Джек Гувернер), с величайшей готовностью выбрался из своего воображаемого
гамака и приступил прямо к делу.
восхищенного одобрения и похвалы, на мистера Бивера. Я за: метил, что,
пребывая в рассеянном состоянии духа, что вообще время от времени с ним
случалось, Джек обвил рукой талию моей сестры. Вероятно, сей душевный недуг
происходил от старинной потребности иметь под рукой что-то, за что можно
ухватиться.
прошлой ночи, с того самого момента, как мы все расстались, чтобы
расходиться по спальням.
и традиционно - каждый прихватил с собой по свече и зажег ее прежде, чем
подниматься по лестнице. Хотелось бы мне знать - заметил ли кто-нибудь, что
я даже не прикоснулся к своему подсвечнику и не зажег огня и отправился в
постель в Доме с Привидениями так же, как отправляюсь везде, где бы мне ни
довелось проводить ночь, то бишь, в темноте? Впрочем, не думаю, чтобы хоть
кто-то обратил на это внимание.
правда) что один только вид свечей в руках у остальных членов нашей славной
компании поверг меня в дрожь и превратил для меня прошлую ночь в ночь
кошмаров, а отнюдь не обычных сладких снов. Дело, собственно говоря, в том -
смейтесь, леди и джентльмены, смейтесь, коли хотите! - что призрак, который
преследовал меня прошлой ночью, как преследовал вот уже много ночей на
протяжении долгих лет и будет преследовать меня до тех пор, покуда сам я не
стану всего лишь бесплотным духом - это не больше, не меньше, чем обычный
подсвечник.
свечой - вообразите себе что угодно по своему усмотрению - вот что
преследует меня. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это было чем-нибудь
поприятней или хотя бы поизящнее, более принятым в обществе - ну, скажем,
прекрасная дама, или золотой прииск, ну, на худой конец, хоть серебряный,
или там винный погреб и карета шестерней или еще что-нибудь в том же роде.
Но уж что есть, то есть, а значит, мне остается лишь смириться и постараться
преподнести вам рассказ в лучшем виде - и буду премного благодарен, если и
вы отнесетесь к этому так же.
случае, когда человека что-то навязчиво преследует, то причиною тому то, что
этот человек перенес когда-то сильный испуг. Во всяком случае, моя
одержимость подсвечником и свечой началась именно с того, что я испугался
подсвечника и свечи - причем, леди и джентльмены, испуг этот стоил мне
доброй половины жизни, а на какое-то время, и рассудка. Не очень-то приятно
признаваться вам в этом, особенно до того, как вы ознакомились со всеми
подробностями, но, вероятно, вы с охотой поверите мне на слово, что я отнюдь
не отпетый трус, хотя бы потому, что сейчас-то мне хватает храбрости
поведать вам об этой истории, которая выставляет меня отнюдь не в самом
выгодном свете.
я определился в юнги и даром времени не терял, так что к двадцати пяти годам
дослужился уже до помощника капитана.
девятнадцатом, точно уж и не припомню, но, словом, мне как раз стукнуло эти
пресловутые двадцать пять лет. Вы уж извините, но память моя слабовата по
части всяких дат, имен, чисел, мест и такого-прочего. Впрочем, за
достоверность тех событий, кои я сейчас вам изложу, можете не бояться - они
врезались ко мне в память так прочно, что и сейчас стоят у меня перед
глазами. Однако то, что было перед тем словно бы подернуто туманом, и, коли
уж на то пошло, то еще большим туманом подернуто то, что было после - и
боюсь, туману этому уже не суждено развеяться, покуда я жив.
части света царил мир - и, скажете вы, воцарился он отнюдь не слишком рано -
происходили однако войны, разрозненные и скоропалительные, на том старинном
месте сражений, что нам, морякам, известно под названием Испанские Колонии.
Власть испанцев в Южной Америке была свергнута вооруженным бунтом и
восставшие провозгласили себя новым правительством. Между новым и старым
правительствами имело место немало кровопролитных стычек, но по большей
части верх брало новое под предводительством генерала Боливара -
знаменитейшего человека того времени, хотя ныне, это имя, кажется,
совершенно стерлось из людской памяти.
которые имели склонность подраться, присоединялись к генералу в качестве
волонтеров, а иные из наших купцов сочли достойным предприятием поставку
через океан припасов популярной стороне.
лихвой покрывала убытки по двум провалившимся. А именно таковы истинные
принципы торговли по всему свету, где бы я с ней не сталкивался.
побывать отчасти и мне, вашему покорному слуге.
в Сити, которая вела торговлю, по большей части, во всевозможных скверных
закоулках земного шара, максимально удаленных от дома, и которая в тот год,
о котором я веду речь, зафрахтовала бриг с грузом пороха для генерала
Боливара и его волонтеров. Когда мы отплывали, никто на корабле ровным
счетом ничего не знал о полученных нами инструкциях - кроме только капитана,
а тому они, сдается мне, вовсе не нравились. Не могу сказать вам доподлинно,
сколько бочек с порохом было на борту и как много его содержалось в каждой
бочке - знаю лишь, что иного груза у нас не было. Бриг наш назывался "Благие
Намерения" - вы, пожалуй, скажете, что это не очень-то удачное название для
судна, груженого порохом и посланного на помощь революции. И, насколько то
касается конкретно моего путешествия, так оно и вышло. Я, леди и
джентльмены, хотел пошутить, и мне, право, очень жаль, что вы не смеетесь.
на которых я только выходил в море - в каком отношении не взгляни, хуже и не
придумаешь. Водоизмещения судно было не то двести тридцать, не то двести
восемьдесят тонн, я что-то запамятовал, а команда составляла всего восемь
человек - и вполовину недостаточно, чтобы управляться с таким бригом. Тем не
менее, жалованье нам выдавали честно и сполна, а потому пришлось примириться
с риском потонуть посреди моря, а в данном конкретном случае, еще и с риском
взлететь на воздух вместе со всем грузом. Учитывая характер этого самого
груза, мы были обременены всякими новыми правилами, которые нам пришлись
от-нюдь не по вкусу и касались таких вещей, как курение трубок и зажигание
ламп. Как оно обычно и бывает, сам капитан, отдавший эти распоряжения,
нисколько их не придерживался. Никому из нас не позволялось спускаться в
трюм с горящей свечой - никому, кроме капитана, и уж он-то сколько угодно
просматривал у себя в каюте карты или просто сидел при свете. Свет этот
исходил от самой обычной кухонной свечи, из тех, что продаются по
восемь-десять за фунт, а стояла она в старой оловянной плошке, с которой
давно уже пооблез весь лак. Казалось бы, капитану куда более подобало бы
обзавестись нормальной лампой или фонарем, так нет, он упорно цеплялся за
свой старый подсвечник - именно этот подсвечник, леди и джентльмены, с тех
самых пор и прицепился ко мне. Это, с вашего позволения, была тоже шутка и я
премного обязан мисс Белинде вон в том углу за то, что она была так добра,
что улыбнулась ей.