Чтение 14–й страницы книги ~Ее маленькая тайна~

- Я не знала, что ты ходишь в церковь, - сказала я. Резо хитро прищурился.

- Вообще-то я не хожу в церковь, - ответил он, как всегда, немного подумав.

- А где мы встретились? - спросила я.

- А... На самом-то деле я ехал за тобой, - сообщил он мне с умным видом. Я с ним не очень-то церемонилась и сейчас подивилась:

- Да неужто?

Он кивнул, открыл двери машины, подождал, когда я устроюсь на сиденье, и с выражением величайшей хитрости на физиономии заявил:

- Должен тебе сказать, ты поступила неправильно.

- Когда?

- Утром. Уходить одной тебе нельзя.

- Почему? - спросила я, хмуря брови. Теперь он размышлял минуту, не меньше.

- Думаю, это не мое дело, - наконец проронил он.

- Что не твое? - растерялась я.

- Ну... ты спросила "почему?", а я ответил: думаю, не мое это дело. Папа велел быть рядом, и я тебе об этом говорил. А ты потихоньку сбежала.

- Не сбежала, - перебила я. - Я ушла. Это разные вещи, ты улавливаешь?

- Да, - кивнул он. - Ты ушла, но вроде выходит так, будто сбежала. Потому что ты ушла неправильно.

- А как правильно? - заинтересовалась я.

- Правильно значит зайти ко мне и сказать: "Резо, мы идем в церковь". Лучше всего предупредить накануне, тогда мы не будем задерживать друг друга. Ты поспеваешь за моей мыслью? - озаботился он.

- Поспеваю, - кивнула я, и он продолжил:

- Так вот, ты говоришь: "Мы идем в церковь", то есть ты идешь, это в общем-то одно и то же, потому что я должен быть рядом. Мы бы поехали на машине или прогулялись пешком. Если тебя раздражает, что я рядом, я бы держался в стороне,

если нет - шли бы вместе. Если ты захочешь поговорить, то можешь просто сказать об этом.

- Ага... - обрадовалась я. - А как быть, если я хочу отправиться на машине, но не хочу, чтобы ты был рядом? Своей машины у меня нет.

Он задумался, нахмурился и даже почесал затылок.

- Можно попросить машину у Папы, - наконец заявил он. - Но скажу честно, вряд ли он разрешит тебе сесть за руль. Не потому, что не доверяет, ничего подобного, просто в городе большое движение, а ты неопытный водитель. Но попросить, конечно, можно.

- А если все-таки не разрешит? - продолжала настаивать я. Резо почесался вторично.

- Думаю, нам придется все-таки поехать в одной машине, я буду молчать, а ты будешь думать, что меня нет.

- Как я могу думать, что тебя нет, если ты сидишь рядом? - восхитилась я.

- Ну... придется тебе представить, что меня нет...

- Ясно, - кивнула я головушкой, пытаясь понять, как мы умудрились встретиться с Резо у Папы, а не в третьем отделении городской психиатрической больницы. - Ты нажалуешься Папе? - спросила я и тоже почесала за ухом.

- Думаю, мне придется сказать ему, - заявил Резо. - Объяснить тебе, почему нельзя уходить одной, должен он. Я охранник, и объяснять не мое дело, мои слова вообще мало значат, а Папа - это Папа. - Он взглянул вопросительно, и я торопливо кивнула:

- Я поспеваю.

- Хорошо, - обрадовался он и наконец-то завел мотор. Я уже решила, что он задумал уморить меня в своем "Опеле": утро жаркое, а он изловчился приткнуть машину на самом солнцепеке. - Ты не думай, ничего личного, - заявил он, как видно, желая меня утешить. - Я просто скажу Папе, а он поговорит с тобой, чтобы тебе все стало ясно. - Тут Резо хитро усмехнулся и добавил: - Хотя сегодня мне пришлось нелегко. Чуть-чуть тебя не проворонил.

"И чего дураку не спится", - со вздохом подумала я, разглядывая Резо. Несмотря на жалобы и "чуть-чуть", одет он был в свой любимый темный костюм и черную шелковую рубашку. Такой наряд вызывал восхищение, с утра было градусов двадцать пять, а к обеду обещали за тридцать. Ворот-"стойка" плотно обхватывал могучую шею, все пуговицы застегнуты.

- Тебе не жарко? - спросила я.

- Сегодня душновато, - согласился он, но ни пиджак, ни ворот рубашки так и не расстегнул.

Мы подъехали к дому, Папа пил на веранде чай, нас встретил с улыбкой. Я пошла мыть руки, а Резо, наклонясь к уху хозяина, принялся на меня стучать. Когда я вернулась, верный страж исчез, а Папа все еще улыбался, но как-то заискивающе.

Я рассказала, что ходила в церковь, а он, не без труда подбирая слова, начал воспитательную работу.

- Варя, тебе надо было сказать, что ты идешь в церковь.

- Я хотела, но вы еще спали, а беспокоить я не решилась.

- Надо было сказать Резо.

- Я не должна выходить из дома? - немного подумав, спросила я.

- Что ты, Варя, можешь делать, что захочешь, но я должен быть уверен, что с тобой ничего плохого не случится. Времена нынче такие... - Папа принялся распинаться в том же духе, а я слушала, скромно потупив глазки, думая при этом: "Давай, дядя, вешай мне лапшу на уши и заливай ее сладеньким сиропом".

Одно стало совершенно ясно: я буду находиться под неусыпным контролем, и, если попытаюсь хитрить, контроль ужесточится, а я, само собой, попаду под подозрение.

Поняв, что отделаться от Резо не удастся, я решила его приручить. Мы играли в шахматы под сенью лип, и я спросила:

- Резо, как ты оказался в нашем городе? - Следует упомянуть, что говорил он без акцента, похож был не на грузина и не на русского, а на хитрого примата. И то, что он в нашем городе родился и дальше Москвы никуда не ездил, было мне доподлинно известно, но задушевные разговоры начинать с чего-то надо, и я начала с вопроса.

- Вообще-то я здесь родился, - заявил он, почесал за ухом (была у него такая привычка, хотя, может, не привычка, может, у него бло-хи?), взял пешку, подержал в руках и поставил на место.

- А родители? - не унималась я.

- Мама умерла в прошлом году.

- Болела? - с сочувствием спросила я и приготовилась реветь.

- Да. Цирроз печени. Наверное, не очень хорошо говорить так о маме, но она... малость поддавала. Вообще-то я жил с бабушкой. Бабушка уже давно умерла, я тогда в восьмом классе учился.

- А отец?

- Отец был летчиком-испытателем и разбился, когда мне было два года. Мама фотографию показывала. Я ее долго хранил, потом все-таки потерял. Она сильно истрепалась, но все равно очень жалко было.

- Значит, отца ты не помнишь? А почему сам не пошел в летчики? Обычно сын мечтает продолжить дело отца, у тебя такого желания не возникало?

- Я думаю, мой отец торговал цветами на рынке. Такого желания у меня не возникало.

- А как же летчик? - удивилась я.

- Думаю, мама все выдумала, чтобы мне не было обидно.

- А-а... - Я немного посидела, открыв рот, и его разглядывала, решив, что портрет родителей вышел не совсем удачным, Резо добавил:

- Думаю, мой отец все-таки был хорошим человеком, он женился на моей матери и деньги присылал, я видел переводы, правда, мама говорила, что это пенсия.

- У меня тоже нет родителей, - жалобно пропела я. - Одной плохо.

- Я привык, - пожал он плечами.

А столбик термометра неудержимо рвался вверх. Окна второго этажа, выходящие в сад, были распахнуты настежь, вовсю работали кондиционеры, но и это не спасало.

Я сидела на ступеньках веранды, покрывалась потом и делала вид, что с увлечением читаю. Я и вправду читала, но без увлечения. Несколько дней кряду я размышляла, как наладить безопасную связь с внешним миром, то есть с Орловым, но в голову ничего ценного не приходило. Оставался только Док. Придется ему звонить Орлову из родной психушки (из дома все-таки опасно) и передавать мои сообщения. Орлов их, кстати, заждался и уже всерьез беспокоился, куда я исчезла. Когда Док ответил "куда", его чуть удар не хватил, не мог поверить, а теперь скорее всего исходил слюной и уже видел себя генералом. Следовало его порадовать.

Тут на веранде появился Папа, последние дни из-за жары он чувствовал себя неважно (проблемы с давлением), сел в кресло и вздохнул:

- Вот погода, пекло, да и только.

- Да, - согласилась я и добавила: - Сейчас бы искупаться.

- Так поезжайте, - обрадовался он. Я тоже обрадовалась.

- Можно?

- Конечно, - разулыбался Владимир Иванович. - Чего тебе в такую жарищу маяться. Молодежь вся на речке. Поезжайте, выберите местечко поспокойнее и отдохните. - И позвал Резо. Тот воспринял поручение с обычной серьезностью, а я кинулась собирать кое-какие вещи. Через полчаса мы встретились на веранде: я в шортах и майке, с рюкзачком на спине, в нем лежали полотенца, две бутылки пепси и бутерброды; и Резо - в темном костюме, дорогих ботинках (еще вчера он хвалился, что купил их по случаю. Случай был такой: Резо ехал на своем "Опеле" и вдруг увидел щит прямо возле проезжей части. "Это круто" - значилось на щите, ботинки от ста двадцати условных единиц. Резо притормозил, зашел в магазинчик и купил самые дорогие. Парень он у нас в самом деле крутой). Так вот в этих самых ботинках, темном костюме и рубашке, застегнутой на все пуговицы (правда, рубашка сегодня была не черная, а серая в полоску, небольшое отступление от правил), в таком виде Резо собрался на пляж. Я посмотрела на него и нахмурилась, он тоже посмотрел на себя.

- Я думала, ты переоденешься, - заметила я, он посмотрел на себя еще раз, после чего сказал:

- Я переоделся.

- Ты имеешь в виду рубашку? - уточнила я, а Резо кивнул. - По-моему, твой наряд на пляже будет выглядеть слегка неуместно. К тому же по такой погоде в темном костюме довольно жарко.

- Я ведь не собираюсь отдыхать, - возразил Резо и по обыкновению добавил: - Ты улавливаешь?

- Боюсь, если ты не переоденешься, все отдыхающие сбегутся смотреть на тебя, в этом случае тебе будет трудно выполнять свою работу.

Он задумался, потом спросил:

- Что я должен надеть, по-твоему?

- Что-нибудь легкое, футболку, шорты или светлые брюки. Есть у тебя шорты?

Он развернулся и исчез в своей комнате. Через пятнадцать минут появился на веранде в белой футболке, шортах с оранжевыми огурцами по зеленому полю и сандалиях.

- Здорово, - сказала я.

- Это не мои вещи, - пояснил Резо, точно оправдываясь. - Взял у Витьки.

- У него хороший вкус. Идем. - Я уже сбежала по ступенькам, а он продолжал стоять на веранде. - Идем, - повторила я.

- Думаю, мне надо переодеться в костюм, - вздохнул Резо.

- Почему? - удивилась я.

- Шорты меня смущают.

- Они что?

- Смущают меня. Мне кажется, я глупо выгляжу.

"Ну, умно-то ты выглядеть просто не умеешь", - мысленно хохотнула я, нахмурилась и сказала серьезно:

- Вовсе нет. Но если они тебя смущают, переоденься.

Резо исчез и отсутствовал еще минут десять. Явился в серых брюках и той же футболке.

- Вот так хорошо? - спросил он без улыбки.

- Отлично, - утешила я, и мы наконец-то покинули дом.

В машине он принялся вправлять мне мозги:

- Извини, что заставил тебя так долго ждать, мне надо было заранее все продумать. Это мое упущение. - Он вздохнул и продолжил: - Видишь ли, я серьезно отношусь к своей работе, а работаю я у серьезного человека и должен выглядеть соответственно.

- Я улавливаю, - торопливо кивнула я, и он тоже кивнул.

- На пляже мне еще не приходилось работать, и поэтому я не подготовился, то есть не продумал все заранее. Это большое упущение.

- Я думаю, ты преувеличиваешь, - заверила я, с томлением ожидая, когда он перестанет трепаться и заведет мотор. Но он, как всегда, не торопился.

- Спасибо, что подсказала мне, ну и не разозлилась. Думаю, я должен сказать, что с тобой приятно работать. Видишь ли, в такой работе, как моя, очень важно взаимопонимание.

- Да, теперь я думаю так же. Может, мы поедем?

- Конечно, пристегни ремень. - И мы поехали. - Куда? - спросил он, выруливая на проспект. Я пожала плечами:

- Понятия не имею, где сейчас люди отдыхают.

- Тогда, если не возражаешь, я отвезу тебя в одно место. Правда, это довольно далеко, километров двадцать, но озеро очень красивое. Народу там должно быть немного.

- Поехали на озеро, - согласилась я.

Место, куда меня привез Резо, в самом деле было очень красивым. Я сразу же полезла в воду и купалась до тех пор, пока губы не посинели, а по телу не пошли мурашки. Не хотелось, но пришлось выбираться на берег. Резо стоял, точно монумент, и проницательно просматривал сразу четыре стороны, не знаю, как у него голова не отваливалась. Я вышла, накрылась полотенцем и принялась стучать зубами.

- Вода холодная? - спросил он.

- Теплая, - не выговаривая почти все буквы, ответила я.

- Нельзя так долго сидеть в воде, ты можешь простудиться, Папа будет недоволен.

- Я давно не купалась.

- Может, зря мы сюда приехали? Может, ты хотела побыть с людьми, а я привез тебя сюда, где никого нет.

- Может, ты сядешь? - предложила я.

- Спасибо, - кивнул он, но не сел и продолжал возвышаться монументом. - Наверное, все-таки зря мы сюда приехали, - повторил он сокрушенно минут через десять. - Я думал о своей работе, а надо было подумать о тебе.

- Мне здесь нравится, - перестав дрожать, ответила я вполне внятно. - А ты не хочешь искупаться?

Он еще раз пристально огляделся. В радиусе километра ни одной живой души не наблюдалось, не считая мышей-полевок и комаров.

- Не думаю, что я могу искупаться, - вздохнул он. - Я ведь на работе.

- А-а... Слушай, - озарило меня. - Но если вокруг ни души, почему бы тебе все-таки не залезть в воду? Мы могли бы купаться по очереди: пока я плаваю, ты наблюдаешь, потом наоборот.

Теперь он раздумывал минуты две, после чего заявил:

- Жарко, - и стал раздеваться. В плавках он выглядел очень миленько. Настороженно спустился к воде, окунулся, охнул и поплыл, радостно повизгивая. Однако и в воде проявлял бдительность, посматривал на меня и махал ручкой.

"Вот придурок, - в крайней растерянности думала я. - Откуда он такой взялся?" Приходилось признать, что с ним мне здорово повезло: конечно, он зануда, но голова у него совершенно пустая, приручить его будет нетрудно.

Резо вышел из воды, и я протянула ему полотенце (свое он, конечно, захватить не догадался). На озере мы пробыли часов пять, купались по очереди, съели все бутерброды, после чего с чувством выполненного долга отправились домой.

- Как провела время? - спросил он, сворачивая на нашу улицу. Очки снял, и глазки-бусинки весело блестели.

- Отлично, - честно ответила я, а он удовлетворенно кивнул.

Утром я проснулась от жуткого шума под окнами. Подошла к окну и вытаращила глаза: в Папином саду на полную мощность работал экскаватор.

- Это что-то новенькое, - почесала я за ухом (дурной пример, как известно, заразителен) и пошла узнавать, что у нас понадобилось экскаватору. Оказалось, Папа решил сделать мне подарок: бассейн. Для этой цели часть забора со стороны улицы сняли, чтобы загнать экскаватор и самосвал. Папина любовь не знала границ.

Так как было ветрено, пляж в этот день отменялся. Папа после обеда отправился по делам, а я отпросилась на прогулку, на что и получила высочайшее соизволение. Само собой, Резо увязался тоже. Гулять он не любил и без своего джипа чувствовал себя как без обуви, но не возражал. Я весело цокала каблучками и ела мороженое, а он плелся рядом и поглядывал на меня.

За рынком мы спустились вниз по проспекту. Слева был разбит парк, и я решила свернуть туда. Пошла по узкой тропинке и через пару минут замерла в некотором недоумении. Прямо передо мной стоял кладбищенский памятник. Большой, из черного мрамора, с фотографией, фамилией, датой рождения и гибели и трогательной надписью.

- Что это? - повернулась я к Резо, а он ответил:

- Памятник.

- Вижу, что памятник. А что он здесь делает? Ведь это не кладбище, верно?

- Это парк, - согласился Резо. - Но памятник все равно поставили. Хотя этот парень похоронен вовсе не здесь, а на кладбище. А здесь просто памятник.

- А почему он здесь, ты не скажешь?

- Потому что он здесь разбился, - ответил Резо, поражаясь моей непонятливости. - Вот на этом самом месте, то есть не на этом, а на проспекте. Влетел в столб, а ребята решили поставить ему памятник.

- Но ведь здесь не кладбище? - на всякий случай еще раз уточнила я.

- Не кладбище, но он здесь разбился. И ребята решили: пусть будет памятник.

- В центре города?

- Здесь парк, до центра все-таки далеко, и памятник никому не мешает.

Я обошла глыбу мрамора и увидела ступеньки, они спускались к самому проспекту. Вокруг все чистенько, ухожено, а возле памятника стоят цветочки в литровой банке.

- Да... - озадачилась я вконец и обратила внимание на дату. Парень, заслуживший памятник в парке родного города, погиб ровно год назад. - Слушай, - полезла я к Резо, - а чем он был знаменит?

- Кто? - не понял тот.

- Сухов Алексей Васильевич?

- А... ну... ребята его уважали.

- Какие еще ребята?

- Его ребята, конечно, - обиделся Резо.

Поняв, что ничего путного от моего ангела-хранителя все равно не добьешься, я уже собралась идти дальше по тропинке, но тут внизу, на проспекте, прямо возле ступенек притормозили две машины: джип "Чероки" и белый "БМВ". Резо их тоже заметил.

- Клим приехал, навестить дружка.

- Так ведь дружок на кладбище.

- На кладбище, само собой. А сюда всегда приезжают, потому что он здесь разбился.

- А как его в столб-то угораздило? - спросила я.

- Выпил немного, а тут столб.

- Бывает, - вздохнула я и юркнула за ближайшие деревья. Там нас заприметить не должны.

По ступенькам поднялась компания из семи молодых людей. Крепких, суровых и на вид сильно печалящихся. Они замерли возле памятника и минуты три потосковали. На мой вкус, выглядело это очень внушительно.

- Который из них Клим? - спросила я.

- Кто? - не понял Резо.

- Ты сказал, Клим приехал, а их семеро, который из них?