Чтение 14–й страницы книги ~Затворник из горной твердыни~

- Нет, - ответил он. Это жена приобрела. Она много читает.

- Вам следовало бы прочитать ее.

Все еще чувствуя себя разочарованным, он выхватил у нее книгу, глянул
на название. "И густо легла саранча".

- Это одна из запрещенных в Бостоне книг? - спросил он.

- Она запрещена на всей территории Соединенных Штатов. И, разумеется,
в Европе. - Она подошла к двери и стала ждать.

- Я слыхал об этом Готорне Абендсене. - На самом деле все было
наоборот. Все, что он был в состоянии вспомнить об этой книге, что она
сейчас популярна. Еще одно преходящее увлечение. Еще одно повальное
помешательство. Он наклонился и засунул ее назад на полку.

- У меня нет времени читать беллетристику. Слишком много работы.

- Эту муру, - язвительно подумал он, - читают мелке служащие вечером
дома в постели. Она возбуждает их. Позволяет уйти от реальности. Которой
они боятся. Но, разумеется, страстно жаждут острых ощущений.

- Какая-нибудь любовная история, - произнес он, с сумрачным видом
открывая дверь в коридор.

- Нет, - сказала девушка. - Это роман о войне. - Уже в коридоре, по
дороге к лифту, она добавила:

- Его автор утверждает то же самое, что говорили мои родители.

- Кто? Этот Абендсен?

- Его гипотеза заключается в следующем. Если бы Джо Зангара
промахнулся, Рузвельт бы вытащил Америку из Великой Депрессии и так
вооружил бы ее... - она прервала свои объяснения, так как они подошли к
лифту, где его дожидалось еще несколько человек.

Позже, когда в "мерседесе-бенце" Уиндем-Мэтсона они проезжали по
ночному Сан-Франциско, она возобновила свой рассказ.

- Гипотеза Абендсена заключается в том, что Рузвельт стал бы очень
сильным президентом. Таким же энергичным, как и Линкольн. Он это доказал
даже за тот единственный год, что был президентом, всеми теми мерами,
которые начал осуществлять. Книга эта - художественное произведение. Я
хочу сказать, что она написана в форме романа. Рузвельта не убивают в
Майами, он остается жив и переизбирается в 1936 году, оставаясь
президентом до 1940 года, то есть уже во время войны. Понимаете, он все
еще президент, когда Германия нападает на Англию, Францию и Польшу. А он
видит все это. Он делает Америку сильной. Гарнер в самом деле был ужасно
дрянным президентом. В том, что все так получилось, есть его немалая вина.
А тогда, в 1940 году, вместо Бриккера избирают президента-демократа...

- У этого Абендсена в романе, - перебил ее Уиндем-Мэтсон. Он бросил
взгляд на сидевшую рядом девушку. Боже, они читают книги, - подумал он, да
еще и разглагольствуют о вечном.

- Согласно его гипотезе, вместо такого изоляциониста, как Бриккер, в
1940 году вместо Рузвельта президентом избирают Рексфорда Тагвелла. - Ее
лицо, освещаемое уличными фонарями и встречными автомобилями, пылало от
воодушевления. Глаза округлились, она стала оживленно жестикулировать. - И
он очень активно продолжал начатую Рузвельтом антифашистскую политику,
поэтому Германия не решилась прийти на помощь Японии в 1941 году. Она
нарушила заключенный между ними договор. - Повернувшись к нему, она крепко
схватила его за плечо. - И поэтому Германия и Япония проиграли войну.

Он расхохотался.

В изумлении глядя на него, стараясь выискать что-то в выражении его
лица - что именно, она и сама не знала, да к тому же ему еще нужно было
присматривать за другими машинами, - она сказала:

- В этом нет ничего смешного. Именно так и было на самом деле. США
были вполне способны разгромить Японию. И...

- Каким образом? - перебил ее Уиндем-Мэтсон.

- Все это есть в книге. - Она задумалась на мгновенье. - В романе.
Естественно, там есть много и просто вымысла. Ведь ему все-таки надо было
увлечь читателя, иначе люди не стали бы читать. В нем описываются судьбы
многих людей. Среди них двое еще совсем молодых, парень служит в
американской армии, девушка... Президент Тагвелл показан на самом деле
тонким политиком. Он понимает, что японцы намерены предпринять. - Голос ее
стал взволнованным. - Даже говорить об этом приятно. Японцы не
препятствуют распространению этой книги в Пацифиде. Я читала, что очень
многие из них увлекаются ею. Она популярна на островах метрополии. И
возбудила множество толков.

- Послушай, - произнес Уиндем-Мэтсон. - А что он говорит о
Пирл-Харборе?

- Президент Тагвелл оказался настолько проницательным, что дал приказ
всем кораблям выйти в море. Поэтому флот США избежал уничтожения.

- Понятно.

- Так что на самом деле никакого Пирл-Харбора и не было. Японцы
напали, но им удалось вывести из строя только несколько небольших
кораблей.

- Она называется "Какая-то саранча..."?

- "И саранча легла густо". Это цитата из Библии.

- И японцы, выходит, потерпели поражение, поскольку Пирл-Харбора не
получилось? Послушай, Япония все равно одержала бы победу. Даже если бы не
было Пирл-Харбора.

- Флот США - в этой книге - помешал им оккупировать Филиппины и
Австралию.

- Они бы все равно их заняли. Их флот был сильнее. Я очень хорошо
знаю японцев, это их историческое предназначение - установить господство
над Тихим океаном. После первой мировой войны Штаты все больше приходили в
упадок. Каждая из стран-союзников потерпела крах в результате той войны -
моральный и духовный.

- И если бы Германия не захватила Мальту, - упрямо продолжала
девушка, - то Черчилль остался бы у власти и привел Англию к победе.

- Каким образом? Где?

- В Северной Африке. Черчилль в конце концов нанес поражение Роммелю.

Уиндем-Мэтсон снова расхохотался.

- И поскольку британцы победили Роммеля, они смогли двинуть всю свою
армию через Турцию на помощь остаткам русских армий и занять оборону. В
этой книге они остановили продвижение немцев на восток вглубь России возле
одного города на Волге. Мы никогда раньше не слышали об этом городе, но он
на самом деле существует, я нашла его в атласе.

- Как же он называется?

- Сталинград. Вот там-то британцы и переломили ход войны. Поэтому в
книге Роммель так и не соединился с теми немецкими войсками, которые вышли
из России, помните, армия фон Паулюса? И немцам не удалось проникнуть ни
на Ближний Восток и захватить столь нужные им месторождения нефти, ни в
Индию, как это они сделали и соединились с японцами. И...

- Никакая стратегия на свете не смогла бы победить Эрвина Роммеля, -
сказал Уиндем-Мэтсон. - И события, вроде тех, что выдумал этот парень, ни
город в России, столь напыщенно названный Сталинградом, никакая успешная
оборона не могли достичь ничего большего, как отсрочка исхода войны.
Изменить ее результат они не могли. Послушай, я встречался с Роммелем
лично. В Нью-Йорке, когда был там по делам в сорок восьмом. - На самом
деле он видел военного губернатора США только на приеме в Белом Доме, да и
то издалека. - Что за человек! Какая выправка, какие манеры. Так что я
знаю, что говорю - закончил он.

- Это было ужасно, - сказала Рита, - когда генерала Роммеля сместили
с поста, а на его место назначили этого мерзавца Ламмерса. Вот когда
по-настоящему начались все эти массовые казни и концентрационные лагеря.

- Они существовали и тогда, когда военным губернатором был Роммель.

- Но, - она сделала жест рукой, - это было неофициально. Может быть,
эти головорезы из СС и тогда вытворяли такое же... Но он был не таким, как
все остальные. Что-то в нем было от старого прусского офицерства. Он был
суров...

- Я вот лучше скажу тебе, кто на самом деле очень много сделал для
США, - сказал Уиндем-Мэтсон, - кто возродил их экономику. Это Альберт
Шпеер. Не Роммель и не Организация Тодта. Шпеер был лучшим из наместников
Партии в Северной Америке. Он заставил все эти фирмы, корпорации, заводы -
все абсолютно! - снова заработать, и притом высокоэффективно. Жаль, что
его не было здесь, ведь у нас по пять предприятий в каждой отрасли,
конкурирующих между собой и из-за всего этого несущих такие чудовищные
убытки. Нет ничего более идиотского, чем промышленное соперничество.

- Я бы не смогла жить, сказала Рита, - в тех трудовых лагерях, в тех
общежитиях, которые были там у них на Востоке. Как одна моя подруга. Она
там жила. У нее проверяли почту - она даже ничего не могла рассказать мне
об этом, пока снова не оказалась здесь. Им приходилось подниматься по
утрам в полвосьмого под звуки духового оркестра.

- Ты бы привыкла к этому. Зато жила бы в чистоте, получала
полноценное питание, отдых и отличное медицинское обслуживание. Чего еще
желать? Журавля в небе?

Его огромная машина немецкого производства бесшумно двигалась сквозь
окутанный холодным ночным туманом Сан-Франциско.

Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руках он держал пиалу с
черным китайским чаем и дул на него, то и дело улыбаясь при этом Бейнсу.

- У вас здесь просто прелестно, - сказал Бейнс. - На всем
тихоокеанском побережье ощущается такая умиротворенность. Она резко
контрастирует с тем, что... - Он не стал уточнять с чем.

- Бог разговаривает с человеком чудом Пробуждения, - прошептал
Тагоми.

- Простите?

- Это оракул. Извините меня. Вырвалось непроизвольно.

Бейнс призадумался и улыбнулся в душе.

- Что-то есть смехотворное, - заметил Тагоми, - в том, что мы живем