шести-семи футов длиной и весят от двухсот до трехсот фунтов. По словам
Мак-Турка, самая большая из пойманных им рыб достигала девяти футов в длину.
Арапаимы настолько крупные и проворные рыбы, что, пожалуй, их единственные
враги - человек да вездесущий ягуар. Человек охотится на них с копьем или
луком, у ягуара свой метод. Он ловит момент, когда рыба подплывет поближе к
берегу, а затем бросается в воду и ударами мощных лап, совсем как кошка
бумажку, начинает выбрасывать рыбу на берег.
если мне хочется осмотреть ее, но мне просто совестно было убивать такое
великолепное животное ради своей прихоти, а о том, чтобы поймать рыбу
живьем, не могло быть и речи: если б даже это удалось, встала бы проблема
доставки ее к побережью в нескольких сотнях галлонов воды. Даже я при всей
своей неистовой страсти к животным был вынужден отказаться от мысли взять с
собой в Джорджтаун живую арапаиму.
известно, еще никем не отмеченный. В период выведения потомства у самки
арапаимы появляется на голове нечто вроде железы, источающей белую, похожую
на молоко жидкость. Мак-Турк утверждал, что не раз видел, как мальки
собираются вокруг головы матери и, по-видимому, питаются этим молоком. Это
было поразительно, и я все надеялся, что, пока мы будем на Рупунуни,
посчастливится увидеть это, но нам не повезло. Открытие рыбы, которая
"вскармливает" свою молодь, несомненно произвело бы сенсацию среди зоологов
и ихтиологов.
арапаиму, но вода внизу оставалась тихой и безжизненной. Тогда мы слезли с
дерева и пошли кругом на противоположный берег. Здесь на мелководье Мак-Турк
показал нам индейский способ рыбной ловли. Он снял с плеча небольшой лук -
хилое и совершенно никчемное с виду оружие, приладил к тетиве тоненькую
стрелу, зашел по колено в темную воду и несколько минут стоял неподвижно.
Потом он вдруг поднял лук и тренькнул тетивой. Стрела беззвучно, без
всплеска ушла в воду футах в пятнадцати перед ним и первое время торчала
стоймя, так что над поверхностью виднелось дюймов пять ее древка, а потом
словно обрела самостоятельную жизнь: вздрогнула, задергалась и быстро пошла
зигзагами в воде в вертикальном положении. Через минуту-две древко стало все
больше и больше подниматься над водой, потом наклонилось и почти плашмя
легло на воду. На конце стрелы, в расплывающемся пятне крови, лежала большая
серебристая рыба; стрела вошла ей в спину всем наконечником и частью древка.
Вплоть до той минуты, пока рыба не всплыла на поверхность, я не видел в воде
ничего, кроме пляшущей стрелы. Это оттого, что я смотрю с берега, решил я,
вошел в воду и стал рядом с Мак-Турком. Некоторое время мы стояли молча и
ждали, потом Мак-Турк сказал:
запыленное зеркало, и ничего особенного я не увидел. Но Мак-Турк видел. Он
поднял лук и снова выстрелил, и вот уже вторая рыба всплыла на поверхность,
нанизанная на древко стрелы. Мак-Турк трижды стрелял при мне таким образом,
но я ни разу не видел рыбу до того, как она всплывала на поверхность со
стрелой в спине. Многолетняя практика баснословно обострила его зрение, и он
успевал увидеть едва заметную тень под водой, определить направление
движения, сделать поправку на преломление и выстрелить до того, как я вообще
что-либо замечал.
Мак-Турк ненадолго оставил нас одних, и мы с Бобом, чтобы скоротать время,
стали искать черепашьи яйца, но безуспешно, и тогда я решил искупаться. Дно
реки, полого понижаясь, длинной отмелью уходило в воду и лежало не глубже
шести дюймов от поверхности. Место выглядело вполне безопасным для купания,
и вскоре Боб присоединился ко мне. Некоторое время спустя, забравшись по
отмели чуть подальше в реку, он подозвал меня к себе и с гордостью указал на
какие-то большие круглые ямы в песке. Сядешь в такую вот ямину, погрузишься
по подбородок в воду - и чувствуешь себя словно в самой природой созданной
ванне. Мы с Бобом выбрали себе по яме, разлеглись в них и - трулля-ля! -
весело запели. Кончив купаться, мы, как два слабоумных, запрыгали по песку,
чтобы обсушиться. Только мы начали одеваться, как появился Мак-Турк, и я
принялся расписывать ему отмель - мол, какое это чудесное место для купания.
Сидишь в воде как раз по подбородок.
Мак-Турк, - и если бы вы уселись на ската, вы бы и без меня узнали что к
чему.
воскликнул я.
закатным солнцем превратилась в сверкающую дорожку из расплавленной меди,
над ней белоснежными цаплями плыли облака. В тихих затонах играли рыбы -
внезапный всплеск, золотистые круги по воде. Наконец ялик, тарахтя мотором,
обогнул последнюю излучину и протискался к своему месту посреди необычной
флотилии, собравшейся в бухточке; мотор почихал и затих, над рекой вновь
воцарилась тишина, которую нарушали лишь хриплые крики больших жаб на
противоположном берегу .
Течение напирало и дрожью отдавалось в теле. Футах в тридцати от берега я
нырнул и не мог достать дна, уже на глубине шести футов вода была холодна
как лед. Мы знай себе плавали, как вдруг со стороны небольшого островка,
расположенного посреди реки, футах в полтораста от нас донесся всхрап и
громкий плеск.
солдатиком в воде и оглядываясь через плечо, далеко ли до берега.
минуты назад я думал, что до берега рукой глодать, а теперь мне казалось,
что нас отделяет от суши чуть ли не несколько миль водного пространства.
нам уже было не до купания, и мы быстрехонько выскочили на берег. Много ли
радости купаться в реке, когда под тобой пятнадцать футов темной воды и ты
знаешь, что там, в этой черной глубине, могут быть и электрические угри, и
стаи алчущих пирай, и обходящий дозором свои владения кайман? Когда мы
оделись, Мак-Турк направил луч карманного фонаря в сторону островка, и мы
насчитали шесть пар красных, как раскаленные угли, глаз, светившихся над
водой.
отправились на Рупунуни: мы слышали, что ловить муравьедов в саванне куда
проще, чем в гвианских лесах.
Мак-Турк пообещал нам устроить это дело. В одно прекрасное утро сразу же
после завтрака перед нашим домом возник коренастый индеец, возник пугающе
безмолвно, как это они умеют делать. У него было бронзовое, монгольского
типа лицо и карие раскосые глаза, которые могли бы показаться хитрыми, если
бы не робкий огонек, светившийся в них. Одет он был куда как просто: жалкие
останки рубахи и брюк, а на голове с гладкими черными волосами нелепая,
сооруженная из материала, некогда именовавшегося бархатом, шляпа, какую
носят разве что феи в сказках. Всякий, кто ожидал увидеть перед собой
свирепого воина в пестром головном уборе из перьев и с раскрашенными
племенными знаками из глины, испытал бы немалое разочарование. Но как бы там
ни было, от него веяло суровой уверенностью в себе, и это обнадеживало.
Похоже, он знает, где можно найти муравьеда.
бы ему больше. Из разговора с ним выяснилось, что он знает, где был муравьед
три дня назад, но осталось ли животное на прежнем месте - это вопрос.
Мак-Турк сказал, что это надо проверить, и, если муравьед все еще там, пусть
Фрэнсис приходит за нами, и мы отправимся на поимку зверя. Робко
улыбнувшись, Фрэнсис согласился. В тот же день он ушел и вернулся наутро с
вестью, что он определил местонахождение муравьеда и может провести нас к
тому месту.
здорово мотаться по саванне, джип для этого не годится.
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Быков Василий
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Елманов Валерий