогда забирайте вот эту, - он кивнул на древнюю "копейку".

- А у нее есть мотор? - усомнилась я.

- Есть. И бегает прилично, хотя выглядит, конечно, паршиво.

- Вот гад, - громко сказал Денис. - За пятьсот баксов и "Опель" - эту развалюху?

- Как хотите, - пожал плечами дядька.

- Скинь хотя бы сотню, - проворчал Денис. - Ведь сам знаешь, что этот хлам гроша ломаного не стоит. Дадька вздохнул.

- Ладно, четыреста пятьдесят.

В конце концов сошлись на четырех сотнях, я отдала деньги, и через пятнадцать минут мы с Денисом уже садились в "Жигули". Денис прихватил из "Опеля" телефон, скорее из вредности, а вовсе не потому, что усматривал в нем какую-то пользу для нас. Дядька подошел к двери и тихо спросил:

- Пацан твой? - Я слегка удивилась вопросу, не очень понимая, что он имеет в виду. Выгляжу я сейчас, надо полагать, хуже не бывает, так что он мог принять Дениса за моего сына.

- Мой, - кивнула я и нахмурилась.

- Брат? - не унимался он.

- Какая разница?

- Действительно, - усмехнулся он и заявил: - Пушку так не носят, за версту видно.

- А тебя спрашивают? - удивился Денис.

- Не спрашивают, - согласился дядька. - Сегодня дружок из города приезжал. По делу. Интересные вещи рассказывал. Про чокнутую девку, которая с ментами сцепилась и двоих уложила. А потом еще двоих крутых ребят. В городе болтают, Татарина едва Кондратий не хватил, так ему это не по душе пришлось.

- Татарин? - переглянулись мы с Денисом. - А это кто такой?

- Ладно. Отчаливайте, - засмеялся дядька. - Я вас не знаю, и вы меня тоже.

Вот так всегда: только начнешь получать удовольствие от разговора, и сразу отчаливай.

- У тебя водка есть? - спросила я дядьку. Он вроде бы удивился:

- Есть.

- Продай бутылку.

- Так возьми. Покупку обмыть хочешь?

- Да, чтоб служила дольше.

- Закуски вынести?

- Спасибо, не надо. Он принес бутылку.

Мы покинули особняк, направившись в сторону города.

- Что за Татарин, как думаешь? - пребывая в задумчивости, спросил Денис.

- Понятия не имею. Наверное, тот тип, что вчера звонил.

- А как же он?.. Ты говорила, Меченый за нами охотится?

- Я, Денис, знаю не больше, чем ты. Но кличку уже слышала, когда с фотографом разговаривала. Так что Меченый к происходящему отношение имеет, только вот какое - не ясно.

- Мы с тобой думали, что ментов в твоей квартире уложили парни с "Хонды".

- Ну...

- А теперь что ж выходит? Нет Меченого, есть какой-то Татарин...