Чтение 14–й страницы книги ~Бродячее сокровище~

- Роблес, значит, аквалангист... - протянул Мазур. - Море, море... Он должен был нырять к... цели?

- Ты удивительно догадлив...

- И теперь у тебя нет ни денег, ни аквалангиста, - вслух рассуждал Мазур.

- Придется самой.

Мазур посмотрел на нее, присвистнул:

- Русалочка... Какая там глубина?

- Ну, футов сто...

- Как мы это небрежно произнесли... - сказал Мазур. - Сто футов. То есть добрых тридцать метров... Ты что, ныряла с аквалангом?

- Да, в Штатах. У меня есть сертификат...

- Ну, даже так... - произнес он с преувеличенным почтением. - А сколько у тебя погружений?

- Много.

- А точнее?

- Не менее дюжины.

- Понятно, - сказал Мазур. - Любительский сертификат каких-нибудь ускоренных курсов... А максимальная глубина, на которую ты ныряла?

- Какая тебе разница?

- Все-таки?

- Ну, футов на сорок...

- Один раз, а? -Два.

- Немногим лучше. Два раза на сорок футов, под бдительным присмотром инструктора, который больше пялился на твою попку в бикини, чем учил всерьез... И еще десяток бултыханий на мелководье. С такими достижениями нечего и соваться на сотню футов, даже на привязи. Угробишься.

- Ты-то что в этом понимаешь?

- Я - аквалангист, - сказал Мазур.

И выругал себя последними словами, но ничего нельзя было изменить. Она вскинула глаза, и трудно было сказать, чего там больше, недоверия или яростной надежды:

- Ты?! Тетя Роза говорила, что ты - парашютист... Десантник.

- То-то и оно, - сказал Мазур уверенно. - Знаешь, что такое паралангист? Боже, чему вас учили в университете... Паралангист - это десантник, одинаково хорошо владеющий как парашютом, так и аквалангом. Прыгаешь с парашютом в море, отцепляешь стропы и ныряешь, превращаешься из птички в рыбку. Понимаешь? Так что говорю тебе как специалист: с такой подготовкой ты точно в пять минут угробишься на ста футах... Ни единого шанса.

- Ты правда... специалист?

- Сама можешь проверить.

"Ну что тебе смирно-то не сиделось? - попрекнул он себя. - Распустил хвост, павлин хренов... Мало ты видел красивых девок и мало их имел? На кой хрен тебе эта принцесса печального образа?"

Совесть ныла не так уж и сильно. Но все равно, не стоило связываться. Проще всего и полезнее для дела было бы плюнуть на все, уехать отсюда, забиться в какую-нибудь дыру вроде отеля с хорошей репутацией (благо донна Роза, отправляя на дело, снабдила все же приличной суммой на расходы в долларах и местной валюте) и проторчать там безвылазно несколько дней, пока не придет корабль. Документов, правда нет... ничего, бывают ситуации, когда можно обойтись и без них, если бумажник туго набит. Снять угол в частном секторе, частники, как во всем мире, при виде бумажек с крупным номиналом паспорт не особенно и требуют...

Но ведь нет прямого запрета на такие именно действия? Вот то-то и оно. Отданные ему приказы были сформулированы с учетом ситуации достаточно обтекаемо: лечь на дно, не привлекая к себе внимания, пересидеть и переждать... Но с формальной точки зрения он ничего и не нарушал. Он просто лег на дно. Таким вот образом. Кто будет его искать в компании кладоискателей, потихоньку ушедших в море? Как-никак в море нет ни контрразведки, ни тайной полиции, ни вездесущих цэрэушников, ни розыскных листов... - Сколько ты хочешь? - спросила она вдруг.

Мазур спохватился и подумал, что в его образе можно быть добрым и отзывчивым - зато никак нельзя показать себя законченным альтруистом. Капитализм кругом, буржуазный мир, царство чистогана. Австралийский бродяга просто обязан алкать...

- Десять процентов, - сказал он браво. - Дон Хайме упоминал о пятистах тысяч как двадцати пяти процентах... Даже с моими скверными оценками по математике в школе легко вычислить, что общая сумма составляет два миллиона. Вот и давай десять процентов. Ну что, по рукам?

- Интересно, а почему ты просишь так мало? - в ее глазах была настороженность. - Всего десять?

- Откровенно? - с той же лихостью продолжал Мазур. - Во-первых, я, честно тебе скажу, не верю до конца, что речь идет о реальном кладе. Столько я повидал простаков, которые тянули пустышку... Во-вторых... ты знаешь, я достаточно долго помотался по свету, чтобы уяснить: не стоит ставить перед собой чересчур нереальные цели. Я не представляю, зачем мне миллион. Я не смог бы с ним управиться должным образом. А вот двести тысяч - сумма более реальная, осязаемая, земная. Я точно представляю, что смогу сделать на двести тысяч - купить в Сиднее приличный бар или создать свое туристическое агентство - ну, знаешь, выезды на катерах, погружения с аквалангом у Большого барьерного рифа... Наконец, с такими деньгами можно всерьез думать о капитанском дипломе. А миллион... Нет, с миллионом я не управлюсь. Для настоящего размаха очень уж мало, а для меня нынешнего - очень уж много...

- Нет, я тебя порой упорно не понимаю...

- Штампы все, штампы, - сказал Мазур. - Отрешиться от них нужно, вот и все. Ну ладно, ладно! Чтобы ты не терзалась сложностями, предлагаю самый простой и убедительный вариант: когда найдем клад, я всех вас быстренько перережу, не забыв над тобой персонально, понятное дело, перед смертью надругаться, заберу денежки себе и смоюсь куда-нибудь в Майями проматывать их на доступных красоток. А то и старую миллионершу подцеплю, прикинувшись удачливым бизнесменом. Очарую, женюсь на ней, а потом утоплю в ванне и буду наслаждаться жизнью, не вспоминая про вас, убиенных... Так тебе больше нравится?

- Джонни, оставь...

- Тогда - десять процентов? - спросил Мазур. - И ужин при свечах в хорошем ресторане где-нибудь в Чаконе и пара медленных танцев... И все на этом. А?

- Ты или чертовски хороший парень, или...

- Или. Как ты думаешь, кто по ночам в маске упыря режет запоздавших путников на большой дороге? А президента Кеннеди кто убрал? То-то...

В глазах у нее было все больше надежды и все меньше недоверия. Мазур с присущей ему скромностью подумал: "Что ни говори, а мое злодейское обаяние себя оказывает. Надо полагать, именно благодаря ему иные роковые красотки запаздывали меня убить, посчитав не особенно опасной дичью... Что же у тебя за душой, красотка с прекрасным и трагическим взором? Должно что-то быть, обязано... "

- Послушай, - сказал он решительно. - Тебе не кажется, что пора мне кое-что рассказать? Боже, упаси, я не пытаюсь выспросить у тебя место...

- А я и сама не знаю места, - усмехнулась она, помаленьку обретая душевное равновесие. -Так что пытать меня бессмысленно, а глотку перерезать рано...

- Жаль, а я уж было настроился... - сказал Мазур. - Ну, а что же это все-таки? В самом деле, золотой галеон?

- Бриллианты.

- В море? - с сомнением спросил Мазур. -А как они туда попали?

- Милях в ста от побережья, возле одного из островков в сорок пятом году затонула немецкая подводная лодка. Перед самым концом войны. Она выполняла какую-то секретную миссию. И в сейфе у капитана лежали бриллианты, предназначавшиеся кому-то здесь... надо полагать, не рядовому агенту. О ней все забыли, вернее, не знали толком, где именно она пошла ко дну.

- Ага. И кто-то продал твоему отцу совершенно точную карту...

- Не совсем. Понимаешь, несколько лет назад он очень помог одному человеку... вытащил его из серьезных неприятностей, потому что с тем человеком поступили несправедливо, он был не виноват, так впоследствии и оказалось... А полгода назад он приехал к отцу. И рассказал о себе. Он и был офицером на той лодке. Единственным, кто уцелел, когда ее потопили. У него совершенно не было денег, а у отца - пусть и немного, но для такой экспедиции достаточно... почти. Отец взял в долю дона Хайме, но они поссорились, я тебе уже рассказывала...

- Интересно, - сказал Мазур. - Подводная лодка, говоришь...

Кристина быстро сказала:

- Существовала такая лодка, я проверяла. Каждая немецкая субмарина носила свой номер...

- Я знаю. Моряк как-никак.

- Ну вот... Я искала в архивах... Лодка под этим номером и в самом деле по всем бумагам проходит пропавшей без вести, по времени все совпадает - она и в самом деле ушла в Атлантику и никогда не вернулась. Весь ее экипаж с тех пор тоже так и числится пропавшим без вести... Я посылала запросы - это нетрудно было замаскировать самым обычным сбором материала для работы, никаких подозрений... Была такая подлодка. И исчезла.

- Ну, этому я верю, - сказал Мазур. - А вот твой немец у меня, уж прости, сразу вызывает подозрения. В свое время, да будет тебе известно, объявлялся доподлинный кок с "Мари Целесты"... слышала про "Марию Целесту"?

- Ну, разумеется.

- Вот только очень быстро выяснилось, что кок-то липовый... А "пассажиров "Титаника"" в свое время шлялось по репортерам столько, что и сосчитать невозможно. В истории мореплавания масса самозванцев... А мнимых кладов не меньше, чем на суше.

Кристина прищурилась:

- А что, не было реальных морских кладов?

- Сколько угодно, - вынужден был признать Мазур.

- Вот видишь...

- И все же... Кинематографом попахивает. Или - авантюристом, который...

- Хочет вытрясти из нас денежки? - понятливо подхватила Кристина. - Мы и сами об этом думали, и я не ребенок и отец - человек с обширным жизненным опытом... Понимаешь ли, Джонни, дела обстоят так, что особых денег этот немец из нас не выудил. Он, если точнее, вообще не получил от нас ни гроша наличными. Да, отец купил суденышко для ловли креветок - но оно как числилось по бумагам его собственностью, так ею и остается. Да, я на свои деньги заказала два акваланга...

- Почему два?

- Потому что хотела идти на пару с Роблесом...

- И он тебя не отговаривал? Если нет - то никакой это не специалист и жалеть о нем незачем...

- Отговаривал, - сказала Кристина. - В тех же выражениях, что и ты... Не отвлекайся. Так вот, акваланги тоже остаются нашей собственностью. Где же тут выманивание денег? Ах да, мы еще сняли немцу квартирку в пригороде, заплатили за месяц вперед... Но это такие смешные деньги, что всерьез о них говорить... Где ты тут усматриваешь его корысть?

Мазур сказал упрямо:

- Ну, в конце концов... Негде ему было жить и не на что, вот и придумал всю эту историю, чтобы потрясти доверчивых простаков. Люди и не такое плетут ради тарелки супа или стаканчика виски за чужой счет...

- Ты уже попросту упрямишься, по лицу видно...

- Черт его знает... - сказал Мазур. - В конце-то концов, бывают и настоящие клады... Значит, он в Чаконе? Ты меня с ним сведешь? Посмотрю, что за немец...

- Конечно.

- Значит, есть человек, который знает место... Есть кораблик, акваланги... Кто на корабле?

- Старый знакомый отца, бывший военный моряк. И двое матросов, люди вроде бы надежные.

- Все люди надежные, пока перед глазами бриллианты не засияли... - сказал Мазур с философской грустью. - И Роблес... был

- Ты знаешь, я начинаю подозревать, что дон Хайме его просто... Дон Хайме, как и мы, крайне стеснен в средствах, откуда бы он взял достаточно, чтобы...

- А ведь он и мне пытался деньги предлагать, - вспомнил Мазур. - Да ведь он мог взять в долю кого-то еще, как ты - меня только что... Значит, плюс ко всему - еще и дон Хайме на хвосте, а может, не только он...

- Место знает только немец. А о немце, смею думать, не знает никто. Суденышко в море проследить труднее, чем прохожего на улице, верно?

- Это точно, - кивнул Мазур. - Как моряк свидетельствую. Ладно, это будущие сложности. У нас есть другая сложность, гораздо более актуальная. Нужно исхитриться и добраться до Чакона целыми и невредимыми. Что-то мне врожденный оптимизм и вера в людей подсказывают, что дон Хайме здорово осерчал и не намерен более заниматься стрельбой поверх голов. И это не только меня касается. Очень похоже, его пылкие чувства к тебе остались в прошлом...

Судя по озабоченному лицу Кристины, она и сама об этом подумала. Мазур деловито спросил:

- В доме, часом, не найдется лишнего карабина или чего-то похожего?

- Сколько угодно, у нас все мужчины любили оружие...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АКРОСТИХ - СЛОВО ПОЭТИЧЕСКОЕ

Как человек, уже вполне обжившийся в Латинской Америке, Мазур без труда определил, что заведение напротив магазина, в котором скрылась Кристина - не что иное, как кафе. Сделать такое заключение ему, впрочем, помогла не дьявольская проницательность, а большие буквы "САРЕ" над входом. Там было еще и название, и уж его-то Мазур прочесть не смог, но это не имело значения...

Он вошел уверенной походочкой завсегдатая. С первого взгляда определил, что заведение во многом уступает таверне дона Мигеля - здесь не обнаружилось ни малейшей экзотики, самые что ни на есть прозаические столики, покрытые скатерками в сине-желтую клетку. А вот в углу он сразу углядел телефонную будку, что мгновенно примирило с отсутствием экзотики, не турист, чай...

Столиков насчитывалось шесть, а занятым оказался только один - юной парочкой, ничуть не похожей на местную наружку. Мазур уверенно сел подальше от воркующих голубков. Появилась вертлявая официанточка, с грехом пополам владевшая английским, как оно обычно и бывает в портовых городах. Хотя Мазур сумел бы с ней договориться, не знай она другого наречия, кроме одного - "кофе" и "виски" в общем, словечки интернациональные...

Именно это он и заказал - фарфоровый наперсточек с кофе и гораздо более вместительный стаканчик виски - а что еще человеку нужно в такое время дня, если он австралийский моряк?

Отхлебнул кофе, пригубил виски и запалил здешнюю крепкую сигарету из черного табака, сидя лицом к высокому окну, рассеянно поглядывая на магазин напротив.

Он попросил Кристину задержаться в магазине подольше под любым благовидным предлогом - ну, скажем, как и положено ничего не смыслящей в сложной технике благородной сеньорите, ей требуются долгие и развернутые пояснения. Ручаться можно, что у продавцов такое поведение не вызовет ни малейших подозрений, наоборот: узревши такую красотку, только рады будут подольше посуетиться вокруг, заливаясь соловьями, знаем мы здешних...

Кристине он преподнес опять-таки довольно убедительную ложь: что хочет понаблюдать со стороны, нет ли за ней слежки. Кажется, проглотила. На деле, конечно, его интересовало одно - тот самый телефон в углу...

Аккуратно пригасив окурок, он не спеша прошел к кабине, уже привычно скормил автомату пару монет. Повторилось то же, что и в прошлый раз, разве что голос был не мужской, а женский. Сначала женщина протараторила что-то по-испански, потом, выслушав предложение Мазура перейти на английский, заверила, что говорит на означенном наречии.

- Это Джонни, - сказал Мазур. - Меня направила к вам фирма "Моралес и сыновья", посредники... Три дня назад я был у них в конторе, и они заверили, что работу вы мне подыщете в течение двух - четырех суток, в крайнем случае, шести...

Выслушав пароль, собеседница с некоторым равнодушием откликнулась:.

- О, разумеется... Думаю, дня через три мы сможем вас устроить. Одно немаловажное уточнение, сеньор Джонни: как у вас обстоит со знанием международного свода сигналов? Вашему потенциальному работодателю нужны люди, способные именно в этом ориентироваться.

- Без проблем, - сказал Мазур. - Неплохо обстоит, сеньорита.

- Как насчет комбинации, скажем... Зулу-Альфа-Ромео-Янки?

- Могу вас заверить, что мне приходилось быстренько вывешивать и более сложные сигналы, - сказал Мазур, внутренне ликуя.

- В таком случае - через три дня, в четыре...

И трубку повесили. Стоя спиной к прозрачной двери, Мазур ухмыльнулся во весь рот. Вот это уже была самая что ни на есть убедительная конкретика. В поэтическом ремесле это именуется акростих - когда читают лишь первые буквы каждой строчки. Зулу-Альфа-Ромео-Янки, то есть, говоря по-русски, "Заря". Пароход "Заря", который через три дня встанет на якорь у четвертого причала. И Мазура там встретят, конечно, не хлебом-солью на расшитом полотенце, без цыган и шампанского, но, безусловно, с неподдельной радостью. И все кончится...

Он повернулся к двери. Еще открывая ее, увидел, что за его столиком сидит незнакомый человек. А ведь здесь такое категорически не принято - подсаживаться к занятому столику, в особенности, если целая куча свободных. И виски, и кофе на своем месте, любому с полувзгляда ясно, что столик занят. И тем не менее...

Вразвалочку, заранее глядя неприязненно, он подошел к столику, сел и уставился на незнакомца без всякой симпатии. Невысокий мужичок лет пятидесяти, скучный и незначительный, как автобусный билет, более всего похожий на затурканного кучей детей и кучей долгов отца семейства или третьего помощника младшего счетовода в департаменте городской канализации. Вот только внешность порой бывает обманчива, носитель самой безобидной личины способен оказаться опаснее аллигатора...

Оружия при нем, судя по первым впечатлениям, не имелось. Обширная сверкающая лысина, идиотские бакенбарды, глаза неопределенного цвета... Недолгое общение с труженицами заведения доны Розы привело к тому, что Мазур мог при нужде без ошибок рявкнуть, скажем "arrealla!", что примерно соответствовало русскому: "Катись колбаской!", а то и выразиться гораздо непечатнее...

Ему не пришлось продемонстрировать лингвистические таланты. Незнакомец заговорил первым. Как ни в чем не бывало, негромко произнес по-английски:

- Не хмурьтесь, Джонни, я не побирушка. Меня зовут Ронни, вам обо мне обязана была сказать милейшая Роза... Это мне вы должны были звонить: шесть-пять-два-два-четыре-восемь...

Предположим, все так и обстояло, но Мазур все равно сказал хмуро:

- А откуда мне знать, что вы - это вы? Может, настоящему Ронни вы только что перехватили глотку за углом и упокоили беднягу в мусорном ящике?

- Шутник вы, Джонни, - без всякой обиды откликнулся лысый. - Узнаю Розу, она обожает краснобаев и хохмачей... Да ладно вам. Это я вам слепил полицейскую ксиву. И пушку вам доставал я. "Таурус", новье, нигде не засвеченный... я смотрю, он у вас и сейчас под пиджачком... Назвать номер?

- Ага, - сказал Мазур. - Сейчас я его вытащу прямо тут, и мы будем на глазах хозяина и соседей по столику сверять номер...

- Ну что вы такой пугливый? - лысый улыбался во все зубы, но вот глазенки его в этом определенно не участвовали. - Ронни - это я...

- И как же вы меня нашли?

- Про телепатию слышали, Джонни? - Слышал. Брехня, сдается мне...

- Да что вы!

- А если серьезно? - спросил Мазур недоброжелательно.

- Бросьте, Джонни, - серьезно сказал лысый. - Я же вас ни о чем не выспрашиваю? Вот и вы не лезьте в мои маленькие секреты... Мы что, так и будем цапаться? Роза говорила, что я должен вам при нужде помочь...

- Увы, пока таковой нужды не возникло, - сказал Мазур нейтральным тоном. - Если потребуется, я вам непременно позвоню... - и выжидательно уставился на собеседника, всём своим видом задавая простой вопрос: "А не пошел бы ты своей дорогой?"

- Не гоните, не гоните... - лысый наклонился к нему, еще более понизил голос: - Я так понимаю, вы вот-вот выйдете в море?

- Откуда вы...

Тс! Повторяю: я же не задаю вам попусту совершенно ненужных вопросов, а посему того же жду и от вас... Слушайте внимательно, Джонни. Судя по тому, что я о вас знаю, вы не прочь пополнить пустые карманы...

- А что, это извращение?

- Ну что вы, вовсе нет... Вполне понятное и разумное желание. Кроме того, вы вроде бы хотите бросить тут якорь в уютном местечке и жить без хлопот?

- Я бы не прочь, - сказал Мазур.

- Да ради бога, кто ж мешает... Ничего не имею против. Вот только на этом свете не бывает бесплатных пирожных, знаете ли. Вы хотите жить очень уж легко - подцепили богатую дамочку, а сейчас вот определенно намерены ссыпать в карман кругленькую сумму...

- А вы претендуете на свою долю? - глядя исподлобья, как и следовало охваченному алчностью авантюристу, спросил Мазур.

Лысый коротышка рассмеялся:

- Честное слово, ничего похожего! Речь идет

вовсе не о доле, а о сделке, не особенно для вас обременительной... Она нашла кого-нибудь на место Роблеса?

- Понятия не имею, о чем вы говорите.

- А может, это вы? Судя по тому, что вы первым делом приехали сюда, за аквалангами, ничуть не огорчаясь дезертирством Роблеса...

- Слушайте, Ронни, - сказал Мазур. - Вам никто не говорил, что порой опасно бывает знать слишком много?

- Во-первых, вы не будете стрелять в меня в кафе, на глазах у свидетелей... во-вторых, это вы - беспаспортный бродяга, подверженный многим опасностям. А я давненько обитаю в этом городе и успел завести тут серьезных друзей, которые, могу вас заверить, в случае моей безвременной кончины сумеют поквитаться...

- Так что за сделка?

- Вы быстро соображаете, Джонни, это хорошо... Значит, все-таки вы будете нырять вместо Роблеса?

- И что дальше?

- Слушайте внимательно, и бросьте танцевать, - сказал лысый. - Повторяю, условия ничуть не обременительные. Меня не интересуют брюлики. Но вот все остальное, что найдете в сейфе, вы обязательно доставите мне... Ясно? Я говорю не о хламе, которого там наверняка немало - какие-нибудь судовые документы, награды командира и прочая дребедень... Там будут либо футляры, либо кассеты с пленками, с обыкновенными фотопленками, иначе говоря, микрофильмы. Вот их-то вы мне и доставите сразу по возвращении. Не бойтесь открывать любые коробки, которые там найдутся, пленки уже проявлены... Все поняли?

- Предположим...

- Без всяких "предположим". Или повторить?

- Не надо.

- Вот и прекрасно, - осклабился лысый. -Сделка, повторяю, ничуть для вас не обременительная. Вам - камушки, мне - микрофильмы.

- Зачем вам этот хлам?

-Я - член кружка историков-любителей, - усмехнулся лысый. - Жить не можем без этого хлама... У каждого свои причуды. Но уясните себе хорошенько: если я не получу пленок, ваше пребывание в этой гостепреимной стране станет далеко не безмятежным... Честное слово, я могу устроить вам серьезные неприятности... Верите?

- Верю, - угрюмо сказал Мазур. Он и в самом деле верил. Лучше всего скопировать ксиву тайной полиции может только тот, кто прекрасно знает, как выглядит исходный образен, а это кое о чем говорит

- Вот и прекрасно. Как только я получу микрофильмы, я моментально забуду о вас навсегда. Живите в свое удовольствие, наслаждайтесь жизнью... Удачи вам в вашем предприятии!

Он поднялся, дружески кивнул Мазуру и, не оглядываясь, прошел к выходу. Мелодично прозвенел колокольчик при дверях, и через несколько секунд лысый исчез из виду, словно приснился.

Ох, если бы... Мазур протянул руку, ни секунды не колеблясь в выборе, взял стаканчик с виски и отпил добрый глоток.

В уравнении одним махом появилась целая куча неизвестных, с которыми ни за что не справиться кавалерийским наскоком. В толк не возьмешь с налету, зачем этому типу нацистские микрофильмы, и что там может быть изображено. Какие-нибудь кодированные банковские счета, до сих пор ждущие своего часа? Списки агентуры? Да нет, за сорок лет агентура одряхлела и перемерла...

Американец. Точно, американец. У него типичный штатовский выговор жителя западного побережья, пусть и малость разбавленный позднейшими наслоениями, проистекавшими, несомненно, оттого, что он долго жил в Латинской Америке... Штатник. Янкес. Не было у бабы хлопот, посадила она на хвост янкеса...

Он смотрел в окно. Появилась Кристина, как и ожидалось в сопровождении сразу трех кабальеро, тащивших тяжелые коробки со снаряжением. В коротком цветастом платьице с символическими бретельками и распущенными волосами она выглядела так, что Мазур вполне понимал аборигенов, которые, загрузив коробки в "Лендровер", усиленно тянули время, что-то еще растолковывая и объясняя - но в конце концов вынуждены были удалиться.

Мазур допил виски, не тронув кофе, бросил на стол банкнот и пошел к выходу. Расклад был ясен, никаких сложностей: этот лысый орангутанг, конечно же, телепатией не владел, он знал заранее, что Кристина появится именно здесь, приедет за аквалангами. А это подразумевает и долгую слежку, и разработку. И надо же было донне Розе запихнуть его в центр всего этого безобразия!