кухмистерскую, присовокупив к нему в виде дополнительного пункта, что
джентльмен, дескать, посылает в такую даль, руководствуясь не только
популярностью и славой, которую завоевала их отварная говядина, но и
жесткостью этого блюда в ближайшей кухмистерской, что делает его совершенно
непригодным для джентльменского стола, да и вообще для человеческого
потребления. Благоприятные результаты этого дипломатического хода сказались
в молниеносном прибытии небольшой пирамиды, искусно воздвигнутой из судков и
тарелок, причем основанием ее служил судок с отварной говядиной, а вершиной
- кварта эля с шапкой из пены. Будучи разобрано на составные части,
сооружение это явило все, что требуется для сытного обеда, и мистер
Свивеллер и его друг приступили к нему с величайшим удовольствием и рвением.
Свивеллер, пронзая вилкой большую шишковатую картофелину. - Мне нравится,
что это блюд о принято подавать в мундире. Когда извлекаешь картошку из ее,
так сказать, естественного состояния, в этом есть своя особая прелесть,
неведомая богачам и сильным мира сего. Ах! "Как мало в жизни нужно человеку,
и то лишь на короткий срок!"* Это так верно... после того, как пообедаешь.
для него не затянется, - заметил Трент. - Впрочем, как я подозреваю,
расплатиться тебе нечем.
многозначительно подмигнув приятелю. - Слуга как хочет, а с меня взятки
гладки. Обед съеден, Фред, и дело с концом!
посудой и получив от своего клиента вместо денег величественно-небрежное
обещание заглянуть в кухмистерскую и рассчитаться с хозяином, он заметно пал
духом и понес черт те что, вроде "уплата сразу после доставки" и "в кредит
не отпускаем", но в конце концов был вынужден удовлетвориться вопросом,
когда именно джентльмен соизволит зайти, так как ему бы хотелось быть в это
время на месте, поскольку ответственность за отварную говядину, гарнир и
прочее лежит лично на нем. Мистер Свивеллер, перебрав в уме все свои дела,
ответил, что его следует ждать от шести без двух минут и до семи минут
седьмого. Слуга удалился с этим слабым утешением, а Ричард Свивеллер вынул
из кармана засаленную записную книжку и стал что-то строчить в ней.
усмешкой спросил Трент.
писать. - Я заношу в эту книжечку названия улиц, на которых мне нельзя
показываться до закрытия лавок. Сегодняшний обед исключает для меня
Лонг-Эйкр. На прошлой неделе я купил пару башмаков на Грэйт-Квин-стрит, -
следовательно, там прохода тоже нет. На Стрэнд я могу теперь выйти только
одним переулком, но предстоящая покупка пары перчаток преградит мне и этот
путь. Скоро совсем некуда будет податься, и если уважаемая тетушка не
пришлет мне денег в течение этого месяца, я буду вынужден делать крюк мили в
три за черту города только для того, чтобы перейти с тротуара на тротуар.
ее, раньше требовалось в среднем около шести покаянных писем, а теперь мы
дошли уже до восьми, и никакого толку. Завтра утром сочиню еще одно. Надо
будет насажать на него как можно больше клякс и для пущей убедительности
опрыскать водой из перечницы. "Мысли мои путаются, и я сам не знаю, что
пишу..." - клякса. "Если бы вы видели меня сейчас! Видели, как горько
оплакиваю я свою беспутную жизнь..." перечница. "Рука моя дрожит при одной
только мысли..." - тут еще клякса. Если и это не подействует, тогда мне
крышка!
захлопнул ее, и выражение лица у него стало крайне серьезное и
сосредоточенное. Трент вспомнил, что ему надо сходить куда-то по делу, и
Ричард Свивеллер вскоре остался наедине с искрометным вином, а также со
своими мыслями, имевшими самое близкое касательство к мисс Софи Уэклс.
видом покачивая головой и, по обыкновению, пересыпая свою речь стихами,
точно это была проза, затараторившая скороговоркой. - Когда сердце истерзано
злою тоской* - лишь увижу мисс Уэклс, снимет все как рукой. Прелестная
девица! Она как роза, роза красная цветет в моем саду*, что совершенно
бесспорно. Кроме того, она как песенка, с которой в путь иду. Н-да!
Неожиданно! Правда, бить отбой сразу, ради этой сестренки Фреда, нет никакой
необходимости, но заходить слишком далеко тоже не годится. Нет! Если уж бить
отбой, так нечего откладывать в долгий ящик. Во-первых, как бы не пришлось
отвечать за нарушение матримониальных обещаний; во-вторых, Софи может
подыскать себе другого жениха; в-третьих... нет, в-третьих отставить, но
все-таки осторожность никогда не мешает.* Эта невысказанная до конца мысль
касалась возможности, в которой Ричард Свивеллер не хотел признаться даже
самому себе: возможности подпасть под чары мисс Уэклс, в какую-нибудь
неосторожную минуту навсегда связать с ней свою судьбу и тем самым погубить
заманчивый план, который так пришелся ему по душе. Поэтому он решил
безотлагательно поссориться с мисс Уэклс и, перебрав в уме различные
предлоги для ссоры, остановился на беспричинной ревности. Стакан то и дело
ходил у него из правой руки в левую и обратно, что должно было помочь ему
как можно тоньше сыграть задуманную роль. Обсудив, наконец, этот важный
вопрос, он навел на себя лоск, весьма незначительный, и отправился к
обиталищу очаровательного предмета своих мечтаний.
там со своей вдовой матушкой и двумя сестрами и совместно с ними содержала
скромную школу для юных особ столь же скромных размеров, о чем близлежащие
кварталы оповещались при помощи овальной дощечки над окном первого этажа,
разукрашенной затейливыми росчерками и гласившей: "Семинария для девиц", что
и подтверждалось каждое утро между половиной десятого и десятью то одной, то
другой девицей самого нежного возраста, стоявшей на цыпочках на железном
скребке у порога и тщетно пытавшейся дотянуться букварем до дверного
молотка. Педагогические обязанности распределялись в этом учебном заведении
следующим образом: грамматика, сочинения, география и гимнастические
упражнения с гирями - мисс Мелисса Уэклс; письмо, арифметика, танцы, музыка
и искусство очаровывать - мисс Софи Уэклс; вышивание, мережка, строчка и
метка белья - мисс Джейн Уэклс; телесные наказания, наложение поста и прочие
пытки и ужасы - миссис УЭКЛС. Мисс Мелисса Уэклс была старшая дочка, мисс
Софи средняя, а мисс Джейн младшая. Мисс Мелисса, вероятно, встретила и
проводила на своем веку весен тридцать пять, не меньше, и уже клонилась к
осени; мисс Софи была свеженькая веселая толстушка двадцати лет, а мисс
Джейн только-только пошел семнадцатый год. Миссис Уэклс, даме достойнейшей,
но несколько ядовитой, перевалило за шестьдесят.
исполненный намерений, пагубных для душевного покоя прелестной Софи; а она,
в платье девственной белизны, с одной лишь красной розой у корсажа,
встретила его в самый разгар изысканных - чтобы не сказать пышных -
приготовлений к открытию бала; о том, что торжественная минута близка,
свидетельствовало все: и расставленные в зале маленькие цветочные горшочки,
обычно стоявшие снаружи на подоконнике, если не считать ветреных дней, когда
их сносило во двор; и шеренга школьниц, коим было дозволено украсить своим
присутствием бал; и кудряшки мисс Джейн Уэклс, проходившей весь вчерашний
день с волосами, туго закрученными в папильотки из желтой афиши; и, наконец,
величественная осанка самой матроны и ее старшей дочери, - причем последнее
показалось мистеру Свивеллеру несколько необычным, но особого впечатления на
него не произвело.
странный вкус не должен вызывать подозрений в предвзятости или злостном
умысле), говоря откровенно, и миссис Уэклс и ее старшая дочка не очень-то
поощряли притязания мистера Свивеллера, отзывались о нем пренебрежительно,
как о "ветрогоне", и, когда его имя произносилось в их присутствии, со
зловещим вздохом покачивали головой. Отношение мистера Свивеллера к мисс
Софи носило тот неопределенный, затяжной характер, в котором обычно не
чувствуется твердых намерений; и с течением времени эта девица сама стала
считать весьма желательным, чтобы вопрос разрешился в ту или иную сторону.
Вот почему она, наконец, согласилась выставить против Ричарда Свивеллера
одного своего обожателя - огородника, судя по всем признакам ожидавшего
только малейшего поощрения с ее стороны, чтобы предложить ей руку и сердце;
и вот почему она так добивалась присутствия Ричарда Свивеллера на балу (с
этой целью и задуманном) и сама отнесла ему письмо, о котором мы уже
слышали. "Если у него есть какие-то виды на будущее или возможность прилично
содержать жену, говорила миссис Уэклс своей старшей дочери, - когда же и
сказать об этом, как не сегодня?" "Если я ему действительно нравлюсь, -
думала мисс Софи, - сегодня он со мной объяснится".
мечтах и приготовлениях, ему было от них ни тепло, ни холодно. Он обдумывал,
как бы получше разыграть роль ревнивца, и хотел только одного: чтобы на сей
раз мисс Софи оказалась менее обольстительной или превратилась бы в свою
сестру, что было бы примерно одно и то же. Однако его размышлениям помешал
приход гостей, в том числе и огородника, по фамилии Чеггс. Мистер Чеггс
явился не один, а предусмотрительно привел с собой сестру, и мисс Чеггс
сразу устремилась к мисс Софи, взяла ее за обе руки, расцеловала в обе щеки
и громким шепотом спросила, не слишком ли рано они пожаловали.
донимали, как мучили! Просто счастье, что мы не торчим здесь с четырех
часов, Элик прямо-таки рвался к вам! Хотите верьте, хотите нет, но он оделся
еще до обеда и с тех пор глаз не сводил с часовой стрелки, покоя мне не
давал! Это все вы виноваты, негодница!
тоже покраснел, но матушка мисс Софи и ее сестры пришли мистеру Чеггсу на
выручку и стали осыпать его комплиментами и любезностями, предоставив
Буркатовский Сергей
Конан-Дойль Артур
Юрьев Сергей
Махров Алексей
Распопов Дмитрий
Каменистый Артем